В 2015 году в Петербурге появился Центр подводных исследований — его создало Русское географическое общество. Чем он занимается? Какие изменения произошли в этой сфере со времен Кусто? С какими задачами приходится сталкиваться подводным исследователям сейчас? Об этом «Собака.ru» поговорила с Сергеем Фокиным, исполнительным директором Центра.
Что стало стимулом для создания Центра подводных исследований Русского географического общества?
Самый перспективный источник новых знаний в современной географии — это подводная среда. Сам факт того, что у РГО появилось специальное подразделение, говорит о том, что подводный мир — самый неисследованный на данный момент. Речь идет и про природные процессы в отдельных водоемах, и про экологию, и про затонувшие корабли.
История подводных исследований довольно молодая. В нашей стране все началось в 1923-м году с ЭПРОН (Экспедиции подводных работ особого назначения). Именно эти специалисты заложили основы советской подводной археологии. Организацией тогда руководил Рубен Абгарович Орбели — наш Жак-Ив Кусто. ЭПРОН нарастила серьезный технический потенциал, их наработки до сих пор применяются и в народном хозяйстве, и в научных исследованиях.
До создания ЦПИ подводные поиски в России были в основном полулегальными, ими занимались либо военные, либо энтузиасты-частники. Многие из наших специалистов вышли из этой среды. Подводные исследователи и до нас, конечно, решали серьезные задачи, но без комплексного подхода: либо археология, либо геологоразведка, либо военные нужды. «Лед тронулся», когда в начале 2010-х под эгидой РГО было проведен ряд успешных подводных экспедиций.
Какие задачи решает Центр подводных исследований? Зачем вообще нужно искать затонувшие корабли?
Наша главная цель — систематизировать поле подводных исследований. Нам важно, чтобы подводная среда осваивалась грамотно и с технической, и с морально-этической точек зрения. Если же говорить про отдельные направления, то это в основном археология, экология и расследование морских катастроф.
Говоря про экологические задачи, приведу такой пример: мы два раза ездили на самое глубокое в России карстовое озеро — Церик-Кель (Нижнее Голубое озеро) в Кабардино-Балкарии. Оно удобно для работы — до 279 м в глубину, но при этом небольшое в ширину.
Первый раз его мы обследовали целиком, построили 3D-модель дна, выяснили, какие процессы в нем протекают, откуда берется вода, узнали, что это часть огромной экосистемы Черекского ущелья. Во второй раз мы вернулись на Церик-Кель для тестовых погружений и исследования размывных процессов. Дело в том, что подводная часть озера местами напоминает кувшин с узким горлышком, расширяющийся к низу. Одно из таких «расширений» оказалось прямо под проходящей неподалеку автомобильной дорогой, его мы и изучали. Сейчас готовим отчет о том, как быстро размывается часть грунта под дорогой, как скоро она станет опасной для передвижения.
В 2018-м и 2020-м годах мы брали пробы рядом с затонувшим в годы Великой Отечественной войны возле острова Гогланд танкером Т-12. В нем до сих пор содержатся нефтепродукты, и из-за постепенного разрушения корпуса они начали попадать в воды Балтики. Нам важно понимать, надо ли принимать какие-то оперативные меры прямо сейчас, или можно еще какое-то время потерпеть.
Что касается исторического наследия: за 5 лет мы обнаружили несколько сотен объектов различных эпох — и допетровских, и петровских, и времен Великой Отечественной войны. Мы до смешного мало знаем о событиях и быте прошедших времен. Море — новый, практически неисчерпаемый источник знаний.
В самом начале нашего существования мы обнаружили, что всем известное Гангутское сражение — первая победа русского военно-морского флота — происходило совершенно не в том месте, где было принято считать ранее. Мы обнаружили следы сражения в нескольких милях от того места, которое было указано во всех источниках. Помогли магнитные аномалии из-за пушечных ядер на дне.
Даже если рассматривать события, которые происходили сравнительно недавно — я про Великую Отечественную войну — то и там много белых пятен, загадок, на которые мы находим ответы только сейчас. В этом году совместно с Министерством обороны мы занимались поисками теплохода «Армения». Нас пригласили на идентификацию обнаруженного объекта, и мы подтвердили, что это именно он. Считалось, что этот теплоход был поражен торпедой. Мы не нашли никаких следов от попадания торпед, зато выяснилось, что надстройка была сильно разрушена — явные следы авиабомб.
Или другой пример: в прошлом году Центр обнаружил на Балтийском море немецкий эскадренный миноносец Т-31, который был потоплен в результате 4-го «Сталинского удара» — Выборгско-Петрозаводской операции, крупнейшей на Балтике за годы войны. Этот затонувший корабль был ранее неизвестен, нам удалось его найти и обследовать.
Отдельно стоит упомянуть про подводную археологию. Мы уточняем известные факты и открываем новые, ранее неизвестные, а параллельно пополняем музейные фонды страны. Буквально через неделю начинается очередной этап археологических работ на 300-летнем судне «Архангел Рафаил». Мы его «копаем» уже шесть лет, этот сезон — седьмой, счастливый. Этот проект реализуется на благотворительные средства ПАО «Газпром».
Наши ребята помогают и следственному комитету. У нас случается по несколько выездов в год, а иногда и в месяц, когда мы ищем улики или потерпевших. Конечно, работа не очень приятная, но нужная и полезная. А в 2016 году мы помогали Министерству обороны с обследованием места катастрофы ТУ-154 (тогда самолет Ту-154Б-2 ВВС России выполнял рейс по маршруту Москва — Сочи — Латакия, но вскоре после вылета из Сочи рухнул в Черное море и полностью разрушился. Погибли 92 человека, никто не выжил — прим. ред.)
Почему Центр подводных исследований РГО базируется в Петербурге?
Все очень просто: нам отсюда «на работу ближе ехать». Если серьезно — мы, конечно, не только на Балтике работаем, но все-таки именно здесь для нас домашний регион.
Балтийское море — самое доступное с точки зрения археологии. Оно неглубокое, плюс химический состав воды в восточной части благодаря Неве способствует созданию природных защитных саркофагов над затонувшими объектами. Очень редкие бытовые изделия из текстиля, бумаги и других, казалось бы, недолговечных материалов, которые в других условиях не сохраняются, у нас благополучно лежат сотни лет и ждут, пока мы их найдем.
Например, с «Архангела Рафаила» мы подняли сборник церковных текстов на немецком в такой сохранности, что можно даже страницы перелистывать после минимальной реставрации! Попадаются даже пищевые артефакты — репа или копченый угорь, которые кто-то не доел еще в ту эпоху.
Пользуетесь ли вы собственными разработками?
Мы во многом самоучки. Каждое исследование уникально, и накопленной информации редко хватает, чтобы решить очередную нетривиальную задачу. Все время приходится импровизировать, в том числе и с оборудованием.
Например, в прошлом году нам пришлось дорабатывать водолазное снаряжение. У коммерческих водолазов камера находится на шлеме, чтобы следить за ходом выполнения работ. От них не требуется красивая картинка, главное — люди наверху видят, что водолаз жив и занят делом. В нашем же случае многое зависит от качества картинки. Большое количество информации мы получаем после погружения, отсматривая материал, снятый под водой.
Нам пришлось взять обычные «сухопутные» камеры, разработать для них боксы и систему передачи сигнала, пока что проводную. Из имеющихся элементов мы собрали свой собственный водолазный телевизионный комплекс высокой четкости, который передает картинку в разрешении 4К. Это позволило нам вести прямые включения из-под воды с картинкой ТВ-качества. Такого в России точно еще никто не делал.
Такие же доработанные, но уже автономные комплексы мы будем ставить на управляемые подводные аппараты, чтобы и исследования проводить, и делать качественную картинку для СМИ, ведь популяризация подводных исследований — одна из наших целей.
Еще мы участвуем в разработке отечественного обитаемого подводного аппарата c прозрачным корпусом по заказу ПАО «Газпром». Головным исполнителем является Курчатовский институт, проектировщик — морское бюро машиностроения «Малахит». Мы же выступаем в роли практикующих экспертов-консультантов, поскольку у нас есть уникальный опыт работы с обитаемыми подводными аппаратами, и мы, наверное, единственная гражданская организация в стране, которая постоянно их использует в работе. Наш аппарат будет самым глубоководным в мире в своем классе.
Какими интересными проектами вы прямо сейчас занимаетесь? Какие затонувшие суда находятся «в разработке»?
Из последних интересных находок — так называемый «бутылочник», судно петровских времен, скорее всего, голландской постройки, затонувшее возле острова Мощный. Оно перевозило груз бутылок, в основном наполненных алкоголем и косметикой. Мы обнаружили его в прошлом году, а начали работать на нем в этом, и уже сделали ряд интересных находок. Сейчас выстраиваем план дальнейших работ, чтобы вести полноценные археологические исследования с выемкой грунта для проникновения в занесенные илом помещения.
На 2021 год перенеслась из-за коронавируса «Океанавтика» — программа для ребят от 13 до 16 лет. Это один из наших любимых проектов, который мы реализуем с 2017 года с Всероссийским детским центром «Орленок», с этого года — при поддержке ПАО «Газпром». В рамках курса мы передаем подросткам те знания, которыми сами обладаем. Юные исследователи совершают настоящие погружения, постигают азы подводной медицины, учатся консервировать и реставрировать предметы старины, управляют подводной лодкой и роботами. Отдельный класс посвящен обучению робототехнике.
Продолжатся и работы на теплоходе «Армения» — хотим окончательно закрыть все вопросы по его гибели, и, самое главное, создать единый список жертв этой трагедии. По разным оценкам там погибло от 3 до 10 тысяч человек — людей, пытавшихся прорваться из Крыма в 1941-м, никто не считал. Мы запустили информационный портал teplohodarmenia.ru, чтобы уточнить списки погибших. Нам пишут люди, в чьих семьях сохранилась память о той трагедии, погибли близкие родственники. Мы подключили к этому проекту всех экспертов, занимавшихся вопросами гибели теплохода, чтобы выработать единую версию его гибели и закрыть эту страницу истории с чувством выполненного долга.
Комментарии (0)