Как Летний сад из места вдумчивых прогулок превратили в туристический аттракцион? Объясняет Мария Элькина

Летом Петербург погружается в традиционную для этого времени эйфорию: люди ездят на велосипедах, устраивают пикники, ходят на экскурсии. Но одного важного жанра во всем многообразии досуга как будто бы не хватает. Я говорю о бесцельных неспешных прогулках. Эта городская традиция как будто бы почти канула в лету. Символом ее заката стала печально известная реконструкция Летнего сада.

Одна из самых обсуждаемых тем в этом столетии — сохранение наследия. Памятники под угрозой разрушения всегда на слуху. Трудно сказать, стоит ли считать такой накал переживаний излишним или, наоборот, достигающим цели. Факт в том, что каких-то драматических потерь у Петербурга — считанное количество. Главная из них — Летний сад. В начале 2010-х ему безбожно «вернули исторический облик»: восемь утраченных фонтанов, павильоны и беседки начала XVIII века. Восстановили или нафантазировали — вопрос спорный. Вместо открытых тенистых аллей устроили дорожки-проходы со шпалерами по сторонам. Уже много раз говорили о том, что такая «реставрация» на деле стала тотальным разрушением исторического пространства. Ведь сад к началу XXI века достался нам более или менее таким, каким его знала Ахматова. Но сегодня важно говорить не о факте ошибки, а о ее смысле: из пейзажного парка, места для вдумчивых неспешных променадов, сад превратили в аттракцион для непритязательных туристов.

Атмосферу города и его культуру во многом определяет некая доминирующая традиция ничегонеделания. Парижане, скажем, сидят на стульях или за столиком кафе, или в Люксембургском саду. Такое расхожее клише говорит много настоящего об отношении к жизни. Привычка загорать на лужайке выдает одновременно безалаберность и едва уловимый снобизм — все же человек не решился сесть на траву.

Петербургское интеллигентное безделье традиционно сводилось к пешим прогулкам по набережным, бесконечным коридорам тихих улиц и аллеям пейзажных парков. Походы в Летний сад или поездки в Павловск во многих семьях служили важным этапом воспитания. Умение просто идти выдавало в горожанах готовность отрешится от вульгарной суеты повседневности, привычку занимать себя небыстрыми визуальными впечатлениями, стремление всматриваться в суть вещей и уживаться со скукой. Новый Летний сад вместо этого предложил нечто противоположное: яркие, но ненадежные псевдостаринные образы, не оставляющие пространства для одиночества ни в буквальном, ни в метафорическом смысле.

Нельзя сказать, что Петербург остался без мест, где принято время от времени коротать выходные. Есть Новая Голландия и Севкабель Порт. Однако и они, хоть и не заигрывают с плохим вкусом, стремятся предложить гостям как можно больше возможностей деятельно развлечься: катки, бары и кафе, выставки, лекции, фермерские рынки, барахолки. Общественные пространства локального масштаба вроде берегов Карповки или Охты тоже стараются сделать так, чтобы посетитель не заскучал: качели, музыкальные автоматы, необычные цветники, детские площадки. Даже если вы просто гуляете вдоль воды, это, скорее, похоже на светскую жизнь, чем на медитацию.

Нынешняя страсть к впечатлениям и чувственным радостям кажется мне очень симпатичной. В конце концов она сделала за последние годы Петербург в чем-то лучшим местом для жизни. И все же умение медленно ходить в тени деревьев совершенно не обязательно было приносить в жертву всему новообретенному гедонистическому разнообразию.

Можно ли исправить ошибку, совершенную с Летним садом, — вопрос многогранный. В любом случае, когда мы делаем новое или хотим улучшить старое важно помнить: покой и скука — тоже своего рода важная часть петербургской культурной традиции. Пусть будут велодорожки и летние террасы, но городу тоже нужны одинокие лавочки и тропинки среди лип и кленов. Никакое изобилие — ни поделок в духе времен Петра, ни отменного кофе — не принесет и части того умиротворения, как способность обойтись малым.