Читаем «библию» реставратора

В Зубовском флигеле кипит работа. Кое-где кирпичные стены, обработанные противопылевым составом, еще стоят открытыми, в других помещениях они уже зашиты фанерой, готовясь к процессу отделки. Кругом банки с краской и мешки смеси, на плафоне Купольного зала заняла свое место лепная розетка, началось воссоздание росписи. В кажущемся хаосе отмечаешь сосредоточенные лица мастеров. Тот самый случай, когда даже простые строительные работы типа вычинки кирпичной кладки — это возведение храма, а не перетаскивание камней. Задача сегодняшних реставраторов — повторить великую красоту, созданную несколько веков назад. О том, какие это были интерьеры, рассказывают архивные чертежи и эскизы, старинные гравюры, черно-белые довоенные фотографии, воспоминания тех, кому посчастливилось видеть Зубовский флигель до разрушений Великой Отечественной войны. Сотрудники музея-заповедника «Царское Село» знают историю до мельчайших деталей, готовы часами говорить о ней и делиться своими знаниями.

Уникальная отделка, созданная Чарльзом Камероном и Джакомо Кваренги для Екатерины II и почти не тронутая последующими обитателями Зубовского флигеля, сохранялась до Великой Отечественной войны. Потеря этих интерьеров — невосполнимая утрата, а восстановить их — архисложная задача. Камерон использовал буквально все возможные техники, все возможные материалы, известные на тот момент, комбинировал их, создав невообразимый по сложности и красоте интерьер.

Долгие годы воссоздание интерьеров Зубовского флигеля было лишь мечтой, после войны разрушенный корпус просто подвели под кровлю. В 2005 году на средства из федерального бюджета были восстановлены объемы комнат, но они по-прежнему использовались для выставок и других нужд.

Надежда появилась, когда при поддержке ПАО «Газпром» началась реставрация дворцовой церкви Воскресения Христова и восстановление Лионского зала Екатерининского дворца. Следующим объектом стал Зубовский флигель.

Проект «Екатерина II. Личное пространство» стартовал в 2019 году. Сейчас пройдена примерно половина пути. Планируемая дата завершения работ по первым пяти помещениям, а это Купольный зал, Зеркальный кабинет, Табакерка, Серебряный кабинет и Опочивальня, — конец следующего, 2022 года. Полностью восстановить интерьеры личных комнат императрицы предполагается в конце 2023 года.

Сейчас стены и потолки в комнатах зашиты фанерой, которая станет основой для крепления декора — стеклá, зеркал, расписных панелей. В Купольном зале уже воссоздан купол. Камерон спроектировал его для того, чтобы придать помещению вид античной виллы: гости императрицы видели над собой в люнетах верхушки деревьев. Свод поддерживали деревянные колонны с росписью под порфир. Колонны пока еще в мастерской, но уже заняла свое место центральная розетка в центре плафона, на сводах монтируется лепной декор и воссоздается роспись.

«Наша работа с интерьерной лепниной Зубовского флигеля ведется в двух направлениях. Есть потолочные и наддверные элементы, которые будут отлиты в гипсе, а есть лепка, которая станет основой для воспроизведения в металле. В первом случае единственный наш источник информации — исторические фотографии: автохромы 1913 года, снимки 1937 года, довоенные обмеры. Что касается металла, то помимо фотографий у нас есть исторические фрагменты, найденные после войны среди руин дворца. Металл и стекло — единственное, что мы имеем в виде уцелевших подлинных фрагментов. Благодаря им мы можем точно определиться с пластикой, объемами, толщиной, особенностями чеканки. Фотографии, к сожалению, не всегда верно передают нюансы. Если какой-то элемент отсутствует на снимках, обращаемся к акварелям Гау, который в XIX веке запечатлел интерьеры флигеля. Поэтому когда у нас есть деталь на акварели и есть фрагмент, похожий на нее, но на фото находящийся в другом месте, мы начинаем аргументированно воссоздавать этот элемент, выстраивать логику, проводить исследования. Большая часть работы ведется в фондах и библиотеках.

Иногда за недостаточностью источников мы обращаемся к аналогам, ищем детали в других интерьерах. Часть лепки и деталировки можно подсмотреть в сохранившихся подлинных интерьерах Камерона в Агатовых комнатах, которые мы реставрировали не так давно: тот же самый металл, та же самая пластика элементов лепки потолков — имеют прямые отсылки к интерьерам Зубовского флигеля. Допустим, есть в Купольном зале рельефы с грифонами. На исторических фотографиях видна только в лучшем случае треть грифона; обмеры 1937 года, которые выполнили студенты Московского архитектурного института, дают дополнительную отрисовку; еще есть грифоны на плафоне Яшмового кабинета в Агатовых комнатах — сочетая эти три источника, мы можем выполнить работу с достаточной достоверностью».

Одним из эффектных украшений Зубовского флигеля были узорчатые паркеты. Камерон использовал все возможные средства выразительности. Например, в Опочивальне рисунок плафона из молочного стекла с накладками совпадает с рисунком в геометрии пола, и это множит эффект отражений. Единственный подлинник, который чудом дошел до наших дней, — паркет Зеркального кабинета, в годы войны вывезенный в Берлин и по счастливой случайности найденный и возвращенный в музей в 1947 году. Для восстановления рисунка мастера используют ценные породы — самшит, клен, палисандр, амарант, розовое дерево, из которых был собран оригинал».

«Паркет Зеркального кабинета передали музею в 1947 году, и он долгие годы хранился в фондах. Теперь, когда ПАО «Газпром» поддержало работы по восстановлению личных покоев Екатерины II, мы наконец занимаемся его реставрацией — от и до.

Это многострадальный паркет: он располагался в жилых помещениях, отапливаемых нерегулярно; после смерти Екатерины дворец был в запустении и не отапливался вовсе. Паркет пережил восемь реставраций — по крайней мере официально, возможно, их было больше. Самая, на мой взгляд, неудачная в его судьбе реставрация пришлась на 1918 год. Тогда работы велись с грубыми нарушениями и, хоть и были в какой-то момент остановлены, оставили свои следы: нарушение оригинального рисунка и геометрии, замена пород дерева.

Наша основная задача — максимально сохранить то, что осталось, и вернуть то, что было создано мастерами прошлого. Мы укрепляем паркетные щиты и разрушенную древесину, замененную во время предыдущих реставраций, древесину возвращаем: так, например, вернули палисандр, клен, грушу и редчайшую итальянскую розу».

«В работе мы используем старинные технологии и даже утраченные. При восстановлении подлинного паркета мы применяем только те же методы, что и при его создании. Варим столярный клей — так, как делали все наши предшественники, — животный или рыбий (у нас это называется «клеить на рыбу»). После нашей реставрации следующая понадобится только лет через 80—100.

Мы, например, столкнулись с ошибками предшественников, у нас не сходились углы и радиусы, была проведена колоссальная работа по вычерчиванию паркета, по поиску правильной геометрии рисунка, снятию декоративного слоя, перекладке. Самым сложным этапом в работе с паркетом Зеркального кабинета стало изготовление мореного дерева. Для получения нужного оттенка граб нужно морить около трех месяцев: необходимо, чтобы раствор пропитал все поры, проник внутрь. Такой долгой процедуры требует оригинальная методика. Но, разумеется, там, где это позволительно, мы можем применять и современные технологии».

Каждый интерьер в Зубовском флигеле — особенный, не похожий на другие. Камерон использовал для украшения апартаментов Екатерины II новые и необычные для того времени материалы — керамику, серебро, стекло. При создании оформления Опочивальни и Табакерки — так Екатерина называла Синий кабинет за его миниатюрные размеры — мастера работают с цветным стеклом. Например, для Опочивальни будет изготовлено 39 колонн из аметистового стекла — каждая 3,7 метра высотой.

«В Зубовском флигеле есть два роскошных интерьера, которые выполнены в совершенно уникальной технике — это сочетание металла и стекла. Полностью все стены покрыты стеклом и декорированы металлом. Стекло в этих интерьерах применялось молочное белое с очень небольшой прозрачностью и цветное. В Табакерке это сиреневый цвет, в Опочивальне — синий. Сохранился стол, который нам может подсказать какие-то детали, а также несколько исторических осколков. Все эти детали значительно помогают нам в работе.

Главное для нас — найти цвет, найти оттенок, найти степень прозрачности. Среди сохранившихся фрагментов есть стекла разного периода. Уже в царское время они были частично утрачены, заменены, поэтому возникает масса вероятных оттенков. На основе фотографий мы выбрали фрагмент стекла, который художественный совет признал эталонным, и именно к этим эталонам (их три — белое стекло, сиреневое и синее) мы стараемся приблизиться».

Внимания требует каждая деталь. Но очевидно, что одним из самых сложных этапов станет воссоздание Китайского зала — самого большого среди личных покоев императрицы. В этом своеобразном музее выставлялись уникальные коллекции китайских, японских предметов искусства из лака, фарфора, металла, дерева и кости. В украшении были использованы панно и другие элементы демонтированного Китайского зала Елизаветы Петровны, а также более поздние изделия в стиле шинуазри. Камин, мебель, осветительные приборы выполнены по проекту Камерона, впоследствии их дополнили предметы, спроектированные Ипполитом Монигетти.

«Техника коромандельских лаков по деревянной основе предусматривает многократное нанесение лака, приготовленного из сока лакового дерева. На высыхание каждого слоя уходит от одного до трех дней — это очень длительная техника изготовления. И потом по трафарету на панно переводится рисунок, он вырезается в нужных местах до грунта резцами. После чего грунт тонируют различными красителями на естественной основе: зеленый дает порошок малахитового камня, синий — порошок лазурита. Вот так прописывается каждая составляющая, каждая деталь, каждый элемент.

Эта сложная технология у нас известна, но в таких объемах никто с ней не работает, и поэтому музей принял решение обратиться к специалистам, для которых эта техника традиционна, то есть в Китай. ПАО «Газпром» не только оказывает финансовую поддержку проекта, но и помог привлечь мастеров из Поднебесной для изготовления опытных образцов.

Музей заключил договор с Пекинской художественной компанией, которая сейчас готовит два образца: одно полносборное панно в технике коромандельских лаков и одно панно верхнего яруса второго света в технике золотого лака. Нам уже представлены проектные решения, отрисовка предполагаемых композиций, из которых будет состоять панель. Надеемся, что в ближайшее время эти панно будут готовы и можно будет не только определиться с технологией изготовления, но и принять решение о том, как именно дальше будет продолжаться работа».

«В Зубовском флигеле нет ничего простого, здесь все сложное. У нашей компании обширный реставрационный опыт и, соответственно, обширные возможности — мы многое делаем сами: лепку, позолоту, живопись, все работы по дереву. Обращаемся к коллегам-профессионалам в сфере стекла и керамики… И инженерии, разумеется. Инженерная работа завязана практически на весь дворец. Наверху, на третьем этаже Зубовского флигеля, располагаются музейные фонды, где находится мебель и другие предметы, которые требуют определенных условий хранения, поэтому, конечно, нужно очень осторожно проводить системы воздухо-, теплоснабжения и прочую инженерию.

Когда я пришел в «Царское Село», мне не было тридцати. Мы, молодые ребята, частично учились сами, частично — постигали опыт работы XVIII и XIX веков у наставников: были мощные скульпторы, позолотчики — художники-реставраторы высшей категории. Между поколениями мастеров поддерживалась связь, связь времен.

«Реставрация» — слово красивое, спору нет: она привлекает молодежь, и во многих учебных заведениях сегодня открыты соответствующие кафедры, но это вовсе не значит, что оттуда выходят специалисты, а еще более не значит, что они останутся в профессии. Но надежды есть. Например, мы несколько раз проводили мастер-классы по реставрации для проекта «Друзья Петербурга». Талантливые ребята, с горящими глазами. Они очень внимательно слушают, очень внимательно работают. Я думаю, что именно в таких детях наше будущее. И пожелать им можно только любви и трудолюбия, потому что реставрация — такая штука, ее надо любить».

«Просто сидя где-то в аудитории, невозможно понять, как живет памятник, каким образом его сохранять. Это можно постичь на практике. Все технологии по учебнику тоже изучить невозможно — ты должен попробовать сделать что-то сам, своими руками на объекте. Благодаря «Друзьям Петербурга» у начинающих профессионалов появилась такая возможность.

Сохранение памятника связано в том числе с выбором метода, и для каждого объекта он, несмотря на наличие нормативов, всегда будет уникальным. Реставрация, консервация, ремонт или приспособление, иногда все вместе, иногда сочетание разных компонентов. Студенты профессиональных учебных заведений, которые впоследствии свяжут судьбу с этой специальностью, могут увидеть как проблемы, возникающие в процессе работ, так и пути их решения, а самое главное — перенять знания от настоящих мастеров своего дела».

Интервью: Ксения Желудова