Вируспаниель и зумби: как и почему русский язык пополнился 3,5 тысячами новых слов в эпоху коронавируса?

Какие новые слова появились в русском языке за последние два года?

Недавно мои коллеги из Института лингвистических исследований РАН выпустили «Словарь русского языка коронавирусной эпохи». Его авторы подсчитали, что за два года наш язык пополнился на 3,5 тысячи слов. Конечно, их большая часть образована от корней ковид, вирус, коронавирус, зум и так далее. Например, слово вируспаниель — это «новая порода собак» (прим. ред. — чучело пса из полиэтилена), появившаяся в период жесткого карантина, когда на улицу можно было выходить только для того, чтобы выгулять домашнее животное.

Есть слова, характеризующие эпоху пандемии, которые, скорее всего, надолго останутся в нашем языке — например, с корнем зум: взумиться, зумификация, беззумный день, зумби, поколение зумеров. Сейчас глаголом зумиться называют уже в принципе любой способ виртуальной коммуникации (не только на платформе Zoom). Похожая ситуация некогда произошла со словом ксерокс: так стали называть любой копировальный аппарат, а не только произведенный фирмой Xerox.

Фактом разговорной речи сделались многие слова и выражения, которые раньше употреблялись только как медицинские термины: сатурация, аппарат ИВЛ, санитайзер.

Об антипословицах в эпоху пандемии

Антипословицы — это всегда словесная игра, юмористическая реакция на тот банальный, хотя и вполне справедливый, смысл, который в этих пословицах содержится, приращение этого смысла. Я, честно говоря, не замечала тренда на увеличение ковидных антипословиц. В упомянутом словаре их приведено несколько десятков (Обещанной вакцины три года ждут; А ВОЗ и ныне там; Не имей сто рублей, а имей антисептик), но я сама узнала о них именно из этого словаря.

Могу сказать, что чем страшнее времена, тем больше расцветает юмор. Например, когда мы оказались в ситуации жесткой изоляции, в Facebook выросло количество пабликов, пародирующих действительность. В группе «Наружа», названием которой стало словечко из мультфильма о Масяне, публиковали фотографии пустых улиц, культурных заведений. Это можно расценить как попытку справиться с тем ужасом, который на нас свалился.

Какие правила русского языка люди стали чаще нарушать?

Мы наблюдаем постепенную утрату склонения числительных, даже годы называем иначе: вместо две тысячи двадцать первый год часто говорят год двадцать двадцать один.

Нарушаем нормы классического склонения топонимов на -ово/-ево, -ино/-ыно: «Я живу в Купчино», «Вылетел из Шереметьево». Литературная норма предписывает склонять топонимы так, как это было у Лермонтова: «Недаром помнит вся Россия про день Бородина». Происходит любопытный процесс — то, что на самом деле было всегда правильным, сегодня оценивается как неправильное.

Какие прогнозы?

Сейчас слово кофе согласно строгой литературной норме относится к мужскому роду. И до некоторой степени это аномалия, потому что все заимствованные несклоняемые существительные на -о и -е принадлежат к среднему роду. В текстах XIX века, кстати, кофе свободно употребляли в двух родах, а в XX веке зафиксировалась норма употребления только в мужском роде. Но можно предположить, что в течение десятилетий слово кофе перейдет в средний род.

Известно, что глаголы, оканчивающиеся на -ить, в течение последних двух веков испытывают тенденцию к перетяжке ударения на корень. Если в пушкинские времена правильными вариантами были только варИт, солИт, то впоследствии начали говорить дружИт и дрУжит, курИт и кУрит.

В русском языке довольно мало осталось глаголов на -ить (причем они должны быть при этом переходными — управлять формами родительного падежа), которые согласно орфоэпическим нормам имеют ударение на окончании: сверлИт, облегчИт, кровоточИт и еще десятка два. Хотя пару десятилетий назад школьникам было предписано выучить ударение в формах слова включить: только включИт, включАт, включИм и т. д. В современных же словарях уже отмечается как нормативное (хотя и свойственное только младшему поколению) ударение на корне: вклЮчит, вклЮчат, вклЮчим.