В разгар пандемии директор Музея театрального и музыкального искусства, основательница фестиваля «Дягилев. Постскриптум» Наталья Метелица и ее команда открыли самую грандиозную выставку сезона «В круге Дягилевом»: портреты друзей, комменты коллег — так могла бы выглядеть страница в фейсбуке главного евангелиста русской культуры начала XX века. «Собака.ru» расспросила Наталью Ивановну о том, как путь Дягилева-куратора, Дягилева-продюсера и Дягилева-фандрайзера вдохновляет ее на «невозможные» проекты. Наталья Метелица — лауреат премии «ТОП 50. Самые знаменитые люди Петербурга»-2021 в номинации «Искусство».
Сергей Дягилев собирал вокруг себя замечательных людей. Поэтому я придумала «концепцию 12 кругов», чтобы визуализировать и представить его творческую биографию через портреты друзей, меценатов, партнеров, коллег и близких. Архитектуру проекта придумал дизайнер нашего музея Юрий Сучков: из каждой выставки он старается сделать зрелище, спектакль, который вовлекает всех, в том числе любителей делать селфи. Мне очень помогла и вдохновила книга нидерландского исследователя Шенга Схейена «Сергей Дягилев. “Русские сезоны” навсегда». Он, кстати, единственный, кому мы сделали визу, и он прилетел на открытие выставки. Мы привезли шедевры — де Кирико, Пикассо, Руссо, но выставка не работала бы как надо без «подстрочника» — цитат из писем, прессы, дневников, описания исторических событий того времени. Этим «подстрочником» мы соединили всех людей дягилевских «кругов», показали детали их взаимоотношений: амбиции, слезы, страсти, ревность, любовь и нелюбовь. «Подстрочник» мы создавали всей командой и хотим сейчас издать.
Выставку мы задумали три года назад, многое успели сделать в 2019 году, до пандемии. Очень рады были найти партнера — Пушкинский музей — и надеялись, что после Петербурга она поедет в Москву. Так можно было бы разделить транспортные расходы, затраты на упаковку вещей. Но в итоге летом московские коллеги поняли, что не справятся: музей был закрыт, сотрудники перешли на удаленку. Вы даже не представляете, как это было: уговаривать иностранных партнеров, с которыми я не знакома лично, привезти нам шедевры в разгар пандемии, когда границы были закрыты. Мы подключили Французский институт, Итальянский институт, консула Испании. Например, мне был необходим на выставке портрет подруги и мецената Дягилева Миси Серт из мадридской частной коллекции — на нем она изображена тигрицей с повадками кошечки, в роскошном платье. И мне удалось его получить! Вот что значит место силы — Петербург!
К музейным выставкам есть два подхода. Первый — когда исследователи делают небольшие, очень глубокие выставки о материале, который хранят: французский рисунок, итальянская гравюра. Это исследование становится достоянием научного сообщества, а публика часто проходит мимо. Второй подход — привлечение к большим идеям большого количества людей, которые не очень-то разбираются в вопросе. Это возможно, когда выставка имеет размах, а материал облекается в интересную дизайнерскую форму. Такие проекты делают не просто евангелисты, а целые команды евангелистов — они подчиняют своему замыслу каждого зрителя, мимо пройти невозможно. Выставка становится модной, и на нее идут, потому что о ней везде пишут и говорят. Зритель вернется в свой город из Москвы или Петербурга, и его обязательно спросят: «А ты был на этой выставке?»
Сейчас просветительская миссия музеев как никогда велика, именно музеев — вы вообще не задумывались над этим? Есть универсальная формула, по которой нужно создавать выставочный проект. Ее вывел Николай Павлович Акимов — великий советский режиссер, блестящий художник и человек редкого ума, мудрец. Единственный, которому в сталинскую эпоху удавалось ставить шварцевские «Тень» и «Дракона». Он говорил, что любой спектакль — многоэтажный дом: первый этаж видит дворник, который метет улицу, а самые высокие этажи — интеллектуалы и философы. Вот что такое выставка сегодня.
Я очень хорошо знаю нашу коллекцию, хотя в ней полмиллиона единиц хранения, и понимаю, какие пазлы из нее можно собрать. К нам от раза к разу приходят за Малевичем — в музее хранится 20 эскизов, 5 декораций и 15 костюмов оперы футуристов «Победа над Солнцем». Икона авангарда «Черный квадрат» тоже впервые появился в декорациях к этому спектаклю. В девяностые и начале нулевых был бум интереса к Малевичу, все хотели его работы на выставку. Как-то к нам из Австралии приехали за Малевичем. Я согласилась дать работы на выставку, но рассказала, что у нас хранятся эскизы костюмов дягилевских балетов, которые оказались в Национальной галерее Канберры в Австралии, — 250 экспонатов. Вот это была бы выставка, воспевающая славу Дягилева!
Куратор получил Малевича и уехал, а через три недели мне пришло по факсу письмо: «Совет директоров музея рассмотрел ваше предложение, мы готовы сделать выставку, приезжайте». Я подумала: «О боже мой! В Австралию… я так боюсь самолетов». Посол Австралии в Москве меня убедил и пообещал, что в самолете я полечу как принцесса, —я отважилась и провела там 10 дней — изучала коллекцию, работала. В 1999 году мы открыли выставку «Из России с любовью», которая была сделана на деньги австралийских бизнесменов. В Петербурге в это время каждый день стреляли: было время малиновых пиджаков и золотых цепей. В природе еще не было ни «Лукойла», ни «Роснефти», ни «Газпрома» — компаний, которые помогают сейчас делать проекты и фестивали.
Дягилев — моя тема со студенческих лет. Долгое время он был фигурой запрещенной. В 1982 году вышел двухтомник Ильи Зильберштейна «Дягилев и русское искусство», где была опубликована переписка, статьи самого Дягилева, материалы в прессе о его деяниях и большой биографический очерк. Нам сразу стал очевиден масштаб его личности. Петр I приоткрыл географически-политическое окно в мир, а Дягилев широко распахнул его и показал, что вообще такое Россия и русское искусство. Это не только балет или музыка, но и изобразительное искусство. Какой художественной смелости на грани отчаяния нужно было набраться, чтобы выставить никому не известных Ларионова, Гончарову, Бенуа, Бакста в залах Гран-Пале по соседству с Моне, Сезанном и Пикассо? Понимаете, какова конкуренция? Это нам сейчас кажется, что они обитают в одном публичном пространстве больше ста лет, — ничего подобного.
Дягилев открыл русскому зрителю собственное искусство XVIII века, представив в Таврическом дворце 2 300 исторических портретов. Эту выставку он собрал за полтора года — объехал десятки дворянских усадеб — невероятный кураторский замысел! Боровиковский, Левицкий — кажется, что они были всегда, но на самом деле их открыл для нас Дягилев. Он обратил в свою театральную веру Бакста, Рериха, который никогда и не думал, что будет театральным художником. Дягилев подчинил себе даже Дебюсси, а Стравинского создал как великого композитора и как феномен — Малевича в мире музыки. Дягилев — это классика антрепренерства, продюсерства, кураторства.
Дягилев дал готовые решения — что и в каких ситуациях надо делать, — которыми я сейчас пользуюсь в своей профессии. Во‑первых, надо быть чистоплотным человеком — нельзя воровать. Дягилев умер в отеле, у него не было даже квартиры — он не нажил вообще ничего. Он брал кредиты, которые пусть и не всегда вовремя, но отдавал. Дягилев платил огромные гонорары своим солистам. Даже Федор Иванович Шаляпин получал у него больше, чем где бы то ни было. Наш музей и фестиваль «Дягилев. P. S.» делает проекты на спонсорские деньги — за каждую копейку затем надо отчитаться. Например, за каждое рекламное место с афишей, где размещен спонсорский логотип, — сколько провисела и где. Спонсоров в первую очередь интересует представление их компании в медиа и общественном поле. Если мы собираемся везти выставку в Европу, то нас обязательно спросят: в какую страну? Если у спонсора есть там бизнес-интересы, то он готов поддержать. Это целая профессия — искать деньги. Этим я занимаюсь последние 20 лет.
Во‑вторых, Дягилев искал деньги у власти и власть имущих. Когда мы готовим фестиваль «Дягилев. P.S.», то сначала считаем, сколько это будет стоить, потом начинаем поиск средств в Комитете по культуре. Затем ищем партнеров, который часто не дают деньги, но оказывают услуги — отели, транспортные, рекламные компании. Есть и меценаты, но их немного. Дягилев имел талант образовывать вокруг себя большие сообщества меценатов. Сначала его поддерживал великий князь Владимир Александрович, затем английские, французские министры, фабриканты, бизнесмены и большой круг меценатов: леди Рипон, графиня Греффюль — эти люди были с ним всю жизнь. Все решают личные связи. Но это не так работает, мол, «Я — Наташа Метелица, здравствуйте, давайте дружить». Мне и коллективу музея есть что предложить, мы показываем, что у нас есть, нашу экспертизу. Увлечь меценатов проектом — это плетение сети, вовлечение в свою религию — это и есть харизма, которая, безусловно, была у Дягилева. Если людям хочется нас поддержать, они поддерживают. У музея есть Клуб друзей, взносы небольшие — от 5 тысяч рублей. Большой бизнес поддерживает таких гигантов, как Эрмитаж, Третьяковская галерея, Пушкинский музей, Большой и Мариинский театры. С нами очень сложно, ведь мы — достойный, но небольшой музей, а крупные компании хотят пропиариться по-крупному, правильно? И все-таки судьбу выставки «В кругу Дягилевом» решила компания «Норникель» — они дали нам 18 миллионов.
Я не понимаю, когда люди говорят: «Как скучно жить». Мне никогда не скучно, даже наедине с собой. У Дягилева была способность воплощать идеи в проекты, которые не мог сделать никто. Каждый его проект — это колоссальное удивление для окружающих. В 1987 году я познакомилась с людьми Ива Сен-Лорана — им меня представил Борис Борисович Пиотровский на ретроспективе кутюрье в Эрмитаже. Я позвала этих профессионалов в наш музей: на третьем этаже мы разложили 20 отреставрированных костюмов. Гости вошли и закачались: как профессионалы, они понимали, что это за крой и насколько уникальна ручная работа. В сентябре 1991 года мы открыли выставку «Искусство балета в России» в Парижской опере — 1013 экспонатов! Представляете, мы уезжали готовить ее из Ленинграда, а вернулись уже в Петербург. Затем в журнале «Мадам Фигаро» вышло интервью со мной, и там было написано: «Прелестная блондинка вышла на набережную Невы после ретроспекции выставки “Ив Сен Лоран в Эрмитаже”, и в ее голове родилась идея». Вот как это бывает! Надо все время чего-то хотеть, припадать к жизни с жадностью, но открывать новое и удивлять.
Мои молодые сотрудники сказали, что сейчас работать в музее — престижно. Музей театрального и музыкального искусства — это место, где люди работают не за деньги, а за амбиции. Моему заместителю по научной и международной деятельности Александре Штаркман 30 лет, заведующей научно-просветительским отделом Анне Ласкиной нет 30 еще, а в музей она пришла в 22 года. Моим ассистентом на выставке «В кругу Дягилевом» была молодая сотрудница выставочного отдела Наталья Селявко. Я поддерживаю любые кураторские инициативы, потому что самое важное в человеке — желание удивить, поделиться с миром своей страстью. Человеческая страсть бывает созидательной и разрушительной. Все создается страстью — и музеи, и коллекции. В основном, нам рассказывают о мерзких примерах страсти: убийства, грабежи. С холодным рассудком можно написать глубокую книгу, но невозможно сделать популярную выставку. Человек — это страсть, желание заразить своей идеей. Я не из тех руководителей, которые не допускают в свою команду сильных, молодых и амбициозных. Именно благодаря таким людям нам удалось открыть осенью прошлого года выставку о Дягилеве и его круге. Мне очень хотелось, чтобы молодые коллеги прошли через неимоверный творческий успех и человеческий подвиг — привезти из-за рубежа 70 работ и открыть проект во время пандемии.
Текст: Александра Генералова
Фото: Данил Ярощук
Стиль: Эльмира Тулебаева
Ассистент стилиста: Виктор Кринкин
Свет: Максим Самсонов, Skypoint
«Собака.ru»
благодарит за поддержку партнеров премии
«ТОП 50 Самые знаменитые люди Петербурга 2020»:
старейший универмаг Петербурга и главный department store города
и
Комментарии (0)