Народный художник СССР, ребенок блокадного Ленинграда, в память о маме и всех женщинах, прошедших войну, в 1980-х создал статую, которую Петербург знает как Венеру Коломенскую: богиня навидалась от вандалов, но благодаря добрососедству Коломны отправилась на реставрацию и скоро вернется на Дровяной.
Интервью продолжает наш ежегодный проект «Блокада» о горожанах, переживших блокаду.
Где вас застала Великая Отечественная война?
В Ленинграде. Я был ребенком, но кое-что помню о блокаде: как танки шли на фронт, как дедушка мечтал сделать мне подарок — достать кусочек хлеба. В 1943-м эвакуировались в Астраханскую область, в Капустин Яр. Когда ехали в поезде, началась бомбежка, мама накрыла меня собой. Мама есть мама: жертвовала всем, чтобы сохранить сыночка.
Какой была Ольга Александровна?
Мама прошла блокаду. Она была скромным человеком, никогда не ругалась, не имела роскошных нарядов, но имела страсть к труду — всю жизнь проработала маляром-штукатуром. Умерла 4 ноября 1987 года. Спустя время нашел ее трудовую книжку... и знаете, я раньше никогда таких не видел: каждый месяц — ее имя на доске почета.
История с Венерой Коломенской — просто детектив. Расскажите, как все было!
После смерти матери я решил воздвигнуть ей памятник. Нашел в Эрмитаже самую красивую женскую скульптуру — Венеру Милосскую — и нарисовал по ней свой эскиз. Профессионально скульптурой я никогда не занимался — и за помощью в формовке обратился к друзьям и хорошим мастерам Виктору Зайко и Константину Бобкову. Мы сделали три копии: одну установили на могиле мамы на Южном кладбище, вторую — во дворе моего дома на Почтамтской улице, 11, а третью — в сквере на Дровяном переулке, недалеко от моей мастерской. «Третья сестра» вначале была обнаженная — ей постоянно ломали руки и ноги. Я решил спасти ее от вандализма — и прямо на месте облачил скульптуру в платье. На протяжении 30 лет оберегал памятник, поправляя статуе лицо пластилином. Оказывается, местные жители не знали, кто автор Венеры Коломенской, но в 2021-м участники добрососедства Коломны нашли меня и рассказали, что Комитет по благоустройству Петербурга хотел снести местную достопримечательность, мою скульптуру, из-за жалобы одного из горожан на портале «Наш Санкт-Петербург». Тогда они не просто спасли ее от сноса, но и решили восстановить. Я обрадовался, когда узнал, что памятник не только доставляет людям радость, но и объединяет жителей района. Вскоре нашли мастера Александра Кузнецова-Сергеева, который на добровольных началах согласился вернуть статуе прежний облик. После исследования он заключил: работа сложная, композиция трижды некорректно восстановлена, а еще на ней не менее шести слоев краски. Ребята обещают вернуть Венеру на Дровяной переулок в начале весны этого года.
Как вы начали рисовать?
Однажды в эвакуации солдат дал мне маленький кусочек «химического карандаша». Когда я провел им линию и увидел цветной яркий след — это поразило меня до глубины души. Восторг! Так и начался мой интерес к изображениям на бумаге. В 1946 году мы вернулись в Ленинград, и я сразу же начал ходить в изостудию при Дворце культуры работников связи. В 1953-м поступил в Среднюю художественную школу при Институте живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина. Окончил ее на отлично. Но с первого раза не прошел по конкурсу в высшее учебное заведение (ныне — Академия художеств. — Прим. ред.): вместе со мной поступали отличники, дети великих людей, а я — сын малярщика — не добрал баллов. Устроился на работу в ночную смену шлаковозом (шлаковщик. — Прим. ред.) на завод «Красный треугольник». А потом меня забрали в армию. Только в 1961-м я поступил на живописный факультет Института имени И. Е. Репина в мастерскую Е. Е. Моисеенко.
Учеба в академии вам легко давалась?
Да, но не без труда! Преподаватели регулярно твердили, что нужно много работать, чтобы создать шедевр, — такая простая истина, которую не заменит никакая теория. Искусство призвано показать красоту окружающего мира, воспитать в человеке все самое прекрасное. Я мечтал разобраться во всех нюансах, прочувствовать каждого героя, каждый пейзаж, поэтому приходил к 9 утра в академию и до вечера рисовал (даже в перерывах между занятиями писал этюды!). А в конце дня шел на Ленинградский сталепрокатный завод, где упаковывал 8 тонн проволоки за смену.
Чем занимались после института?
Сотрудничал с Худфондом РСФСР и Комбинатом живописно-оформительского искусства, в том числе копировал картины мастеров русской и западноевропейской живописи из собраний Эрмитажа и Русского музея. У меня сформировался собственный фонд шедевров мирового искусства: Леонардо да Винчи, Микеланджело, Рафаэль, Тициан, Гойя, Веласкес. Это не механические копии, а настоящие беседы с величайшими мастерами. Мечтаю создать музей, куда сможет прийти каждый!
Какая она по-вашему — красота?
Не удивляйтесь, но мне дóроги работы Лермонтова. Я даже ездил на Кавказ и писал там пейзажи, которые поэт мог зарисовать. Скопировал 15 ныне известных картин Михаила Юрьевича и вместе с администрацией школы № 280 имени Лермонтова сделал музей. Питаю особую любовь к работам Шишкина. Иван Иванович воспел красоту русской природы, дал ей форму. А ведь кто такой художник? Человек, открывающий людям красоту окружающего мира, которую им некогда разглядеть. Скромная задача. (Смеется.) Однажды на канале Грибоедова я писал пейзаж. Подошел мужчина и сказал: «Я всю жизнь ходил тут и не видел всего этого. Оказывается, здесь так красиво!».
Сейчас над чем работаете?
Над копиями картин Исаака Бродского «Торжественное открытие II конгресса Коминтерна во дворце Урицкого в Ленинграде», Владимира Серова «Въезд Александра Невского в Псков после Ледового побоища» и над собственным полотном «Въезд Пожарского в Москву».
Как я могу приобрести вашу живопись?
Придите ко мне в мастерскую на Васильевском острове и скажите: «Борис Алексеевич, можно купить картину?». А я не смогу продать — по дешевке не отдаю. (Смеется.) Однажды замечательный директор АО «АвтоВАЗ» Алексей Васильевич Николаев поинтересовался, сколько стоит мой час. Честно говоря, не знал, что сказать. А потом вспомнил, как однажды за четыре часа написал портрет директора института сертификации в Берлине и попросил его определить стоимость работы самостоятельно. Тогда он пригласил меня в ресторан. Какое это было заведение! Обалдеть! Все в золоте, картины, как в Эрмитаже, а на столе — всевозможные деликатесы и несколько видов самого дорогого вина. Думаю, вот это плата за портрет! Но оказалось, гонорар в размере 2000 долларов лежал отдельно в конверте. Получается, один час моей работы по тем временам стоил 500 долларов. А теперь давайте посчитаем, сколько часов я проработал за всю свою жизнь. Получается — я миллиардер, а денег нет! (Смеется.) Много лет назад умер мой двухлетний сын, потому что я не смог оплатить операцию. Тогда я дал себе клятву — бóльшую часть заработка буду отдавать на нужды больных и несчастных людей. А себе — брать по потребности: на оплату красок, мастерской и еды.
Семенов — академик Российской академии естественных наук и лауреат премии Андрея Рублева за достижения в изобразительном искусстве. Его триптих «Блокадная капуста» (во время осады Ленинграда вокруг Исаакиевского собора выращивали белокочанную) хранится в Исаакиевском соборе.
В 1999 году во время поездки в Индию Семенов был в ашраме Прашанти Нилаям, где прикоснулся к стопам Сатьи Саи Бабы. По возвращении Борис Алексеевич написал за один день портрет Зинаиды Юсуповой — копию с работы Кристины Робертсон.
Добрососедство Коломны — комьюнити жителей в Адмиралтейском районе. В 2021 году они спасли Венеру Коломенскую от сноса, создали проект ее сквера, высадили 100 растений и 100 квадратных метров английского газона на набережной Пряжки, собрали 50 килограммов полиэтилена, чтобы из переработанного материала сделать лавочки.
Текст: Мария Агафонова.
Фото: Наталья Скворцова.
«Собака.ru» благодарит за поддержку премии «Петербург будущего — 2022»:
Королевскую комиссию по развитию региона Аль-Ула
Ауди Центр Петроградский, первый официальный дилер Audi в Петербурге
отель «Астория»
Комментарии (0)