«Я стоял у истоков IT Петербурга»: как Кирилл Соловейчик прошел путь от разработчика ПО до главы Комитета по промышленной политике

Крылов: Сейчас вы курируете инновации как госслужащий. А раньше сами стояли во главе высокотехнологичного бизнеса: 20 лет назад вы основали собственную компанию «Соловушка», занимавшуюся разработкой программного обеспечения.

Соловейчик: Да, я был в числе тех, кто стоял у истоков информационных технологий в Петербурге. Уже в 2006 году мы создали Санкт-Петербургский клуб IT-директоров — сообщество единомышленников, которые делились своим опытом: как положительным, так и отрицательным. Тогда только так предприниматели и могли понять, как развивать высокие технологии на своих предприятиях — методичек по внедрению IT в производство, знаете, не было.

Стацюк: К Петербургу по балтийским волнам неслышно крался информационный век…

Соловейчик: Хорошо помню, какое сильное впечатление произвела на меня тогда книга Николаса Карра IT Doesn’t Matter. Карр писал, что электричество устроило революцию, вытеснив пар, но вскоре стало привычным делом. Так будет и с IT, настаивал он! Многие в нулевые с Карром были не согласны, считали, что IT останется сакраментальной наукой, недоступной для большинства. Но Карр оказался прав!

Милорадовская: Выходит, ваш клуб стал сообществом визионеров. Кто в него входил?

Соловейчик: Наш клуб объединял и объединяет руководителей в области IT — заказчиков ПО из самых разных бизнесов: промышленных, банковских, ретейла. Члены правления нашего клуба сейчас возглавляют направления IT таких компаний, как ОСК, «Газпром нефть». А тогда все мы только осваивали цифру: внедряли IT на своих ­предприятиях, но каждый шел своим путем. Кто-то покупал ПО, кастомизируя его под себя. У завода «Ленполиграфмаш», на котором я тогда работал генеральным директором, не было средств на приобретение зарубежных программ, а отечественных аналогов не существовало: мы приняли решение создавать свое ПО.

Стацюк: Звучит довольно революционно.

Соловейчик: Так и было. Внедрение IT навсегда меняло и компании, и ментальность руководителей. Почему? Потому что решения теперь принимались на основе собранных данных. Мы одновременно осознавали, обобщали и по-новому выстраивали все процессы. Потом даже выпускали регламенты с советами, как лучше выстроить внедрение.

Милорадовская: То есть вы эти накопленные знания шерили?

Соловейчик: Да, в ходе развития сообщества мы в клубе IT-директоров решили перейти к созданию экосистемы. Придумали концепцию клабхауса — места, где для обмена опытом могли бы собираться разные сообщества. Тогда же в Москве Агентство стратегических инициатив организовало первую «Точку кипения» со схожей идеологией. АСИ объявило конкурс — отбор регионов по степени вовлеченности в реализацию Национальной технологической инициативы. Наш город подал заявку, которую я помог составить. В результате мы победили.

Когда уже в статусе победителей мы общались с АСИ, поняли, что наша идея клабхауса совпадает с концепцией «Точки». Так и была создана первая региональная «Точка кипения» — в Петербурге на Ленполиграфмаше. Мы благополучно выполнили план, который сами себе поставили — за 100 дней провели 100 мероприятий. И после сеть «Точек» закипела по всей стране: причем люди из других регионов приезжали перенимать опыт у нас.

Крылов: Сегодня вы смотрите на бизнес, в том числе высокотехнологичный, с другой стороны — как чиновник. Можете нарисовать портрет петербургского IT?

Соловейчик: Петербург — город образования и науки, поэтому мы специализируемся на сложных информационных продуктах с серьезной наукоемкостью. Это вообще характерно для России, в отличие от Китая или Индии, которые за счет большой численности населения и господдержки стали агломерациями серийных программистов, делающих сравнительно простые продукты. Хотя постепенно и они выполняют все более сложные вещи.

Говорить о жесткой специализации нашего IT сложно. К примеру, ВКонтакте — резидент Петербурга, а значит, наш город является лидером в том, что касается социальных сетей, аналитики данных. Вместе с тем в Петербурге много компаний, которые разрабатывают инженерное ПО, системы производственного планирования, управления станками. У нас работает компания «Аскон» — российский лидер разработки систем проектирования. «Геоскан» создает беспилотники и разрабатывает для них ПО. И многие другие.

Крылов: Петербург — родина крупнейшей в России соцсети ВКонтакте, почтового сервиса Mail.ru и легендарных компьютерных игр. А теперь в нем начинают задавать тон компании, создающие IT-продукты для бизнеса — почему так?

Соловейчик: Необходимо учитывать степень насыщения потребительского рынка, на который все сложнее выходить. Поэтому IT часто начинает выполнять вспомогательную роль. Грубо говоря, интернет-магазин у нас есть, теперь вопрос — что в нем продавать.

Крылов: Раз Китай и Индия начинают делать все более сложные IT-продукты, претендуя на нашу нишу, как нам ее удержать?

Соловейчик: Любой отрасли со стороны города нужно предоставить первичный рынок, как трамплин для развития. Компаниям нужны также налоговые меры поддержки, имущественная помощь, финансовая, кадровая. И нельзя забывать об одном очень важном аспекте — IT стирает границы. Программисты работают там, где им комфортно. И здесь Петербургу приходится конкурировать со всем миром. Но у нас хорошие позиции! В нашем городе комфортно жить, мегаполис быстро откликается на запросы жителей, в том числе программистов. К примеру, барную индустрию в Петербурге создали именно айтишники.

Стацюк: Такую теорию я слышу впервые! Вы почему так думаете?

Соловейчик: Циклы развития обеих индустрий в Петербурге пришлись примерно на одно и то же время — сначала начался бум IT, а в скором времени возник спрос на креативные кафе, рестораны, куда ходили как раз айтишники с их высокими зарплатами. Но это еще не все наши преимущества. Петербург город удивительной архитектуры, в котором практически каждое здание является произведением искусства. Музеи, театры, галереи, креативные лаборатории — все это создает атмосферу для творчества, вдохновения, которое действительно необходимо для высокоуровневого IT.

Мне кажется, любой интеллектуальный продукт, созданный человеком, можно назвать произведением искусства. Ведь искусство помогает нам воспринимать, осмыслять и отображать окружающий нас мир, а значит — это и музыка, и балет, и NFT, и новый язык программирования, и обводы современного трактора, и геометрия турбины.

Милорадовская: Красота в глазах смотрящего!

Стацюк: Кстати, про турбины и музеи! Раньше вы озвучивали идею развития промышленного туризма. А можете рассказать, что это такое?

Соловейчик: Промышленный туризм — это открытие заводов городу. Мы боремся с широко распространенным мнением, что предприятие это что-то очень закрытое, за забором, потому что многие люди просто не знают и не видят, что происходит за ним! В результате, когда я даю интервью на телевидении или радио, зачастую поступают звонки, что, мол, всю промышленность развалили, ничего город не производит. А я каждый день вижу, сколько прекрасного производят наши предприятия, и очень хочу, чтобы петербуржцы тоже могли это своими глазами увидеть — и гордиться! Да, какое-то число предприятий, к сожалению, закрылось, но открылись и новые. Необходимо показать их и петербуржцам.

Что касается туристов… Петербург — не только культурная столица, но и крупнейший промышленный центр с глубоко диверсифицированной промышленностью. Есть огромный спрос на то, чтобы увидеть фармацевтическое предприятие, двигателестроительное предприятие.

В федеральном акселераторе по развитию промышленного туризма Агентства стратегических инициатив приняли участие 10 петербургских предприятий, среди которых, как крупные, так и представители малого и среднего бизнеса. Затем к ним присоединились еще более 20 предприятий нашего города. В ближайшей перспективе мы планируем разработать цифровой сервис, благодаря которому можно будет выбрать билет на экскурсию по заводу, забронировать дату. Чтобы всем было удобно.

Крылов: Тропа туристов в Петербург не зарастает. Но как сделать так, чтобы в Петербурге появились компании-единороги? Не секрет, что многие программисты из Петербурга сейчас уезжают.

Соловейчик: Минцифры опубликовало статистику, что многие вернулись. Если говорить о том, как мотивировать людей оставаться, то федеральное правительство сделало 80 % работы, введя льготную ипотеку для айтишников, предоставив налоговые послабления. Со своей стороны, город тоже принял ряд региональных мер поддержки, в том числе в части упрощенной системы налогообложения. Но движение должно быть встречным: идти как от государства, так и от бизнеса. Город — это та же экосистема: если у вас есть четкое понимание для кого вы работаете, где ваш рынок сбыта, вокруг неизменно начнет формироваться сообщество, в том числе тех, кто пишет ПО.

Стацюк: Уже несколько лет вы работаете над новой промышленной политикой Петербурга. Год назад вы назвали шесть отраслей, которые считаете драйверами развития нашей промышленности: радиоэлектроника, транспортное и энергетическое машиностроение, фармацевтика, автопром и пищевая промышленность. Вы также называли наши точки роста: маринет, автонет, технет и нейронет. Сейчас вы видите новые возможности в том, чтобы начать субсидировать научные разработки компаний?

Соловейчик: Да, я выхожу с инициативой выдавать субсидии на НИОКР (Научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы. — Прим. ред.). Понятно, что рынок исследований и разработок в Петербурге очень большой, на поддержку всех не хватит бюджета не то что городского, даже федерального министерства. Необходимо выбрать направления, которые могут дать максимальный эффект. Например, в фарминдустрии крайне перспективны инвестиции в разработку интермедиатов (промежуточных химических субстанций, необходимых для создания других веществ. — Прим. ред.). Если мы сможем организовать их производство, то начнем создавать новую отрасль, которая принесет огромный эффект в будущем.

Интересны вложения в пищевые производства. Например, у нас сейчас не развито производство молочных продуктов из растительных белков. Мы вели по этому поводу переговоры с Fazer, Danone, Valio. Если такую отрасль удастся создать и развивать в Петербурге, то это стимулирует не только промышленность города, но и сельское хозяйство, посадки овса в Ленинградской области. Не менее важно и то, что это повлияет на здоровье горожан.

В Петербурге бурно развивается радиоэлектроника. Именно Петербург, Ленинград является родиной открытий Жореса Алферова, который получил Нобелевскую премию за разработку полупроводниковых гетероструктур и создание быстрых опто- и микроэлектронных компонентов. И сейчас в городе работают действительно выдающиеся компании, создающие оборудование, на котором растят ­полупроводники для чипов. Но, к ­сожалению, долгое время мы не уделяли должного внимания компонентной базе, не покупали ее у наших предприятий, чем, конечно, снизили их позиции. Настало время четко определить, как мы сможем вернуться к закупкам у наших производителей в достаточно больших объемах. Ведь на малых сериях экономика этой отрасли не работает — электроника начинает стоить как космический корабль.

По всем этим инициативам мы находимся в постоянном диалоге с промышленными предприятиями, с вузами, которые ведут эти разработки. Эта работа должна вестись только во взаимодействии. Если связь разрывается, предприятия перестают получать квалифицированные кадры, а вузы становятся неконкурентоспособными.

Милорадовская: А сейчас эта связь восстановилась? Потому что какое-то время назад сложилось впечатление, что у этой связи статус «все сложно»?

Соловейчик: После перестройки каждый выживал по-своему. Выигравших в такой ситуации не было, проиграли все. Сейчас мы с вами понимаем — эффективное развитие можно обеспечить только во взаимосвязи. Весь мир так работает. Важно развивать экосистему, в которой происходит обмен технологиями, когда университет агрегирует знания и создает идеи, а производства фокусируются на развитии этих идей, воплощении их в прототипы и выпуске конечного продукта.

Милорадовская: Обожаю экосистемный подход! Но вам не кажется, что мы в него разучились? И скиллы свои пока не восстановили?

Соловейчик: Мы за последние 2–3 года пережили очень много. Турбулентность выросла на порядок. А экосистемы хороши, когда происходит эволюционное развитие. В период жесткой турбулентности они не работают, нужен административный подход. И все же я думаю, что мы вскоре вновь выйдем на устойчивое развитие, в котором будет вновь потребность в экосистемах.

Крылов: Вы говорите об административном управлении — а ведь высокие технологии пришли и сюда. Гостех развивается! Как с этим дело обстоит в Петербурге?

Соловейчик: Могу говорить только о своей зоне ответственности. Меня назначили председателем Комитета 27 февраля 2020 года. Спокойно я проработал совсем недолго: сначала ажиотаж с гречкой, потом локдаун, потом проблемы со средствами индивидуальной защиты, потом необходимость поставки ИВЛ, кислорода. Было необходимо в экстремальных условиях не только обеспечить жителей Петербурга всем необходимым, но и найти способ всем безопасно работать в этих условиях. Тогда мы и ввели систему получения QR-кода для обеспечения безопасной деятельности организаций — в том числе и для малого и среднего бизнеса. Только цифровые технологии могли обеспечить охват многомиллионного мегаполиса.

Милорадовская: Кажется, это было сто лет одиночества назад. Добрый милый QR-код!

Соловейчик: Да-да. Но вот что важно. Нам необходимо было обеспечить безопасную работу — поэтому мы приняли это решение о QR-кодах. И, спасибо опыту с Агентством стратегических инициатив, я давно понимал: малому и среднему бизнесу необходимо применять IT, хотя это и сложнее, чем в случае с крупными предприятиями. Ресурсов меньше, есть недоверие к внешним сервисам. А коронавирус в разы ускорил процессы цифровизации во многих сферах!

Стацюк: И в чем здесь польза?

Соловейчик: Что такое QR-коды для предприятий? Это визуальное изображение ссылки на личный кабинет. И к концу 2020 года на платформе ЦРПП было зарегистрировано уже 110 тысяч личных кабинетов, а это почти треть от всех малых и средних компаний Петербурга. Благодаря такому охвату мы стали стремиться к тому, чтобы предприниматели воспринимали Комитет в том числе как сервис-центр для их бизнеса. Появилась возможность оцифровать наши меры поддержки, сразу же измерять их эффективность, собирать фокус-группы. Появилась прямая связь с десятками тысяч предпринимателей! Затем запустили городской акселератор с диагностикой, образовательными программами и предоставлением бесплатных цифровых сервисов, а также маркетплейс с государственными и частными сервисами для бизнеса.

И теперь мы видим, какие из услуг пользуются популярностью. А в будущем сможем привлечь к этому искусственный интеллект, который будет предлагать компаниям сервисы, которые уже помогли другим предприятиям со схожим профилем.

Стацюк: Наш отдел моды интересуется у вас судьбой проекта поддержки локальных дизайнеров «Сделано в Петербурге»: Комитет по промышленной политике, инновациям и торговле решил выступить посредником между торговыми центрами, из которых ушли глобальные ретейлеры, и местными марками, которые вызывались выйти на замену.

Соловейчик: Мы назвали этот проект «Петербургский дизайн». Поговорили с командами торговых центров, с дизайнерами, подготовили всю юридическую нормативную базу. Наверное, в первой половине августа сможем начать конкурсный отбор оператора, который технически все организует. Посмотрим, что получится. Я хотел бы, чтобы результаты были очень высокими, чтобы мы существенно помогли и дизайнерам, и торговым центрам

Милорадовская: Да, это интересно, что именно получится. Потому что, боюсь, мне начинает изменять моя фантазия...

Соловейчик: Я обсуждал с владельцами ТЦ, что проект может стать отправной точкой трансформации их работы: переход от парадигмы арендаторов к идеологии работы с резидентами. То есть торговые центры будут оказывать уже не только услуги клининга и охраны, а намного глубже погружаться в жизнь дизайнерских проектов.

А город сможет помочь предприятиям отрасли в других задачах: формировать швейные мощности, чтобы дизайнеры могли заказывать пошив своих работ в большом количестве на петербургских швейных предприятиях, а не в Китае.

Милорадовская: Тут как бы и владельцы ТЦ, и дизайнеры должны продемонстрировать черный пояс в софт скиллс!

Стацюк: Софт скиллс — тема номер один и в IT. Вот у вас, Кирилл Александрович, три образования: физико-математическое, экономическое и психологическое. Что скажете, софт скиллс решают?

Соловейчик: Я бы сказал, что решает баланс.

Стацюк: Тем не менее диплом психолога кажется квантовой вишенкой на торте из дипломов физика и экономиста. Что вам дал этот опыт?

Соловейчик: Я учился в Политехническом университете, на прикладной математике и физике. Занимался гидродинамикой и газодинамикой, разрабатывал модели течения газов. Если вкратце, это направление объясняет, почему самолет летает, а крыльями не машет. На четвертом курсе я пошел на второе высшее, на экономику. И тут наконец осознал все то, о чем только слышал по телевизору.

Милорадовская: Поделитесь!

Соловейчик: Как-то Герман Греф хорошо сказал, что мы все безусловно верим в законы физики, но почему-то не верим в законы экономики. Это объяснимо, ведь если ты не будешь верить в гравитацию, ты просто разобьешься. А с экономикой многим кажется, что ее можно где-то нагнуть, прижать, и все будет хорошо. Но нет, там такие же законы. Их не обманешь.

Милорадовская: Что ж, многие думают так и про психологию…

Соловейчик: …А как любой магистрант я должен был написать работу как раз по психологии. Большая часть студентов обычно скачивала рефераты из интернета. А у меня была возможность, и я написал доклад на основе работы, которую сделал в помощь маме: она работала деканом факультета обучения иностранных граждан и попросила меня написать программу для оценки их успеваемости.

Через какое-то время преподаватель встретил меня в коридоре и предложил мне немедленно продолжить учебу на психолога. Перспектива заманчивая, но нереализуемая: у меня и так второе высшее, курсы немецкого, даже суббота занята. Но преподаватель не сдавался. В итоге сдался я: выбрал к изучению все виды ораторского искусства, социологию больших и малых групп и защитил магистерскую на основе своего реферата.

Что мне дало образование психолога? Умение слушать людей — это главное. Всегда можно засесть в кабинете и формально разговаривать с людьми. Но часто то, что человек говорит, это совсем не то, что он хочет сказать! Психологическое образование как раз дает возможность понять, что на самом деле волнует директора предприятия, его владельца.

Милорадовская: Вы занимаетесь инновациями во втором поколении — ваш отец, Александр Михайлович Соловейчик — инженер, доктор технических наук, Герой труда, председатель Совета директоров и генеральный конструктор Ленполиграфмаша. Но если применить к нашему разговору частотный анализ, выяснится, что вы фанат архитектуры экосистем и ищете все новые территории, чтобы построить очередную. А какая, считаете, вам наиболее удалась?

Соловейчик: Я счастливый человек, я всегда занимаюсь тем, что мне очень нравится. Мне, правда, нравится заниматься развитием промышленности, малого и среднего бизнеса. И прямо по-честному нравятся маркетплейс и акселератор с цифровыми сервисами, которые у нас получились.

Программист, который запускает программу и видит, как она начинает работать, испытывает нечто сродни экстазу. Я как промышленник испытываю сходные чувства, когда запускается завод. Когда вижу, как люди и машины вместе работают, с конвейера сходят высокотехнологичные вещи: спутники, системы связи, трактора, турбины.

Это грандиозные устройства, воплощенный блеск человеческой мысли. Это целый мир, который является очень важной частью нашего общего мира. Мне нравится запах масла, я вырос у станков, мой отец работал на производстве. Я безмерно уважаю людей, которые создают все эти прекрасные машины, инженеров, которые их придумывают. Все эти технологии, которые позволяют делать жизнь людей комфортнее, удобнее и в конечном итоге лучше.