Директор Центра спасательной археологии Института истории материальной культуры РАН Наталья Соловьева руководит проектом, призванным спасти легендарную античную Пальмиру в Сирии. Благодаря Наталье Федоровне и ее команде началась реставрация знаменитой Триумфальной арки Пальмиры (проект высоко оценили в ЮНЕСКО!), продолжаются работы с античными архитектурными сооружениями в Севастополе (их в буквальном смысле подняли над уровнем моря!), а также обнаружены древнейшие росписи в Туркменистане и проведены подводные археологические исследования фортов Кронштадта (спойлер: технологии Петра I отлично работают до сих пор!). В этом году Наталья Соловьева стала лауреатом нашей премии «ТОП 50. Самые знаменитые люди Петербурга» — 2024.
- Пальмира — колония Древнего Рима, расположенная на территории современной Сирии, а Триумфальная арка — символ страны. Это сложное архитектурное сооружение: у арки было два фасада, расположенных под острым углом друг к другу. Они маскировали нестандартное схождение улиц — так же, как арка Главного штаба в Петербурге скрывает острый угол между Большой Морской и Дворцовой площадью. В 2015 году арка была взорвана террористами. Начиная с 2016-го Наталья Федоровна и Центр спасательной археологии, который она возглавляет, занимаются исследованием разрушенного города, а с недавних пор — и реставрацией арки.
- Институт истории материальной культуры РАН и относящийся к нему Центр спасательной археологии (ЦСА) — старейшее подобное государственное учреждение России, прямой потомок Императорской археологической комиссии. ЦСА занимается спасательными раскопками, которые чаще всего ведут на месте планирующихся строек, изучением и сохранением обнаруженных памятников. Первые подобные раскопки в России провели в 1859 году перед сооружением железной дороги.
Как готовятся к реставрации арки в Пальмире и что сказали в ЮНЕСКО
Что сохранилось от Триумфальной арки после взрыва? И что именно вы уже сделали?
Мы оказались в Сирии в 2016 году, как только Пальмира была освобождена. Когда по телевизору показали, как боевики взрывают знаменитые на весь мир античные памятники Пальмиры, я подумала: дурная фантастика. К сожалению, это оказалось реальностью. Тогда многие специалисты в мире задумались над тем, как сохранить то, что осталось, и зафиксировать преступления боевиков. А поскольку в Институте истории материальной культуры мы хорошо умеем использовать цифровые технологии для фиксации состояния памятников и моделирования, мы предложили создать 3D-модель и геоинформационную систему (ГИС) всей Пальмиры. Наше предложение было одобрено в сентябре 2016-го, и мы тут же принялись за дело: создание 3D-модели такой площади — своеобразный вызов. Первый выезд к арке был кратким — нас практически эвакуировали через несколько дней: боевики снова захватили Пальмиру и разрушили еще несколько памятников, так что мы позже вносили коррективы в уже сделанную отчасти работу. В итоге все было готово в 2019 году. И, наверное, модель, которую мы сделали для Пальмиры, — лучшая в мире: точность — 2 сантиметра на пиксель. Мы подарили ее Сирии и ЮНЕСКО и выложили в интернет.
Что собой представляет геоинформационная система?
В ГИС входят 3D-модели, описание всех объектов, история исследования Пальмиры, современное состояние, высокоточные метрические модели объектов, детальные ортофотопланы. Грубо говоря, это наложенный на план местности цифровой архив с информацией обо всем, что осталось от города. 21 квадратный километр — представьте масштаб этого архива!
Когда мы закончили работу над ГИС Пальмиры, то обратили внимание на раннехристианские храмы Сирии. Трагедия Сирийской гражданской войны разрушительной волной прокатилась по культурному наследию человечества. Вооруженные дикари стерли с лица земли выдающиеся памятники древности, по праву считающиеся фундаментом нашей цивилизации. Особую печаль вызывают утраты, которые уже понесли и продолжают нести христианские древности, ведь именно на сирийской земле происходило становление первых христианских общин, закладывались основы всей христианской культуры. Фактически эти церкви можно считать памятником рождения христианского архитектурного канона, именно их формы есть в каждой православной церкви России. Мы предложили проект, который так и называется: «Спасение раннехристианских храмов Сирии». На сегодняшний день мы уже сделали 3D-модели 19 раннехристианских церквей и собрали цифровой архив для каждой из них. Все это мы передали сирийцам и выложили на нашем сайте в открытом доступе.
Но вы ведь арку в Пальмире не только оцифровали, но и собираетесь вернуть к жизни?
Сирийцы, конечно, мечтают отреставрировать Триумфальную арку — это национальный символ. А поскольку у нас уже была ее цифровая модель, они предложили именно нам заняться проектом реставрации — и мы с радостью согласились. Сейчас мы сделали весь комплекс исследований и выполнили так называемое посттравматическое реагирование. Это, говоря простым языком, ликвидация последствий взрыва: разбор завала, анализ ущерба.
Когда вы восстановите арку — это будет та же самая арка? Или все-таки новая?
Мы не восстанавливаем, мы реставрируем. Воссоздают то, чего нет. Реставрировать, согласно требованиям ЮНЕСКО, можно только то, что сохранилось не менее чем на 70 %. С учетом устоявших конструкций и рухнувших блоков эти проценты набираются. Все исторические блоки мы установим на место.
И арка будет на 70 % состоять из аутентичных блоков и на 30 % из новых?
Да. Мы отсканировали каждый блок, чтобы восстановить арку сначала именно в цифре. Проект прошел три защиты в России — в нашем институте, в Эрмитаже и в Московском архитектурном институте. Потом мы защитили его в Дамаске. Наконец, по правилам проект должен был быть защищен в ЮНЕСКО — и мы отправили его в Париж. Лучшее, на что мы рассчитывали в нынешней политической ситуации, — отсутствие ответа. Но в августе мы получили очень высокую оценку проекта.
Сколько времени займет реставрация?
Я думаю, года два-три. Триумфальная арка с виду объект небольшой, но сложный. Мы будем собирать ее по той же технологии, по которой она строилась в III веке, — «на сухую»: камни складывали без связующего раствора. Именно поэтому нам необходимо знать состояние камней изнутри. Мы разработали методику обследования внутренней структуры каждого блока, чем-то похожую на УЗИ внутренних органов человека, — и сейчас моя команда поедет в Сирию, чтобы применить ее на месте. Некоторые частично разрушенные блоки будем докомпоновывать, вместо недостающих частей приклеивать новые. Арка построена из мраморизованного известняка, рядом с Пальмирой есть карьер с абсолютно таким же камнем, из него и будем брать материал.
В России у вас есть похожие по размаху проекты?
В Херсонесе Таврическом в Севастополе — это одна из первых колоний греков на территории бывшего СССР, огромный город-государство. Начиная с 2021 года мы занимались там раскопками. Исследовали более 85 тысяч квадратных метров, обнаружили 6,5 миллиона находок, большая часть которых составит экспозицию нового музея. И мы нашли ряд архитектурных памятников, которые располагались ниже современного уровня моря. Долго думали, что с ними сделать, и в итоге поступили так же, как это когда-то сделали с памятниками Абу-Симбел в Египте. Мы решились просто перенести их на новое место! Это был серьезный вызов для всей нашей команды: мы придумали, как это сделать, и сейчас два из пяти обнаруженных объектов уже отреставрированы и заняли свое место на территории будущего парка. Остальные в работе.
Что это за объекты?
Экседра — ритуальная беседка. Колумбарий, он имеет очень сложное устройство, с большими надгробиями и изображениями. А также героон, храм в антах, толос и плитовая могила. Это то, что называется «археологизированные объекты», — не полноценные сооружения, а руины: мы сохраним их в том виде, в котором обнаружили. Просто поднимем на 6 метров выше.
Археология в Петербурге: форты и находка в Петропавловке
Вы занимаетесь еще и фортами в Кронштадте?
У нас дружеские отношения с «Островом фортов», но наша роль в проекте была небольшая: мы только делали археологические исследования и уже их закончили.
Что-то интересное удалось узнать?
Да, мы обследовали подводные части фортов и выяснили, что их состояние на удивление очень хорошее. Технологию строительства придумали и выполнили при Петре I: на дно залива опускали деревянные клети, которые засыпали камнями.
Чем еще вы занимаетесь в Петербурге?
Археологическими исследованиями перед началом нового строительства.
Были по-настоящему интересные находки в Петербурге в последнее время?
Археологу любой объект интересен, даже кусок керамики, который не нужен ни одному музею. Недавно недалеко от Охтинского мыса, где находилась крепость Ниеншанц, мы по заказу города исследовали участок под строительство. Там расположен древний город Ниен, и мы нашли основания домов, дороги, керамику, монеты.
Дома в Ниене были каменные?
Это были и полностью деревянные дома, и дома на каменных фундаментах. Большую постройку, которую мы обнаружили, пока не атрибутировали. Дом не похож на жилой, скорее — казенный, нечто вроде «таможни»: там недалеко находилась пристань, к которой привозили товары.
То есть нельзя сказать, что ничего принципиально нового в Петербурге и Ленинградской области уже не найти?
Конечно, нет! Например, в Меншиковском бастионе на Петропавловке мы нашли остатки дерево-земляного вала ранней крепости, которая была построена в самые первые годы существования Петербурга. Сейчас специалисты ищут пути сохранения этого вала, в строительстве которого, может быть, участвовал и сам Меншиков. В мире нет методики сохранения таких объектов. Но, по крайней мере, проектировщики и реставраторы пытаются сделать так, чтобы в бастионе была частично сохранена та самая земля, из которой строили его при Петре I.
Наталья Федоровна сфотографирована на балконе Института истории материальной культуры РАН на Дворцовой набережной — это бывший Ново-Михайловский дворец, спроектированный Штакеншнейдером в стиле ранней эклектики (архитектор одновременно передает привет и готике, и рококо — здание, и правда, очень нарядное).
Как была открыта уникальная роспись в Каракумах
Как вы решили стать ученым?
Я уже в последних классах школы знала, что буду историком, археологом. Один знакомый говорит мне, что я ни дня не работала в своей жизни, потому что археология — мое хобби. Мне действительно повезло: мое любимое дело и есть моя работа. Памятник, изучению которого я посвятила большую часть жизни и о котором написана моя диссертация, находится на границе Туркменистана с Ираном в пустыне Каракумы: представьте, глиняная, так называемая такырная пустыня, ровная до горизонта, и если в ней есть холм, это наверняка древний памятник. «Моему» больше 6 000 лет, я давно руковожу его раскопками: в тех краях дома строили именно из глины, а поскольку сырцовая постройка живет максимум сто лет, дом ломали, и на его месте возводили новый, так за тысячелетия и образовывался холм. Мебель, печи, статуэтки в «моем» памятнике тоже из глины.
Можем ли мы представить подробнее, как эти люди жили?
Конечно, там многое сохранилось, так что можно догадываться о повседневном укладе. Жили общиной, примерно в 2 000 человек. Занимались сельским хозяйством, выращивали ячмень — в этом месте когда-то проходила река. У жителей был скот, они охотились, там даже тигры водились. Предков часто хоронили под полами домов, чтобы «оставить в семье». В каждом доме — маленькие святилища. В больших святилищах совершали обряды, главными, конечно, были посевная и сбор урожая. Материальную сторону той жизни можем воспроизвести, а вот с духовной сложнее: письменности-то не было.
Самая ошеломительная находка за все время вашей работы — это?..
Я очень люблю памятник, которым занимаюсь. Я с ним разговариваю. По вечерам я на какое-то время люблю оставаться одна на раскопе. И вот однажды, был конец сезона, мы уже собирались в Петербург. Я пришла «попрощаться» до следующего года, сижу, смотрю на абсолютно белую стену напротив. И вдруг понимаю, что должна ее сейчас сломать. Начинаю разбирать, скальпелем снимать верхний слой... и оттуда появляется роспись!
Срочно нужны подробности!
Роспись эта абсолютно уникальная — IV тысячелетие до нашей эры, в технике сграффито: на стену наносили несколько слоев разных цветов и потом по верхнему слою делали орнамент, срезая участки верхнего слоя так, что из-под него проступал предыдущий. Я за это открытие получила орден Туркменистана.
Есть ли у вас хобби, кроме археологии?
Я когда-то давно закончила художественную школу и немного рисую, но никогда этого никому не показывала. Ну то есть как не показывала? Все рисунки в моих статьях и книгах по археологии я сделала сама.
Занятия археологией меняют взгляд на мир? Вы по-другому как-то на время смотрите? Не так, как мы?
Я не знаю, как вы смотрите. Наверное, да, мы все же по-другому видим исторический процесс…
Все повседневное кажется мелким на фоне тысячелетних культурных слоев?
Нет, не кажется. Жаль только, что ошибки повторяются. История движется по спирали. Хотелось бы, чтобы те деятели, которые сегодня занимаются экономикой и политикой, могли использовать опыт предшественников. К сожалению, почти никогда не получается. Все мы учимся на своих ошибках, а лучше бы не повторять чужих.
Археолог — кочевая профессия? Вы всю жизнь в разъездах?
Да, моя работа — большая часть моей жизни. В юности у меня даже не было летней одежды для города: я весь сезон проводила в экспедициях. А в прошлом году я только в Сирию слетала 13 раз. Я люблю свою жизнь и думаю, что она у меня удалась. Наверное, можно было бы сделать больше, но, кажется, и так сделано немало.
Мечты о классическом домашнем очаге у вас никогда не было?
Нет, я люблю свой дом, но в нем должно быть тихо и чисто. У меня небольшая квартира, я люблю сама оформлять интерьер. Не люблю готовить. Просыпаюсь в 5 утра и варю себе кофе. У меня почти не бывает гостей. Наверное, потому, что много людей вокруг на работе. И дома я провожу очень немного времени, но — это моя крепость.
Текст: Мария Элькина
Фото: Варвара Орлова
«Собака.ru» благодарит за поддержку партнеров премии «ТОП50. Самые знаменитые люди Петербурга» — 2024:
Эксклюзивного партнера, производителя премиальных украшений с российскими бриллиантами — ювелирный дом MIUZ Diamonds
Газпромбанк — Официальный банк премии
Торговый дом «Рятико» с брендом ReFa — роскошным уходом для вашей кожи
«Моменты. Repino» — клубный малоэтажный жилой комплекс от девелопера «Абсолют Строй Сервис»
ASKO — мировой премиум-бренд по производству бытовой и профессиональной техники
Комментарии (0)