16 марта Госдума в третьем, окончательном чтении приняла поправки в закон «Об образовании». Они касаются ведения просветительской деятельности — теперь делать это можно только с согласования. Поправки вызвали бурную дискуссию в научной среде. Специально для «Собака.ru» колонку-реакцию на принятие закона написала руководитель аппарата ректора Европейского университета в Санкт-Петербурге Алла Самолетова.
Вчера Государственная Дума приняла в третьем чтении законопроект о просветительской деятельности. Поправки к базовому «Закону об образовании» вводят в правовой обиход определение просветительской деятельности и закрепляют систему регулирования этой сферы со стороны профильных министерств – просвещения и науки и высшего образования.
В случае университетов государственное регулирование появилось в сфере, где оно совершенно не требуется и в которой компетенции образовательных организаций никто никогда под сомнение не ставил. Действительно, сложно представить себе, чтобы на академических площадках пропагандировалась откровенная лженаука или чтобы университеты становились пространством для политической деятельности движений или партий. Как известно, все это не соответствует духу академической этики и уже давно запрещено уставами и кодексами добросовестности университетов.
С другой стороны, в последние 5-10 лет российские университеты значительно продвинулись в просветительстве: онлайн-курсы, подкасты, каналы в Youtube, спецпроекты на Arzamas, многочисленные лекции и семинары на публичных площадках. Новые форматы не только полезны для рекрутинга, но и значительно расширяют университетские аудитории. Образование становится все более массовым и доступным. А теперь условия и формы ведения просветительской деятельности, а также контроль за ней будут устанавливаться Правительством. Мы пока не знаем, как это будет происходить, но явно не хотели бы столкнуться с рекомендованными списками тем или площадок для выступления.
Правоприменение – это, пожалуй, самая слабая сторона принятого закона. Основные параметры осуществления просветительской деятельности никак не определены. Нам остается только гадать, что попадет в распоряжение Правительства, и потом быстро приспосабливаться к новым требованиям. При этом совершенно не понятно, какая ответственность будет возложена на тех, кто занимается просветительской деятельностью, и какие санкции наступят в случае выявления нарушений закона? В этой части пока тоже нет никакой конкретики.
Для образовательных организаций в законе предусмотрен еще один специальный раздел. Он говорит, что профильные министерства будут выдавать разрешения на все договоры, которые заключаются с иностранными организациями и гражданами. Это касается совместных образовательных программ, научных исследований, стажировок, конференций, участия в международных ассоциациях. Исключение составляют только договоры об оказании образовательных услуг иностранным гражданам. Больше всего вопросов здесь возникает к механизму обратной силы, который появился ко второму чтению законопроекта. Профильные министерства будут выносить заключения не только на новые договоры, но и на действующие, которые были подписаны до принятия закона. Например, университет участвует в сетевом образовательном проекте с зарубежными партнерами: ведется обучение, вузы обмениваются студентами и профессорами. Что, если министерство выдаст отрицательное заключение? Срочно выходить из соглашения? Останавливать проект? Отказываться от своих обязательств перед студентами? Любопытно, что в законе в принципе не указывается, какого рода заключения могут выноситься, и какие последствия это может иметь.
К сожалению, получается, что борьба с «антироссийскими силами» пока оказывается важнее интернационализации науки и образования в России, а декларируемое на государственном уровне снижение регуляторной нагрузки на вузы оказывается применимым не для всех сфер.
Комментарии (0)