Как Екатерина Галанова превратила Dance Open в крупнейший балетный фестиваль города

Перфекционисты непереносимы в быту и ужасны в деле. Я так вижу — и умри все живое, но да будет так — вот их установка. Ты перфекционист?

Как иначе. Берешь одну планку, проходит два дня — мир ведь не стоит на месте, что-то приснится тебе, привидится, — и уже ставишь себе новую задачу. Команда в шоке: раньше устраивало красненькое, а теперь — только красненькое в золотое пятнышко. И кто этого не понимает, тот ничего не понимает. Но наша команда — нереальная: ребята еще более лютые перфекционисты, чем я. И в этом наше преимущество.

Интересно, как собрать такую команду?

Давным-давно, лет восемнадцать назад, я много читала на философские, социальные и эзотерические темы. И сильно увлеклась соционикой — буквально зачитала до дыр Юнга и Филатову. Нет, я не типирую людей при приеме на работу. Но мне кажется, что-то из этих знаний попало в кровь. Вот представь, как мы проводим совещания: первые десять минут мы смеемся — потому что нам просто хорошо друг с другом. Хотя мы совсем не похожи, у нас разные характеры и мнения, исполняя совсем разные функции, мы складываемся в единый пазл. Прибиваются новые люди, кто-то откалывается — но костяк команды со мной от десяти до восемнадцати лет. Некоторые из них — еще более сумасшедшие, чем я.

Я тоже хочу, чтобы все было весело! Мне скачать книги по соционике и научиться отличать Штирлица от Гамлета?

Достаточно, если у твоих сотрудников будет высокий айкью и эмоциональный интеллект. И речь не об образовании. Совсем, знаешь, не обязательно помнить формулу вычисления числа Пи. А вот уметь быстро, просто и недорого найти розового слона, который сумеет перелететь из правой кулисы в левую и махнет левым ухом, непременно серебряным, — это значит уметь быстро соображать и грамотно общаться. В профессии продюсера общечеловеческие качества вообще важнее, чем красный диплом.

Да, где недорого найти слона, нигде не учат. Сама с этим каждый день сталкиваюсь.

А у нас и мало кто работает по специальности. Какое, ты думаешь, образование у нашего технического директора? Конечно, гуманитарное! Еще один техдир — и вовсе артист балета. В бухгалтерии — люди с десятью классами музыкальной школы, что очень повышает степень толерантности к креативному миру, с которым они работают. Конечно, они там в бухгалтерии спросят: «Почему ты, дорогой артист балета, вместо номера ИП прислал нам данные своей флюоро графии?» Спросят, но заодно и объяснят, что такое ИП.

С такой командой горизонтальное управление, о котором так долго говорил Герман Греф, более чем возможно!

У нас очень командные отношения. Я никогда не объясняю: ребята, завтра в девять утра надо сдать документы, давайте ночью поработаем. Я знаю: они точно поработают. Потому что если Вася сидит, неужели ты уйдешь? Но если Петя встал и ушел, Петя продержится в нашем коллективе еще максимум неделю — это как предел мечатний. Нет, мышьяк ему в кофе никто не подсыпет, но все сделают так, чтобы Петя испарился. Потому что если мы все побежали, а ты нет, — ты свободен. И эта саморегуляция происходит вообще без моего участия. Я ею не управляю. Ситуация, как ты говоришь, решается горизонтально.

(Мечтательно закатывает глаза.) Раскрой тайну Золотого ключика!

Самая важная деталь при приеме на работу: насколько человек хочет, горит именно нашим делом. Ладно, расскажу тебе об одном приеме. После трех собеседований, когда уже почти все склонились в пользу «да», звоним соискателю и говорим: «Вы нам подходите, ждем через две недели». А потом перезваниваем попозже, в одиннадцать вечера: «У нас форс-мажор. Завтра надо в пять часов утра в аэропорту встретить звезду оперы и балета». Если соискатель ответит «нет», это не наш человек, команда не захочет с ним работать: если ты не готов на преодоление и подвиг, нам не по пути.

Как ты мотивируешь людей?

Собственным примером. Обязательной премией за выдающиеся достижения. И кроме того, как ты уже понимаешь, вся наша команда самомотивирована. Я никогда не говорю: вы должны стараться. Мы обсуждаем цели и решаем, как их достичь. А дальше уже технический момент. Партнеры говорят: «Вы даже не семья! Вы секта!»

Хорошо, но ведь бывает так, что и цели наметили, и маршрут простроили, а что-то пошло не так!

«Не так» мы всегда закладываем в наше расписание. Продюсер вообще несет ответственность за то, за что ни один человек физически нести ответственность не может. Вот мы все рассчитали, билеты продали, а у артиста понос, концерта нет. Или подготовили мероприятие, предсказуемый бестселлер, а в стране — эпидемия гриппа и одновременно экономический кризис. Что делать? Использовать интуицию — опыт, помноженный на предощущение реальности.

Можно читать триллер. Можно его писать. А можно просто жить в нем.

Мы обычно так и говорим: наступил наш скучный вторник, сегодня прыгать с парашютом не будем! Какие только ситуации у нас не были. Как-то приехали мы в Белград, Сава-центр больше, чем БКЗ «Октябрьский». Все подготовили. Артисты балета разогреваются, оперные распеваются, ждем только президента Сербии. И за сорок минут до начала кто-то решает включить пульт. А он тихо умер, от слова «совсем». Задача по починке пульта была из области черного ящика из «Что? Где? Когда?», ведь наши технические директора — не инженеры. Но они починили его с помощью лома и такой-то матери. И таких историй миллион, когда бывало ну очень страшно, но все решалось на уровне смекалки. Теперь с помощью напильника, ватной палочки и скотча мы можем в пустыне поставить сцену.

Практическая магия.

Мы в это играем постоянно — живем немного по Зеланду, хотя далеко не все знают, кто это. Но, например, фразу «Держим мысль» знает весь офис — должно быть так, как мы видим. Будем проволоку зубами сжимать, чтобы разряд пошел. Такие у нас люди, и я ни секунды не преувеличиваю.

Ты настолько вовлечена в процесс. А есть ли время заниматься стратегией, всеми этими вопросами «кто мы» и «куда мы»?

Самая большая проблема любого дела в том, что мы все время решаем тактические задачи — а они валятся не переставая. И над схваткой не подняться. Но какое-то время назад я научила себя периодически выныривать: постоянно анализирую, что у нас не очень и нужно подправить, а что хорошо, а значит, можно усилить и доразвить.

Что ты можешь назвать вашим железным правилом?

Какое бы событие мы ни делали — балетный фестиваль с великой труппой NDT или оперный гала в честь Дня города на Дворцовой площади с Анной Нетребко, Юсифом Эйвазовым, Ильдаром Абдразаковым, прием, 3D-шоу или попсовый концерт, — в этом событии должен быть именно для нас глубокий смысл. Если сверх идеи нет и мы просто мигаем лампочками на стену — мы можем отработать так раз, но не больше, да и то вряд ли. Потому что нет смысла, неинтересно. Вот, например, делаем мы спектакль про революцию — и тогда изучаем исторические документы и мемуары, думаем, анализируем, сравниваем, спорим, творим.

И времени хватает?

Время, которое я трачу именно на творчество, — для меня самое ценное. И если бы его у меня забрали, я бы давно занялась чем-нибудь другим. Я бы и себя потеряла, и команду. Когда от жажды сотворить появляется энергия и порох, ночевка в офисе — это фан. Если перестало быть фаном, если зубы сводит от скуки, мы меняем направление. Вот недавний пример. Мы взяли заказ очень и очень финансово интересный. И работали над ним с безумным воодушевлением. Написали блестящий сценарий. Заказчик сказал: «А нам это все не надо, нам нужно проще». Мы еще немного помучились и ответили: «А наверное, это не мы, кто вам нужен». И, кстати, отказаться решили всеобщим голосованием. Когда заказчики говорят нам: «Вы только качественно отработайте» — мы отвечаем: «Вы нас еще останавливать будете, когда мы разгонимся». Так и происходит. «Довольно!» — вопят они, а мы продолжаем бить серебряным копытцем.

С Dance Open происходит все то же самое: он ширится и высится.

Да, Dance Open из года в год будет увеличивать свой объем. То, что такие труппы, как NDT-1 и Batsheva Dance Company, Dutch National Ballet, Les Ballets de Monte-Carlo, «уральская балетная аномалия» — Пермь и Екатеринбург, SNG Maribor, Grand Theatre de Geneve, а также звезды Большого, Михайловского и Мариинки, Венского, Берлинского, Баварского, Шотландского балетов, Королевского балета Швеции, Национального балета Венгрии, New York City Ballet формируют свои графики с учетом нас — это понятно. Но если раньше мы просили у компаний их лучшие репертуарные спектакли и солистов, теперь мы просим сделать что-то особенное под нас и со специально приглашенными балетмейстерами. Кроме того, нам даже уже не нужны афиши по всему городу: продажи билетов мы запустили в конце декабря, и вскоре все они были раскуплены.

Ты балерина классической школы, однако давно популяризируешь современный танец. Где твое сердце?

Признаюсь, мне уже несколько тяжело смотреть классические балеты. Но я отдаю себе отчет в том, что это профессиональная деформация, и помню о правилах Dance Open — мы приво зим спектакли разных стилей, в чем-то полярных. Поэтому в 2019 году к нам приедет Пермский балет, и я знаю, что это будет феерично: на сегодня кордебалет под руководством Алексея Мирошниченко — лучший в мире, кровью подпишусь. А в этом апреле мы увидим «Тщетную предосторожность» из Екатеринбурга — хрестоматийный сюжет, красивейшие костюмы, Сергей Вихарев восстановил хореографию петербургской версии Петипа 1885 года. Но и тут же Словенский национальный театр Марибора с самыми хулиганистыми и радикальными хореографами, какие могут быть: это Экман, Клюг и Ингер.

Кстати, где сейчас происходит самое интересное в балете?

Скорее всего, в маленьких труппах — у них меньше обязательств перед публикой и больше поле для эксперимента. Мы поставили себе задачу привозить такие малые компании, как, к примеру, Словенский национальный театр Марибора, лаборатории, где творческий эксперимент не прекращается на день. Они и есть пульс модерна. Они смешивают балет хоть с цирком, хоть с драмой.

У больших же театров больше ответственности, а маневренности — меньше. Но их преимущество — в школе и в бесконечной дисциплине, что для танца только плюс, конечно.

Вот, например, традиция всех больших театров — вечный, как оливье и мандарины, «Щелкунчик» на Новый год. Но благодаря этому труппа поддерживается в изумительном состоянии и может держать любой репертуар — ведь сегодня они танцуют «Лебединое», а завтра — Сашу Вальц. И танцуют особо, потому что за нашими плечами — русская балетная школа, которая, как ты знаешь, родом из Петербурга. А театры, которые танцуют только модерн, — это иное, как другой вид спорта. Кроме того, им никогда и не снилось «Лебединое» — они просто не смогут его станцевать и на одном проценте качества: слишком разные системы подготовки, разные мышцы, ноги.

У всех событий, которые вы делаете, уже есть вполне совершенная и законченная форма. Задана планка. Что дальше? Какие суперцели вы перед собой ставите?

Нам интересно делать проекты на стыке истории, современных технологий и классики. Нам важно сочетать развлекательные функции с образовательными. Мне кажется, сейчас в городе не так много шедевров эдьютейнмента — хотя все мы знаем, что на детях нельзя экономить, надо воспитывать на лучшем. Когда ребята пишут нам в соцсетях, после того как всем классом сходили на 3D-мэппинг-шоу к 100 летию революции: «Если бы у нас так в школе преподавали историю!» — мы гордимся.

С людьми, которые не любят искусство, тоже можно, нужно и важно работать. Потому что человека можно приучить к искусству — грамотно, аккуратно, потихоньку, не пугая. Да, это заигрывание с публикой. Но ведь мы же не считаем, что все сразу готовы к «Макбету»? Может, начать с «Травиаты»? Нам проще: мы не творцы и не нарциссы — мы популяризаторы и выступаем за со творчество и за со-рост. Чем больше будет проектов, нацеленных на очищение души, на развитие умственных и душевных качеств, — и тут я извиняюсь за занудство, но все же буду стоять на своем — тем всем нам будет лучше.

Если бы мы могли, мы бы хотели разбудить каждого — к жизни и радости, интересу к истории страны.

Жизнь прекрасна и удивительна?

Таков девиз нашей команды, и еще вот: «Мир заботится о нас». У нас с друзьями есть так называемый клуб веселых и находчивых: вместе мы изучаем все новые психологические, социологические, философские и эзотерические идеи. Все-таки как люди из хороших петербургских семей, мы выросли с привычкой рефлексировать. Сто лет назад читали Лазареву и Блаватскую. Штудировали Юнга. А пять лет назад мы совпали с Зеландом: он сформулировал то, о чем я давно думала. Так, как написал он, я жила уже много лет. Я понимаю, что ответственна за свое пространство и сама его формирую. Знаю, что то, что мы думаем, то и имеем. Как реагировать на ту или иную ситуацию, ты решаешь сам. Ты сам командир своего корабля: если ты принял решение расстроиться и быть несчастным — это твое решение. Это не обстоятельства. Творец своей жизни — ты. И команда — интутивно или сознательно — разделяет мои мысли. Да, иногда мы могли бы заплакать и лечь. Но мы встали и пошли дальше. Так что да, жизнь прекрасна и удивительна.

Для петербуржцев стоило бы на уровне государственной программы ввести такую утреннюю мантру. Встал, почи стил зубы и прослушал «радиоустановку».

О, петербуржцы, конечно, не могут чувствовать и делать что-то «просто так». Если московского частника попросить отвезти в Новобирюлево, — это будет вопрос цены. Если попросить петербуржца докинуть до Новодевяткино, а он не проживает там по чистой случайности, то петербуржец откажется от любых денег, выложив необоримый аргумент: «Не по пути». Для меня это «не по пути» тоже имеет значение: важно понимать, куда мы идем. Не обязательно видеть, как именно ты придешь к цели. Даже, может быть, и не стоит. Жизнь приведет. Это как в «Алисе в Стране чудес»: если безразлично, куда идти, нет разницы, какой дорогой ты пойдешь (если вы не знаете, куда хотите прийти, то вам все равно куда идти). Я знаю, куда я хочу прийти. И я пошла!

(Вдогонку.) Когда ты чувствуешь себя собой?

Рация в одной руке, телефон в другой, шашка в третьей, и я скачу на коне по сцене.

Фото: Владимир Черенков, Ilona Landgraf, Катерина Кравцова, Станислав Левшин

Фестиваль Dance Open-2018 до 17 апреля