Генеральный директор, идеолог и сердце проекта Новая Голландия отмечает 10 лет на острове: вместе с командой она превратила полуразрушенный памятник архитектуры с военными складами в самом центре в одно из самых важных и красивых мест города. Роксана Шатуновская — лауреатка премии «ТОП 50. Самые знаменитые люди Петербурга»-2021 в номинации «Наука и жизнь».
Главный редактор «Собака.ru» Яна Милорадовская каждое утро открывает инстаграм и видит — Роксана уже на острове, руководит процессом. Это в 8 утра! В Петербурге! В общем, есть вопросы!
Яна: Многие наверняка думают: неужели за 10 лет не успеть отреставрировать весь остров? Гуляли бы уже по нему вдоль и поперек. Что скажешь: почему так медленно, что мешает?
Роксана: Ничего не мешает — поставь мы во главу угла скорость, уложились бы и раньше. Но мы решили поставить себе другую задачу — сохранить Новую Голландию, бережно ее отреставрировать, построить диалог с петербуржцами и сделать так, чтобы горожане воспринимали остров как неотъемлемую часть городского материка — оксюморон какой-то, но тем не менее! Вспомни 2010 год: релевантных исследований городской среды не было. И никто не мог подсказать: сделайте на острове лавку, кегельбан, кафе-шантан и свечной заводик — и они зайдут петербуржцам. Даже слово «урбанистика» еще не звучало из каждого утюга. Да, можно было назначить всем зданиям острова условные функции, но не факт, что они бы сработали, распланируй мы всё заранее: ткнули бы пальцем в небо, а потом перестраивали. При этом в памятниках архитектуры нельзя отреставрировать фасад и потом придумывать, что будет внутри.
Яна: Я могу и 1990, и 2000 год вспомнить, когда Новая Голландия была НЛО между Невой и Мариинским театром. То есть вы, как римские полководцы, решили спешить медленно?
Роксана: Да, решили развитие Новой Голландии поделить на этапы. Но остров должен был открыться — и больше никогда не закрываться! Так мы запустили экспериментальные летние программы, а параллельно разбирались, как лучше всё устроить. Но и тут есть нюансы: остров всегда открыт для горожан, а значит, грязные работы надо впихнуть в межсезонье, чтобы на петербуржцев не летела пыль со стройки.
Яна: Сдуваете пылинки с петербуржцев — это мило! Мы, горожане, кстати, даже примерно не представляем, с чем вы сталкиваетесь при реконструкции. Сдуваете пылинки со зданий, в которых десятилетиями сидели советские военные?
Роксана: Новая Голландия стояла в запустении много лет. Современной инфраструктуры нет, но проводку или вентиляционную трубу надо провести так, чтоб не испортить фасад или свод. Готовых решений не существует, и каждый раз мы изобретаем велосипед заново — и устаревшие нормативы, конечно, не помогают. И согласования время не экономят. Наша девелоперская команда, которая отвечает за инвестиционный контракт с городом, за строительные и реставрационные работы, во главе с Юлией Кучеренко, — фантастические люди. Они умудряются решать самые нетривиальные задачи. И как же нам приятно — за 10 лет работы на острове КГИОП признал, что нам можно доверять.
Яна: Но проверять!
Роксана: Мы только за. Стеклопакетов вы у нас не увидите никогда.
Яна: Это ценно! Как вы придумываете зданиям функции? Кто принимает решения?
Роксана: Новая Голландия — для каждого из нас очень личный проект: мы все, во главе с Романом Аркадиевичем Абрамовичем и Дашей Жуковой, пропускаем его через себя. Я абсолютно серьезно! У меня телеграм разрывается от идей, которыми все участники проекта делятся, в жанре «как нам сделать Новую Голландию лучшим местом на земле». Моя задача — всех выслушать и уложить эти идеи в канву бережного развития острова. Например, нам нужен концертный зал. Моя задача — собрать архитекторов, кураторов и облечь эту идею в форму. После чего мы все садимся — Даша, Роман Аркадиевич, Андрей Городилов — и обсуждаем.
Яна: Все знают, как ты дотошно относишься даже к мелочам на острове. Это личное?
Роксана: Мне кажется, это common sense — здравый смысл, не подлежащий обсуждению. Мы имеем дело с памятником архитектуры в самом центре Петербурга, и ты не можешь что-то сделать пренебрежительно. Конечно, нам все говорят, что мы сумасшедшие — печемся о какой-нибудь там трубе, которую никто кроме нас не увидит, но дьявол же в деталях.
Яна: Мы знаем много людей со средствами, которые тратят деньги на какую-то невообразимую архитектуру, и видим последствия этих трат в наших городах.
Роксана: У Романа Аркадиевича и Даши исключительный вкус и умение собрать вокруг себя правильных людей. Поэтому у нас совсем другой подход. Понятно, что акционеры не вникают во все детали. Скажем, канализационные люки с чайкой — это уже наши с командой извращения. Но ведь такие вещи не утяжеляют бюджет, как может показаться: нам все равно пришлось бы заказывать эти люки, так почему их не кастомизировать — чтобы даже эта деталь работала на общий вид острова? Просто надо не лениться и даже в таких утилитарных вещах транслировать философию проекта.
Яна: Не каждый генеральный директор станет думать о люках и чайках. Что такое быть генеральным директором Новой Голландии? Что вообще входит в твои обязанности?
Роксана: Культурная программа всего острова и ее реализация. В моем управлении также парк и взаимоотношения с каждым, кто туда пришел — от посетителя до арендатора. Плюс я оформляю разные идеи в концепции, для их дальнейшего обсуждения. Тут немного архитектором надо быть, и художником, и копирайтером. С учетом моего опыта работы в журналах — тексты вообще мое больное место: я стараюсь вычитывать их все.
Яна: Я в сторис вижу, ты на остров приходишь раньше 8 утра. Как обстоят дела с тайм-менеджментом?
Роксана: Тексты я читаю, но многое научилась делегировать. Мы начинали проект втроем — с Викой Рыскиной и Лешей Русановым, сейчас нас 50: отпустить вожжи было необходимо. У нас отличная команда с моими, как я их называю, «генералами»: Аней Балагуровой, Наташей Святогор, Васей Конашенком, Сашей Новоселовой. Имя нам легион! Я им доверяю, они меня не подводят. У нас свои распорядки: например, не обсуждаем дела в мессенджерах — только по почте. Как бы олдскульно ни звучало, так быстрее ориентироваться в переписке и общение содержательней. Второе — планирование! У Джона Уотерса есть великая цитата о том, что планировать можно и нужно все, вплоть до похмелья. Так и живем.
Яна: Вы были, наверное, первые урбанисты, а может, и первая культурная институция в городе, кто выстроил прямую коммуникацию с Петербургом: стали рассказывать, что, почему, как и зачем делаете. Парк будто сам общается со своими гостями. Для Петербурга, для России это непривычно — у нас так не принято.
Роксана: Это был наш тонкий ход, как мне кажется. Вот мы приехали в Петербург: вся команда на тот момент из Москвы, и что? Нам нужно было посоветоваться с горожанами, узнать, что нужно им, чтобы они сюда ходили каждый день. Мы до сих пор открыты к любым предложениям, и из этого получаются интересные проекты: так было с «Открытой библиотекой» Николая Солодникова, например.
Яна: И что, какой фидбэк у петербуржцев?
Роксана: Тебе виднее! Но мне кажется, мы прижились вместе с нашими деревьями и садами и потихоньку добиваемся своего: стать частью ДНК города.
Яна: Как вы пережили локдаун?
Роксана: Мы закрыли остров на 3 месяца — впервые за годы. Да, мы сумели отменить все события без сильных потерь, но лучше бы было 800 мероприятий в сутки: для меня и для всей нашей команды бездействие — стресс. И тут позвонил Роман Аркадиевич и сказал: «Давай помогать соседям. Будем платить нашим ресторанам, чтобы они готовили горячие обеды. А мы будем их раздавать нуждающимся».
Обратились в администрацию, составили списки тех, кому надо помочь, — и в итоге за пандемию отдали 100 тысяч обедов малоимущим и многодетным семьям. А они передавали нам с курьерами обратно «подарочки»: бабушки и дедушки писали записки с благодарностями, дети вырезали цветы из бумаги. Суперкрутой опыт: рестораны смогли сохранить команды, люди были довольны, а мы получили еще немного в копилку знаний.
Яна: Ты работала с людьми, на чьи мастер-классы стоят очереди. А к многим и вовсе не попасть — они их не дают. Расскажи, чему научилась?
Роксана: У всех нахваталась: я вообще человек-губка, считываю все интересное и забираю себе. Роман Аркадиевич — мудрейший человек, я учусь у него каждый день. Если я научилась относиться к происходящему взвешенно и спокойно — это его пример. Даша Жукова — человек с интуицией на грани фантастики, с уникальным вкусом и с точным, как нанолазер, чутьем к тому, что будет cool. В Vogue у Алены Долецкой я научилась добиваться своего так, чтобы человек подумал, что он сам это предложил: у Алены Станиславовны есть фундаментальная женственная способность все повернуть так, как нужно ей. Аркадий Новиков, с которым я тоже работала, научил не расслабляться: ты не можешь отпустить свое дело, если это дело в том числе и про душу. Тебе же не нужна бездушная машина? Вот! Даже если у тебя «эффективная» ресторанная империя, надо быть все время начеку: иначе все сломается. Но это не только известные люди, например, наш арт-директор Иван Герц — очень тонкий, талантливый художник и графический дизайнер — великое счастье и удача с ним работать. И для меня большой пример Михаил Борисович Пиотровский — он глыба, скала и ориентир. Я познакомилась с ним на старте проекта и за многое ему благодарна: рекомендую всем читать и слушать каждое интервью Михаила Борисовича, чтобы учиться выражать свои мысли, оттачивать формулировки и выстраивать коммуникацию уровня «античный бог».
Яна: Ты помнишь первый день, когда оказалась на острове?
Роксана: «Надо срочно лететь в Петербург на важную встречу!» — звонит мне Даша Жукова. «Окей! Какой дресс-код?» «Оденься прилично», — советует она, зная мою нелюбовь к формальной одежде. Прилетаю в Петербург в белой блузке, юбке и туфлях-лодочках на каблуке. Даша выходит из аэропорта в балетках, удобных леггинсах и смеется. Я ничего не понимаю. Садимся в машину. Даша просит отвезти на Новую Голландию. Ни я, ни водитель (петербуржец!) не знаем, что это такое. Наконец находим по карте. Я в этих проклятых лодочках пробираюсь через кучи строительного мусора и наконец вижу остров.
Слов было просто не найти! Великая красота. Мы зашли в 16-й корпус: во время войны туда упал снаряд и снес перекрытия. Высокое арочное окно было закрыто зеленой сеткой, но она оторвалась и величественно развевалась, как огромный парус. Оправившись от потрясения, спрашиваю: «Это вообще что?» Даша настроена оптимистично: «Нам предлагают заняться этим островом. Придумаем, что делать?» Дар речи у меня пропадает окончательно. И тут я неожиданно для самой себя говорю: «О, а давайте тогда сюда орган поставим». Так и завертелось.
Яна: У меня профессиональная деформация Петербургом: объясни, что имеют в виду москвичи, когда говорят, что к Петербургу надо притираться. У тебя как было? Притиралась?
Роксана: Так говорят для красного словца. Москвичи еще пугаются петербургского снобизма — я, кстати, тоже не понимаю, о чем они. Да, я москвичка, это никуда не денется: обожаю родной город за наслоение архитектурных и культурных слоев. Петербург — другой, здесь все было спроектировано и построено почти единовременно. Меня всегда восхищали стройные ряды его леденцовых — розовых, желтых, голубых — фасадов: это же абсолютно идеально спланированный город, как огромный архитектурный макет.
Яна: Какой, ты считаешь, у города Петербурга потенциал?
Роксана: Туристический — практически бесконечный, это золотое дно. Благодаря пандемии внутренний туризм развивается семимильными шагами. Но, вместо того чтобы воспользоваться этим во благо, все решили быстренько понастроить гостиниц и бездарной инфраструктуры. Как и кого выбирают в качестве креативных подрядчиков и архитекторов — не очень понятно. А ведь нашим детям придется жить с этими страшными зданиями еще сотни лет! Берег Финского залива — тоже золотое дно, во всех смыслах: эти пляжи с их белым песком могли бы работать во славу Петербурга.
Я очень лично отношусь к Сестрорецкому курорту: мы оттуда многое почерпнули — павильоны в Новой Голландии сделаны по мотивам этого великого проекта, который был признан лучшим европейским спа в начале ХХ века. Так почему же сейчас там такую кракозябру строят? Петербургу нужен большой план, который мог бы из частных инициатив вроде нас, «Севкабель Порта» вместе с государственными структурами, такими как Эрмитаж и Русский музей, выстроить единую классную систему. Она бы приносила городу деньги, все были бы счастливы — петербуржцы, гости города.
Яна: В общем, все счастливы.
Роксана: Петербургу нужен план!
Яна: Уверена, нас услышали! Я смотрю, у тебя набита чайка на руке. Говорят, если сделать татуировку, она меняет твою судьбу.
Роксана: Я бы так не сказала. Я, как чемодан с наклейками, — у меня их много. Не сделать нашу чайку было бы странно.
Яна: Поговорим через 10 лет.
Текст: Яна Милорадовская, Анастасия Павленкова
Фото: Михаил Розанов
«Собака.ru»
благодарит за поддержку партнеров премии
«ТОП 50 Самые знаменитые люди Петербурга 2020»:
старейший универмаг Петербурга и главный department store города
и
Комментарии (0)