Независимое пространство «Стыд» — коллаборация художницы Александры Гарт, гейм-дизайнера Евгения Кузьмичева и куратора, арт-журналиста Александры Генераловой — открылось на Матисовом острове сразу после локдауна и предложило зрителю идеальный для времени пандемии формат: вход строго по одному, никаких вернисажей, черные маски и перчатки. «Стыд» — лауреаты премии «ТОП 50. Самые знаменитые люди Петербурга»-2021 в номинации «Искусство».
 |
Куратор, сооснователь «Стыда» Александра Генералова объясняет, зачем закрывать зрителя наедине с нойз-машинами и тотальными инсталляциями и почему самое важное — не ныть и создавать вокруг себя комьюнити. |
Кто придумал «Стыд»?
Два года мы с гейм-дизайнером и моим бывшим коллегой по Эрмитажу Евгением Кузьмичевым делали проект-исследование современной визуальной культуры «Маргинальный дизайн». Например, показывали шрифтовой дизайн в виде арт-объектов в техно-клубе Mosaique на выставке Cruel letter и прямо на танцполе устроили лекторий о блэк-метале и леттеринге немецких книг XVII века. К нам в Петербург приезжали европейские дизайнеры, например, Джонатан Кастро, который делал коллабы с Nike, Burberry и Van Gogh Museum. В независимом пространстве FFTN мы показывали сайт-специфическую ризографическую инсталляцию берлинской студии Outer Space Press, литографию киевских художников и мультимедиа-проект итальянского шрифтового дизайнера Джанлуки Лоринго.
Александра Гарт много лет занимается печатной графикой и сочетает традицию ленинградской графической школы и эстетику берлинских техно-клубов. Ее любимые сюжеты: купчинские пятиэтажки, черный глитч, техно-березы и сетка-рабица. Гарт создает тотальные инсталляции, в которых линкует графику (иногда огромных размеров), звук и свет. У нас троих был общий взгляд на выставки: каждая деталь должна работать на идею — от дизайна этикетки до состава и цвета коктейля на вернисаже.
Концепция пространства
«Стыд» — это в первую очередь идея, а не место. Мы создаем условия для индивидуального опыта посетителя в пространстве и его столкновения с искусством. «Стыд» — это замедление, вход в пустоту, отсутствие привычных зацепок, характерных для похода на арт-проект: открытий с игристым, кураторских текстов, возможности обсудить происходящее с другом. Наши правила кажутся некоторым странными: посетитель должен зайти в «Стыд» один и провести наедине с проектом 15–20 минут. Он может делать все, что хочет: снимать видео, лежать на полу или закрыть глаза и вообще ничего не рассматривать — то есть самостоятельно выбирать способ взаимодействия с произведениями или инсталляцией. Так совпало, что мы открылись в июле, во время пандемии, когда придуманные нами гайдлайны стали вынужденной мерой для галерей и музеев. Сами того не желая, мы попали в дух времени. Смысл самого названия «Стыд» пусть остается для зрителя загадкой. Главное — оно запоминается и запускает цепочку ассоциаций, у каждого — своих.
Локация — бывшая картографическая фабрика
Сейчас мы работаем в здании бывшей картографической фабрики на берегу реки Пряжки. Комплекс состоит из нескольких зданий. Главное, построенное в конце XIX века, напоминает небольшой городской особнячок с трогательным балконом и видом на набережную. Внутри сохранились детали из прошлого — лепнина, советские таблички и мебель, старые сейфы для документов. Второе здание своим фасадом напоминает берлинский техно-клуб Berghain. Пространство вокруг Пряжки не тронула урбанизация и джентрификация, хотя в 10 минутах от нас находится Новая Голландия. Больше всего по духу этот район напоминает фильм Юрия Мамина «Окно в Париж». Тут ты не понимаешь, в каком времени находишься, — в семидесятых, девяностых или нулевых. Матисов остров — место, где многие петербуржцы никогда не были: там почти нет жилых домов. Гости «Стыда» часто впервые оказываются на Матисовом острове — в мистическом месте, где сосуществуют психиатрическая лечебница, завод «Адмиралтейские верфи» и наша фабрика, где арендуют мастерские художники, флористы, кошачий приют, детская креативная студия и курсы стрип-пластики.
Реакция зрителей
Наш первый трехчастный проект так и назывался — «Стыд» и был посвящен размышлениям о постыдных экспозиционных и кураторских практиках. Мы не давали никакого четкого описания и даже не публиковали адрес, только изображение и короткий текст, такой абстрактный хип-хап. Мы намеренно сообщаем посетителям минимум информации и спойлеров, чтобы сохранить свежесть первого столкновения с проектом.
Самое важное для нас — отзывы посетителей: «Это словно оказаться внутри фильмов Тарковского»; «Темный мистический опыт»; «Странно, я вспомнил фрагмент из детства, о котором совершенно забыл». Некоторым гостям тяжело воспринимать такой иммерсивный формат — к нам приходят не только люди из арт-тусовки, но и случайные гости, прочитавшие о «Стыде» в медиа или в подборке агрегатора билетов Timepad. Мы заметили, что к нам в основном ходят москвичи. Почему так — непонятно.
В мае мы сделали восьмой, свой самый экспериментальный проект — «Нет, это не больно» художницы Маяны Насыбулловой, которая большинству известна серией объектов «Ленин для души»: Ленин-уточка, Ленин-неваляшка. Для «Стыда» Маяна создала восемь тактильных шумовых скульптур и играла на них лайв для каждого посетителя — индивидуальный нойз-перформанс. Самый ценный отзыв после этого лайва такой: «Я выдержала минут 5 внутри, там просто все мои персональные триггеры собрали в одной комнате. Адски боюсь фильмов Кроненберга и клипы Aphex Twin с собаками, а тут меня в этом заперли». (Мы никого не запираем на ключ, дверь всегда открыта. — Прим. авт.)
Почему вход в «Стыд» стоит 300 рублей?
Вход в «Стыд» стоит 300 рублей, столько же стоит билет в ЦВЗ «Манеж», поэтому некоторые представители арт-сообщества нас критикуют. Достаточно высокая цена за 15‑минутный сеанс —это фильтр, который отсеивает обычных выставочных фланеров. Из-за формата за день мы можем принять максимум 20 человек. Вокруг нашего места сформировалось небольшое комьюнити — люди, которые приходят на каждый проект и разделяют наши взгляды. Желающих достаточно, чтобы выручкой с продажи билетов окупать аренду и мелкие организационные расходы. Мы понимаем, что сложно конкурировать с галерейными площадками или проектами с серьезным бюджетом, но не скатываемся в привычный андеграундный формат «из палок и тряпок».
Как окупить продакшн выставки с помощью NFT?
В этом году случился бум искусства, которое можно купить в формате невзаимозаменяемых токенов за криптовалюту — всему виной продажа цифрового коллажа Бипла за 70 миллионов долларов на аукционе Christie's. В июне мы открыли выставку «Криптокатакомба» художника Никиты Панина — это исследование эстетики работ на популярных NFT-площадках. Мы показали «слепок» криптоарта — работы, сгенерированные нейросетью, обученной на тысячах картинок с NFT-маркетплейсов, а также на фотографиях с фресками в катакомбах ранних христиан.
Причем тут ранние христиане? Дело в том, что образы, которые тиражируют криптохудожники — логотип Etherium, логотип криптобиржи Uniswap — напоминают образы, популярные у ранних христиан. Суть понимают только те, кто внутри комьюнити. Когда человек первый раз сталкивается с криптосообществом, то не понимает ни одного слова и ему кажется, что это — секта. Примерно то же самое было и с ранними христианами: они были одной из тысяч римских сект, а в итоге заложили основы для новой цивилизации.
Архитекторка Анна Ильина разработала конструкцию, которая воссоздает своды и ниши катакомбы или средневековой крипты — подземной церкви. Из картона ее собрал Сергей Рублев, его компания делает из этого материала все: от мебели до выставочных пространств. Все работы на выставке существуют в двух форматах: материальном (стерео-варио печать) и в NFT-формате — диджитал версии продаются на криптоарт-маркетплейсах. За счет продажи там мы окупили расходы на производство проекта. «Криптокатакомба» открыта до 1 сентября, билеты продаются тут.
Зачем нужны независимые арт-пространства?
У нас двойственное отношение к независимым художественным пространствам. По сути, они — нулевой уровень арт-рынка, полигон для экспериментов, невозможных в галереях, музеях и коммерческих коллаборациях. После выставки Thanks for nothing в «Стыде» художница Вероника Ивашкевич начала сотрудничать с московской галереей Osnova, а проект Александры Гарт «Провал» приобрел петербургский коллекционер Сергей Лимонов. Важно не переоценивать собственные возможности. Если ты независимое пространство, то либо тебе надо искать гранты и спонсоров, либо рассчитывать только на себя и рассматривать эту деятельность как хобби — вроде горных лыж . Часто бывает так: художники снимают хорошее помещение, а потом не могут платить аренду и перегорают — усилий вложено много, а отдачи нет.
«Стыд» работает на стыке искусства и индустрии развлечений — нам нравится двигаться в эту сторону. Мы не держимся за наше текущее пространство и не мыслим себя андеграундом. Сейчас мы — 20‑метровая комната на Пряжке только потому, что мы хотели затестить нашу концепцию на практике, без ущерба собственному бюджету и без надрыва, характерного для независимых инициатив. Главное, что мы умеем, — придумать цельную историю и собрать ее в проект. Если «Стыд» будет востребован и нужен зрителю, мы продолжим работать, перенося формат в разные пространства и мероприятия. Если нет — будем исследовать новое поле. Нам не интересно тянуть лямку невостребованного культуртрегерства и жаловаться, что никто не дает денег.
Лучшие независимые пространства по мнению «Стыда»
В городе есть несколько важных для нас пространств, созданных художниками и кураторами на свои деньги. Во‑первых, FFTN Ильи Гришаева и Ирины Аксеновой — 5‑метровая комната, в которой выставлялись все, от Петра Швецова до неизвестных в Петербурге авторов из Липецка. Во-вторых, 24 х 4 gallery Виктора Кудряшова — 4 экрана в арке «Бертгольд-центра», где показывают работы мировых звезд медиаискусства вроде Рафаэля Розендаля, пионера net-арта. В-третьих, пространство Invalid House стрит-артистов Константина Ставрова, Павла Безора и Максима Кишкина, которое открылось совсем недавно и работает по близким нам принципам. В европейских городах таких мест много, и именно они создают то самое движение и жизнь на арт-сцене, из-за которого мы ездим в Берлин или Копенгаген.
Три проекта «Стыда»
«Thanks for nothing» Вероника Ивашкевич
Камерный иммерсивный спектакль, посвященный политической ситуации в Беларуси — родине художницы — в августе–сентябре 2020 года. На тему проекта не намекала ни одна деталь, не было политических высказываний в лоб. В пространстве «Стыда» Вероника воссоздала атмосферу старого семейного дома бархатными занавесками, графикой на стенах с винтажными обоями и креслами, купленными на Уделке. Атмосферу тревоги создавал саунд-дизайн Антона Шанихина — глухой звук телевизора, по которому круглые сутки идут новости.
«Провал» Александра Гарт
Тотальная инсталляция: двенадцать черно-белых графических листов, конструкция из стекла и рабицы, темнота, прорезаемая лучом фонаря, и тревожные звуки метронома образовывали пространство безвременья, в котором находился зритель. Проект, который сравнивали с Еврейским музеем в Берлине, хоррор-видеоиграми, Бергхайном, пещерой Платона и домом, который мог расписать Гойя. Инсталляцию «Провал» в свое собрание приобрел петербургский коллекционер и инвестор ресторанов Duoband Сергей Лимонов.
«DeFRaG (q): blocks» Владимир Омутов
Проект краснодарского скульптора, который работает с эстетикой блэк-метала и пост-интернета. Готические шрифты растекаются по полу, на стене висят рандомные картинки с обнимающимися школьницами, пространство разрезают огромные шипы, а нож всегда наготове, даже если он покрыт черным блестящим силиконом.
Фото: Дима Табу
Креативный продюсер и стилист: Лима Липа
Ассистент стилиста: Анна Помыканова
Визаж и волосы: Оля Змеюка
Нейл-арт: Яна Проскурякова
Свет: Skypoint
«Собака.ru»
благодарит за поддержку партнеров премии
«ТОП 50 Самые знаменитые люди Петербурга 2020»:
старейший универмаг Петербурга и главный department store города
и
Комментарии (0)