Как пандемия изменит Петербург? Объясняют урбанисты, архитектурный критик и краевед

«Есть предположение, что опустеют многие офисы, а их площади займут открытые, общедоступные пространства — коворкинги, мастерские, возможно, что-то другое, что будет востребовано.

Уже сейчас горожане начали больше гулять в ранее неизведанных местах, на многих не самых популярных набережных или зеленых зонах я впервые увидела большое количество людей. У них появилась потребность открывать для себя что-то внутри города, исследовать его. Я надеюсь, что это спровоцирует их на маленькое самостоятельное благоустройство, не связанное с большими городскими программами.

Мешает этим прогулкам быть долгими и приятными отсутствие туалетов — мне кажется, после пандемии должно возникнуть движение за доступный туалет. Также должен встать вопрос о ширине тротуаров — в Петербурге, в частности на Петроградской стороне, они очень узкие, по ним невозможно гулять. Ты просто попадаешь в поток людей, в котором нет места для соблюдения дистанции. Диалог о более комфортной и безопасной пешеходной структуре обязательно возникнет — и подтолкнет изменения. Все-таки мы никогда не гуляли так много, как сейчас.

Ценность зелени тоже повысится — люди стремятся к природе, все фотографируются с цветущими яблонями и сиренью. Они и раньше это делали, но сейчас у нас так мало развлечений, что это становится еще важнее». 

«Как человек, которого пандемия застала в другой стране, я уверен, что она изменит наш взгляд на город. Я с трудом возвращался в Петербург, очень этому радовался, сейчас я уже несколько месяцев непрерывно пребываю в городе, чего со мной не было очень давно. И я понимаю, что мы сейчас вынуждены еще внимательнее присматриваться к тому, что нас окружает. Я ожидаю, что нас ждет локализация мышления: мы будем больше думать в масштабах города. Сейчас многие петербуржцы выехали на дачу и с удивлением исследуют дачу как культуру, изучают окрестности. 

Когда ты уже попутешествовал, у тебя есть некоторый уровень культуры, но теперь ты заперт на маленьком кусочке земли, тебе наверняка захочется развести на нем садик, сделать аккуратную дорожку. Так нам предстоит обживать Петербург. Если раньше мы могли сбежать от наших разбитых дорог в Хельсинки или Таллин, то теперь предстоит отремонтировать их у себя дома. Возможно, горожане больше оценят то, что имеют здесь и сейчас.

Петербург, я думаю, в большей степени осознает себя и продолжит двигаться в прежнем направлении к комфортной жизни. Да, мы потеряем массу прекрасных мест, которые были частью городской идентичности, долгое время не увидим такого количества баров на улицах Белинского и Рубинштейна, но спустя несколько лет, вакцинированные и снизившие количество тактильных взаимодействий, мы снова вернемся к тому же направлению развития».

«Как карантин повлиял на наше отношение к деревьям? Во-первых, половина людей постаралась уехать из города на природу, в лес, к деревьям. Другая половина, нарушая правила, просачивалась в парки и скверы, несмотря на запреты. На набережной Лейтенанта Шмидта я такого количества людей никогда не видела до этой весны.

Когда зацвела черемуха на Большом проспекте ВО, люди — отдельно и стайками — не могли отойти от цветущих деревьев. Дикие места, где обычно нельзя было встретить больше одного человека, во время карантина превратились в популярные парки и сады. Например, территория за заводом Калинина, место рядом с ЗСД на Васильевском острове или берег напротив парка Екатерингоф.

Наш волонтерский проект «Снова Зеленый Петербург» вначале буксовал, но постепенно люди поняли, что наносить деревья на карту — это отличный способ не контактировать с людьми и при этом обниматься с деревьями. В мае волонтеры активизировались. Люди осознали, что очень важно иметь возможность выйти во двор или на улицу, увидеть дерево и насладиться ароматом цветов.

Изменится ли что-нибудь после карантина? Не знаю. Люди быстро привыкают ко всему, но я надеюсь, что они будут помнить, как для них было важно находиться рядом с деревьями и цветами этой весной». 

«Такие переломы меняют идеологию отношения к городу — отчасти чем-то подобным был кризис 2008 года, но он был слабым и локальным. Есть много разных предположений: кто-то говорит, что мы сейчас разъедемся по пригородам и будем жить в частных виллах, кто-то — что наоборот у нас все будет ближе к дому, это мне кажется более рационально и ближе к правде. Действительно город будет становиться более компактным, чтобы в радиусе 100 или 200 метров появился магазин получше, рабочие места. Запрос на многофункциональный город вырастет. Но по большому счету, как пандемия глобально повлияет на города, мы еще не знаем — шок от нее сильный, мы его еще не до конца чувствуем. Многое будет зависеть не от количества заболевших и умерших, а от того, что будет названо основными причинами случившегося — что было сделано не так, а какие решения были правильными. Обвинят ли во всем Китай или несознательных горожан. В зависимости от этого будет выбран вектор преобразования городов. 

Я думаю, что эта пандемия даст толчок к развитию технологий, потому что высокотехнологичные города с болезнью справились легко. Многие рецепты из нашей прошлой жизни уже не будут работать — и значит нужно будет, например, искать способы передвижения по городу, в которых будет найден баланс между индивидуализмом и уважением к общей территории и интересам. Мы будем искать новые способы цифрового взаимодействия. Вырастет личная ответственность жителя, он будет больше участвовать в жизни города.

Есть архитектурные утопии, которые не реализовались. Характерная их черта — в каком-то виде рано или поздно они реализуются, редкие из них пропали даром. Главная архитектурная утопия, которая возникала с 1950-х до 2010-х и так пока не претворилась в жизнь в полной мере, — подвижные сборные здания, легко трансформируемая архитектура. Есть несколько таких примеров, а во время пандемии в этом появилась большая потребность. Я думаю, что это направление будет дальше развиваться, это возможно технологически. Вероятно, для нас станут нормой здания, которые можно радикально изменить по площади или функции».