Начало мая в Центральной России стало самым холодным за время наблюдений! Как так получилось? И почему таких рекордов будет больше?

«За всю историю наблюдений» — это за сколько?

Алексей Кокорин, климатолог: Когда говорят о том, что такой температуры не было «за всю историю наблюдений», то имеется в виду с середины XIX века, когда на большей части Земного шара начались регулярные наблюдения за погодой. В Петербурге это, к примеру, произошло в 1841 году, когда была организована Главная геофизическая обсерватория.

Это не значит, что нам совершенно неизвестно, что было на Земле до этого. У нас есть довольно надежные методы реконструкции климата более отдаленного от нас прошлого. Очень наглядно это можно, к примеру, делать по кольцам деревьев. Сейчас мы имеем понимание относительно погоды на планете за последние полторы тысячи лет. 

Однако точность этого знания разная. Все-таки те же кольца деревьев могут нам сказать, какое было лето 300 лет назад: теплое или холодное, дождливое или засушливое. Но они не ответят на вопрос, какая погода стояла на дворе 10 мая такого-то года.

У нас есть отдельные записи, посвященные каким-то выдающимся аномалиям. К примеру, после наполеоновских войн в Европе, грубо говоря, три года не было лета, погода была холодной и очень сырой. Но это отрывочные данные. Поэтому температурные рекорды отсчитывают с середины XIX века — за это время у нас есть надежные ежедневные записи, которые позволяют говорить, что так жарко или так холодно в этот день за время ведения этих журналов еще не было.

А почему сейчас в России так холодно?

Алексей Кокорин, климатолог: Ну, во-первых, так холодно в Москве и Петербурге, но далеко не во всей России. И уж тем более, далеко не во всех средних широтах. Но почему вообще возникла такая ситуация? Из-за вторжения холодных воздушных масс из Арктики, в которой пока очень холодно. Эти воздушные массы идут из Карского моря, которое пока полностью покрыто льдом, от которого отражаются солнечные лучи. И пока оно не вскроется, подобные заморозки у нас вполне возможны.

А вскрывается Карское море в конце июня, поэтому новые заморозки теоретически возможны до этого времени. Вспомните, в прошлом году была аналогичная ситуация. Тогда заморозок, к примеру, не дошел до Москвы, зато в Вологодской области было 7°С 10 июня — померзла вся картошка.  

Артем Павловский, климатолог:  Редкие климатические события происходят не часто, но они случаются. Причем по всему миру, в разных широтах и климатических условиях. К примеру, мы все видели наводнение в Объединенных Арабских Эмиратах в этом году — такого у них не было 70–80 лет. Но подобные опасные метеоявления неизбежно время от времени происходят.

Если климат теплеет, то почему наряду с рекордной жарой все чаще фиксируют необычные заморозки?

Алексей Кокорин, климатолог: Тут надо напомнить, что такое глобальное потепление с точки зрения физики атмосферы океана — это одновременное потепление всех океанских вод. Причем не на поверхности, а на сотни метров вглубь. То есть человек своей деятельностью усиливает парниковый эффект, и большая часть избыточного тепла поглощается океаном. В воздухе остается буквально 1%. Для жителей атмосферы это больше изменения климата, а для океана, главной составляющей планеты, — да, это потепление.

Как у нас раньше было? Всю планету можно было условно разделить на шесть климатических поясов — по три на каждом полушарии. Первая начиналась за 60-м градусом широты — это полярная зона. Дальше шла зона умеренных широт, она располагалась между 30-м и 60-м градусом. Ну и дальше была экваториальная зона — соответственно, от 0-го до 30-го градуса.  

Под действием изменения циркуляции границы между этими зонами стали менее жесткими. По ним идут все большие волны — каждая такая волна с севера приносит заморозки, каждая волна с юга — жару. Они были и раньше, но становятся все больше и происходят чаще. Поэтому у нас и случаются то волны арктического холода вплоть до Техаса, Краснодара или Иерусалима, то тропическая жара, которая приходит в Нарьян-Мар. 

Мы живем во все более подвижной атмосфере, которая становится очень неустойчивой. Соответственно, она предлагает нам более нервный климат. Именно так и говорили еще в 1970-х годах в Институте физики атмосферы Советской академии наук, что климат нас ждет не столько теплый, сколько нервный и рваный. Как мы видим — так оно и есть.

Почему эти волны холода и жары не компенсируют друг друга?

Артем Павловский, климатолог: Потому что количество положительных аномалий значительно, в разы выше, чем отрицательных. Проще говоря, жара случается намного чаще, чем заморозки — и это в Петербурге, что уж говорить о более южных регионах.

В настоящее время отмечается устойчивая глобальная тенденция на потепление приземного слоя воздуха. Да, волны холода случаются, но они не так уж часты. В целом отмечается тенденция на сокращение морозного периода года.

Да и нет пока никаких оснований, чтобы климатические изменения замедлялись. Мировая экономика не перестраивается, сокращения выбросов парниковых газов не происходит. Так что нам надо принять, что изменение климата — это условия, в которых будет жить наша цивилизация в обозримом будущем.

То есть рекордов будет больше? В том числе заморозков?

Алексей Кокорин, климатолог: Относительно. Конечно, рекордов климатических поясов  жары будет больше, они будут фиксироваться чаще. Абсолютных рекордов отрицательной температуры будет меньше. Но вот волны холода, которые будут приносить рекордно низкие температуры летом, весной, осенью, будут встречаться чаще.

То есть заголовков в духе «самый холодный июнь» или «самый дождливый май» меньше не станет. Хотя все же рекордные волны жары будут превалировать. Все это будет продолжаться, пока мы не стабилизируем ситуацию с содержанием парниковых газов в атмосфере, то есть пока не достигнем углеродной нейтральности.