Следы рыси, скелет кита и петроглифы: узнали о скрытых смыслах мозаики «Горного института»

Анна Ивановна, расскажите немного о своем опыте. Вы ведь действующий преподаватель Академии художеств в Петербурге и раньше в основном работали в сфере храмового искусства? 

Анна: Да, так и есть. Я — доцент Санкт-Петербургской академии художеств имени Ильи Репина. Ранее я работала в команде художников над созданием росписи Храма Христа Спасителя в Москве. Мои росписи есть в Знаменском соборе в Курске. Недавно мы с коллективом авторов закончили мозаики в Александро-Невской церкви в Челябинске. В Петербурге мы делали витраж в музее Суворова. 

Как случилось, что вы решили заняться оформлением метро?

Анна: Я преподаю рисунок в мастерской монументальной живописи, руководителем которой является Александр Кирович Быстров. В Петербурге его мозаичные произведения представлены  на «Спортивной», «Бухарестской», «Площади Александра Невского» и других станциях метрополитена. Именно он познакомил меня с главным архитектором «Горного института» Николаем Викторовичем Ромашкиным-Тимановым. Я показала ему свои эскизы. Они понравились. Так началась работа над созданием четырех панно, которая длилась более 3 лет.

Это мой первый опыт оформления метро. Более того, здесь же я впервые столкнулась с флорентийской мозаикой, раньше я имела дело только со смальтой. 

Расскажите о круглых панно в глубине вестибюля. У них есть какие-то названия?

Анна: Два панно, расположенные над дверями, где будет переход на другую станцию, я назвала «Нефть» и «Уголь», так как они иллюстрируют очень важные для российской добывающей промышленности направления: нефтегазовое и угольное. 

Вам задавалась концепция мозаики или у вас была свобода для творчества?

Анна: Работа художника-монументалиста зависит от указаний архитектора, который проектирует весь зал. В данном случае архитекторов было трое: уже упомянутый мной Николай Викторович, Бойцов Дмитрий Анатольевич и Яна Владимировна Ванькова. Именно они ставили мне задачи.

Например, это их идея, что мозаики должны быть монохромными. Для меня в некотором смысле это была работа на сопротивление, потому что мы создавали произведение из флорентийской мозаики — натурального камня, который очень богат по цвету. Там есть практически полная палитра: и фиолетовые, и зеленые, и красные, поэтому мне было сложно отказаться от цветности. Первоначальные эскизы я пыталась делать  с добавлением серого, коричневатого, но архитекторы настояли, чтобы использовался только черный и белый мрамор. 

А в больших прямоугольных панно в центре вестибюля использовано больше цветов? Расскажите о них.

Анна: Да, они исполнены с добавлением серых тонов. Работа над ними началась с посещения музея Горного института, который произвел на меня огромное впечатление. Там я увидела скелеты доисторических животных и хотела обязательно отразить эту тему при оформлении. Эти панно решены в разной стилистике. То, которое я условно назвала «Сибирь», выполнено более декоративно. В то время, как «Горный университет», по настоянию архитектора, был трактован реалистично.  Они специально расположены очень низко — люди будут их рассматривать, поэтому я старалась наполнить их мелкими деталями, чтобы получилось затейливее.

Давайте тоже рассмотрим «Сибирь» . Вот эти иероглифы, они что-то обозначают? А следы чьи? Мы тут гадали: медведь или рысь? 

Анна: Ну почему такая конкретика? Нет конкретики. Более того, нет определенного места. Это собирательный образ — фантазийный пейзаж русского севера. Это просто петроглифы. Там есть разные следы, птицы, деревья, горы и даже скелет кита! Меня все время спрашивают, откуда здесь кит. Никто не знает — недра Сибири, Дальнего Востока хранят свои секреты. Может быть, его еще не нашли. Для меня это был такой доисторический скелет, некое чудо-юдо. Раз уж весь пейзаж фантазийный, то и этот персонаж имеет оттенок допущений. И обратите внимание — там нет людей. Это такая девственная природа, которая ожидает своего исследователя. Единственный намек на присутствие человека — это одинокая палатка. 

Расскажите о создании панно с изображением здания Горного университета. Менялась ли концепция в процессе работы?

Анна: Как я уже говорила, оно решено более реалистично. Но я предлагала и другие эскизы. Например, я хотела развить тему античности, поскольку отталкивалась и от названия станции, и от одноименного вуза. И само здание университета слегка напоминает античный портик со скульптурами. Одну из композиций я хотела сделать на тему «Похищения Прозерпины». Еще я предлагала варианты с аллюзиями про «Кузницу Вулкана», «Каменный цветок» и «Хозяйку Медной горы». Также были проекты, посвященные ученым Горного университета, например, известному русскому кристаллографу Евграфу Федорову. Мне казалось, что это хорошо сочетается с общей концепцией оформления, но окончательный вариант этого панно был создан при активном участии архитектора Ромашкина -Тиманова — он получился более современным. 

Вы довольны тем, что получилось в итоге? Вам нравится, как выглядит станция?

Да, воплощено все, что было задумано. И во многом это благодаря Дмитрию Бабаеву и его компании «КАМ», которая великолепно исполнила эту мозаику. Даже если вы подойдете к панно совсем близко, то не увидите никаких стыков — там абсолютно гладкая поверхность. Технически это очень сложно выполнить — нужно обладать мастерством высокого класса, быть по-настоящему влюбленным в камни и понимать их, знать, из каких месторождений каждый из них.

Как вы думаете, в метро должно быть искусство, понятное широкой аудитории, или допустимы смелые эксперименты? 

Анна: На мой взгляд, допустимо все. Просто в данном случае сама станция «Горный институт» классическая и соответствует архитектурному ансамблю центра города. Поэтому здесь какие-то ультрасовременные решения были бы неуместны. Важно, чтобы каждая станция была узнаваема, чтобы человек с первого взгляда понимал, куда приехал. Монументалист работает для людей. Мы уйдем, а это останется. Хочется, чтобы твои произведения радовали, а не раздражали. 

Мне нравится, когда и в архитектуре, и в оформлении общественных пространств применяется искусство: и витражи, и мозаика, и скульптура. Я очень опасаюсь, что в будущем современное метро будут строить без монументальной живописи. 

Продолжите ли вы работать в технике флорентийской мозаики, если будет такая возможность? 

Анна: С удовольствием. Очень интересная мозаика. И теперь мне хотелось бы поработать именно с цветом, потому что камень — это богатейший, интереснейший материал. Он красив сам по себе. Он где-то даже самодостаточен.