Валерий Градковский: «У Бутусова конфликт не со мной, а со сложившимся за 85 лет порядком в театре»

Когда три месяца назад Юрия Бутусова брали на должность художественного руководителя, вы были за его кандидатуру?

Я не был против, но все же понимал, что проблемы могут возникнуть. В 2011 году Юрию Николаевичу уже предлагали занять пост худрука, но тогда он отказался, потому что много работал с другими театрами. Надо понимать, что в этом году у него работы меньше не стало, а должность все-таки подразумевает, что большую часть времени руководитель должен проводить со своей труппой, появляться в театре каждый день.

Будучи главным режиссером, он не был обязан это делать?

Нет, и половину года он проводил на постановках в других театрах. Хотя фактически у него были все права художественного руководителя уже давно – он сам выбирал названия спектаклей, художников, композиторов и других членов постановочной группы, мы его никак не ограничивали.

Тогда почему конфликт возник сейчас?

Знаете, на мой взгляд, конфликта вообще не было. Конфликт подразумевает, что люди не соглашаются друг с другом в каких-то принципиальных позициях. Но театр и я всегда выполняли все требования Юрия Николаевича по выбору репертуара, приглашению специалистов, сооружению любых декораций, договоров с драматургами, по гонорарам, которые он требовал за постановки своих спектаклей, дополнительным условиям оплаты. Я никогда с ним не ругался. Но сам Бутусов никогда не скрывал, что не может жить без конфликтов, он ими подпитывается.

Бутусов утверждает, что вы не давали ему развивать театр.

Сегодня Театр имени Ленсовета является одним из самых успешных в городе, не говорит ли это о том, что он развивался? Юрий Николаевич поставил у нас девять громких спектаклей, привел весь свой курс актеров, в этом году мы уже были с гастролями в Пскове, Новгороде, Череповце, Новокузнецке, Москве. Да, формально у нас нет гастрольного отдела, но для организации выездов работает весь коллектив – дирекция, администраторы, техники, так что это странная претензия. У нас есть отдел менеджеров, который занимается продвижением, он не называется модными словами вроде «пиар», но пресс-конференции, публикации – все это есть.

Почему тогда, по-вашему, Бутусов ушел?

Мне это трудно понять. И Комитет по культуре, и профессиональное сообщество, и вообще все, от кого зависела его деятельность, всегда откликались на все его просьбы. Как только он захотел стать худруком, он им стал. Он утверждает, что существующий устав ему мешал, тут я поясню. За директором у нас закреплена исключительно административно-хозяйственная функция, и никакого вмешательства в творческие процессы я себе никогда не позволял. У нас большое здание, мы сейчас проводим его реставрацию, 269 сотрудников, среди которых актеров только 69 человек.

Как вы отреагировали на новость об увольнении?

Я этого не ожидал. Совсем недавно, 25 декабря, после премьеры «Гамлета» мы сидели за банкетным столом и Юрий Николаевич перед всем коллективом говорил в мой адрес очень много теплых слов. Изначально он не решался ставить этот спектакль, на его выпуске настоял я.

Если честно, сначала я даже не воспринял это всерьез – за годы совместной работы я видел его с заявлением об увольнении раз пять, но каждый раз его удавалось уговорить не принимать спонтанных решений.

Конфликт вдохновляет, заряжает его, но я все-таки полагаю, что он должен быть разрешен на сцене. А у нас, к сожалению, за годы руководства Бутусова труппа разделилась. На последнем художественном совете, который состоялся 17 марта, все артисты говорили об этом. Люди переставали друг с другом общаться, даже здороваться. Это больно было наблюдать, потому что в театре должна быть преемственность. Решить эту проблему мог только лидер, но он не предпринимал для этого никаких усилий.

Но две трети актеров подписали письмо в его поддержку. Почему?

Все находятся в некотором заблуждении: те 45 подписей поставлены под сентябрьским письмом с просьбой назначить Юрия Николаевича худруком. К нему сделана приписка, и материал так ловко составлен, что кажется, что артисты ставили свои фамилии в марте.

Как актеры на самом деле отнеслись к отставке?

Это стало неожиданностью для всех, многие восприняли это как предательство. В частности, я говорил с Сергеем Волковым, который написал открытое письмо мне и Константину Сухенко. Я по-отечески хотел успокоить человека возраста моего сына. И он признался, что лично ко мне испытывает уважение, что не совладал с эмоциями. Он был предан Бутусову, и эти события стали для него шоком.

Сергей ультимативно утверждал, что из вас двоих в театре должен остаться один.

Что значит «остаться один»? У каждого специалиста должно быть соответствующее образование, навыки, опыт. Я занимаюсь организацией, Юрий Николаевич – режиссурой, мы, как я считаю, профессионалы в своих сферах. Возможно, кажется, что директор только подписывает бумажки, но на мне лежит ответственность за безопасность людей, выплаты зарплат, обращение с государственным имуществом, расходование бюджетных средств. Неверные действия здесь могут строго караться законом, одного желания взять все на себя недостаточно, мы рискуем существованием учреждения.

Юрию Николаевичу была предоставлена уникальная возможность в стенах государственного театра строить авторский. Репертуар, который ставили у нас последние годы, был очень интересным. Несмотря на определенные неудобства сотрудничества с ним, я являюсь поклонником его спектаклей и делал все для того, чтобы ему здесь работалось комфортно.

Я работаю в Ленсовета без малого уже 30 лет, и всегда ставил творчество выше администрирования. Если бы это было не так, я бы не шел на многочисленные компромиссы с Бутусовым, которые могли стоить мне должности. Мне поступали разные предложения, но именно перспектива работы с ним удерживала меня последние годы.

Между вами не было никаких противоречий?

Я помогал Юрию Николаевичу избегать неверных шагов. Например, он хотел перекрасить стены зрительном зале в черный цвет. Я поговорил с комитетом по охране памятников, у них эта инициатива понимания не вызвала, наше здание – памятник архитектуры федерального значения, мы должны сохранять его в историческом виде. Дом не принадлежит нам, его собственником является город.

Я, как администратор, оберегал художника от ненужных ему проблем. Сначала он хотел поменять большую часть труппы, я его удержал, и впоследствии он с ней сработался. Однажды нам предложили транслировать спектакли за рубежом, но всю ответственность за соблюдение авторских прав возлагали на нас – а у нас есть разрешение использовать эти произведения только на территории России, поэтому я был вынужден настоять на отказе. Бутусов, как человек творческий, не всегда мог верно оценить безопасность актера на сцене, здесь я тоже мог вмешаться.

У Юрия Николаевича, на самом деле, конфликт не со мной, а со сложившимся за 85 лет существования в театре порядком, традициями и взаимоотношениями. Владислав Борисович Пази, который был художественным руководителем до 2006 года, говорил, что у худрука с труппой должен сложиться роман. С Бутусовым этого не произошло – у части артистов с ним не было никаких отношений, некоторые не выходили на сцену годами, кто-то появлялся на ней крайне редко. Тех, кто был регулярно задействован в постановках, человек 20 из 69.

Кто-то из них собирается увольняться после ухода худрука?

Сергей Волков в очень корректной форме сказал, что этот сезон он доработает, а потом, вероятно, уйдет. Больше никто увольняться не собирается.

Вы собираетесь снимать спектакли Бутусова из репертуара?

Нет, конечно, мы будем их играть, следить за художественным состоянием, если потребуется, будем приглашать Юрия Николаевича для доработки. Скоро мы едем на «Золотую Маску» в Москву, там Бутусов будет присутствовать на репетиции «Дяди Вани». У нас нет никаких личных обид на него как на художника.

Кто теперь будет руководить театром?

Художественный совет обратился к руководству города с просьбой дать нам возможность поработать с разными режиссерами, чтобы через некоторое время труппа смогла сама выбрать лидера. Как эта должность будет называться, худрук или главный режиссер, неважно, главное, чтобы он мог вести за собой артистов, если ему это удастся, администрация будет его поддерживать. У нас по-прежнему есть полная свобода выбора репертуара, нам никто ничего не диктует. Как вы понимаете, спектакли Бутусова политически острые, но в нашу творческую жизнь вмешиваться никто не стремится. Более того, все эти годы город выделял дополнительные средства, чтобы театр мог осуществить все творческие замыслы Юрия Николаевича, и сейчас особенно обидно, когда слова председателя Комитета по культуре и других чиновников вырываются из контекста и выдаются за желание цензурировать репертуар. Этого не было и нет. Константин Эдуардович Сухенко говорил только о том, что в академическом государственном театре должна быть представлена и классическая драматургия тоже.

В СМИ появились имена трех возможных претендентов (Юрий Цуркану, Максим Диденко и Дмитрий Крымов – прим. ред), но ни я, ни дирекция этот список не оглашали, его формированием мы еще занимаемся, кто в нем будет, я пока сказать не могу. И, опять же, это будут не художественные руководители, а режиссеры, которых мы пригласим делать у нас постановки в новом сезоне – три, максимум четыре, больше нам не успеть.

Например, с Максимом Диденко труппа действительно хотела бы поработать, он уже ставил у нас «Флейту-позвоночник», у него сложились со всеми хорошие отношения. Я на днях был на «Молодой гвардии», первый акт которой он ставил, это было очень интересно, так что мы обязательно попробуем с ним договориться. Но это не единственное имя, у меня есть еще ряд пожеланий от артистов, я буду с этими людьми связываться, проконсультируюсь с Валерием Владимировичем Фокиным, Ассоциацией театральных критиков. Мы понимаем, что театр – это не наша собственность, это явление, принадлежащее городу, поэтому мы будем учитывать мнение профессиональных сообществ и петербуржцев.