Знакомьтесь, Александр Лопота — он делает в Петербурге роботов для лечения людей и исследования других планет

Основное направление деятельности ЦНИИ РТК — космос?

Да, с космоса и началась история института. В 1965 году на кафедре «Автоматика и телемеханика» ЛПИ (ныне — Политехнический университет) создали лабораторию технической кибернетики, нужно было обеспечить мягкую посадку спускаемым аппаратам пилотируемых космических кораблей. С задачей успешно справились и на базе лаборатории в 1968 году основали Особое конструкторское бюро технической кибернетики. В июне 1981 года ОКБ ТК было преобразовано в Центральный научно-исследовательский и опытно-конструкторский институт робототехники и технической кибернетики. И сейчас мы ведем множество космических проектов, один из них — косморобот: система, которая передвигается по внешней поверхности космических станций для снятия и установки оборудования. А глобальная задача — покорение других планет и Луны людьми. Человек уже побывал на Луне, речь о постановке исследований на поток.

Захватывающе! И когда это станет возможным?

По моим прогнозам, лет через 10–15. Хотя люди пойдут туда вторым эшелоном, сначала будут запущены роботы для монтажа оборудования. Человек придет уже на подготовленную территорию.

ЦНИИ РТК занимается разработками в сфере медицины. Чего нам ждать в ближайшие годы?

Ближайшие — это опять-таки 10–15 лет. Прежде всего, это перфузионные системы для очистки донорских органов, которые способны не только в несколько раз продлить срок хранения органа, но и восстановить его функции. Одно из изделий этой сферы уже готово и проходит сертификацию. Еще одна разработка ЦНИИ, которую можно использовать в трансплантологии, — перфузионный комплекс для экстренного восстановления кровотока. Этот портативный аппарат позволяет запустить нужный кровоток у пациента даже после полной остановки сердца — спустя полчаса-час и более. Фактически при помощи этого изобретения органы «оживляют» и готовят к пересадке. А вот кардиоробот, также разработанный в ЦНИИ, может использоваться как медиками, так и обычными гражданами. Небольшого размера — он крепится прямо на грудь пострадавшего и предназначен для проведения непрямого массажа сердца во время сердечно-легочной реанимации.

Есть у нас ряд работ по проктологии. В частности, это аппарат для лечения геморроя без разрезов и швов. Лазерное излучение, доставляемое по волокну к геморроидальному узлу под контролем аппарата УЗИ, приводит к свертыванию крови за счет локального нагрева и прекращению кровоснабжения геморроидального узла. Данная технология протестирована экспериментально и находится на стадии подготовки к созданию серийной аппаратуры. И это только чисто медицинские разработки, а есть еще, например, специальные капсулы для доставки тяжелобольных людей из отдаленных районов. Почему даю срок в 10–15 лет? Нужно время для разрешительных процедур, согласования с государством. И самое главное — пока люди не готовы к тому, что их будет лечить робот. Да и медперсоналу нужно довольно много времени для адаптации к новой реальности.

У института много образовательных программ. На кого они рассчитаны?

И на школьников, и на студентов, но у школьников есть преимущество. Робототехника и кибернетика — это творчество. Они приходят на наши курсы, узнают, как сделать робота с технической и механической точки зрения, а дальше на основе полученных знаний придумывают и творят. Те, кто учится в вузах, уже немного загружены фундаментальными научными знаниями, да и забот у них всяких полно. Это неплохо, просто это другой вектор работы. Я с 2007 года заведую кафедрой «Мехатроника и робототехника» в Политехе и знаю, о чем говорю. Конкурсы, которые мы организуем для школьников, уже входят в программу олимпиад. Это неспроста: мы готовим из них будущих сотрудников, помогаем в поступлении в профильные вузы.

Что будет с конференцией «Экстремальная робототехника», которая была запланирована на май, но не состоялась из-за пандемии?

Это большая конференция по обмену опытом в сфере кибернетики. Робототехника быстро развивается, ученым всегда есть что обсудить. Мы не стали ее отменять, а перенесли — она состоится в сентябре.

Как вы строите график? Вам хватает 24 часов в сутках?

Я приезжаю на работу в 8–8:30, до одиннадцати работаю с документами, а потом уже провожу совещания с коллегами, партнерами, веду переговоры. Но это очень условный график, «стандартный день» — это вообще не про меня, потому что половину рабочего времени я провожу в командировках. Времени в сутках хватает, спасибо ассистентам, которые помогают составить расписание. Я активно вовлечен в процесс, отдыхать особо некогда, но спортом занимаюсь: хожу в тренажерный зал рано утром или поздно вечером, играю в хоккей, по возможности выбираюсь на скалодром. И конечно, надо больше спать, но это не всегда получается.

Текст: Игорь Топорков

Фото: Александр Огурцов