Работа для вечности

Когда был построен Зубовский флигель, зачем понадобилось расширять Екатерининский дворец, кто занимался строительством?

Центральная часть дворца обрела облик еще при Елизавете Петровне. Но когда на престол взошла Екатерина II, то елизаветинские дворцовые покои не пришлись ей по вкусу. Своему постоянному корреспонденту Гримму она пишет, что «..императрица не желает более помещаться в двух дрянных комнатах… она желает жить среди трех садов..» А потому приглашает архитектора Юрия Фельтена, и он создаёт эту грандиозную пристройку. А для отделки интерьеров выписывает из Англии архитектора-шотландца Чарльза Камерона, работающего в любимом Екатериной классическом стиле.

Как долго уже длится реставрация?

Скорее мы говорим о воссоздании. В 1944 году во дворце происходит разрушительный пожар. Все деревянные конструкции уничтожены. Нет ни паркетов, ни колонн, ни окон, ни дверей, более того, нет крыши, так как стропильная система тоже была из дерева. От температуры расплавилась отделка, потрескался и осыпался гипс, то есть все, что здесь на момент пожара оставалось ценного, было практически полностью уничтожено. Остались лишь небольшие фрагменты отделки, найденные на руинах реставраторами, и кое-какие вещи, вывезенные в эвакуацию: несколько кресел из Китайского зала, люстры, фрагменты живописи, три гравюры из Рафаэлевской комнаты. Но в целом сохранившиеся подлинные элементы отделки и интерьера можно буквально пересчитать по пальцам.

Что касается сроков, то проект воссоздания был разработан главным архитектором Александром Кедринским еще в 1990-е годы, но к его реализации мы смогли приступить только в 2019 году, когда при поддержке ПАО «Газпром» стартовал проект «Екатерина II. Личное пространство». Параллельно корректировали проект, потому что с 90-х годов многое поменялось, было найдено очень много новой информации.

Какую именно информацию нашли? Зарисовки, фотографии? У меня сразу много вопросов — мне интересно узнать все. На что вообще опираются при реставрации? Это же очень кропотливый труд, требующий изучения источников.

Вы практически описываете работу архитектора-реставратора и базовые принципы ленинградской школы реставрации, которая была основана после Великой Отечественной войны для воссоздания центра Ленинграда и пригородных ансамблей. Все начиналось с разбора завалов и идентификации обнаруженных фрагментов.

А чтобы понять, откуда они, надо было провести огромную работу.

Да. Специалисты обратились к архивам, которые вернулись из эвакуации: это чертежи, описи, реестры, фотографии. И, конечно, интерьерные акварели XIX века. Тогда художников специально приглашали запечатлеть красоту и роскошь убранства, и они делали зарисовки, но не как живописные произведения, а с частями плафонов, стен и даже окон.

Как раз того, что обычно не попадает на фотографии, потому что мало кто снимает потолки или окна против света, так ведь?

Именно. Еще здесь в 1939 году были на практике учащиеся Московского архитектурного института, которые зафиксировали много отделки — правда, с типичными для студенческих работ погрешностями. Часто обмер и данные из описи не совпадают, и тогда начинается большая работа пропорционирования и моделирования, чтобы найти истину.

Звучит как какая-то детективная история!

Мы все время проводим расследования, постоянно ищем аналоги, какие-то дополнительные материалы. И часто нам приходится менять то, что уже сделано, потому что обнаружились более точные фактические данные.

Мне всегда было интересно, как понять, какими были цвета или формы, чтобы их восстановить.

Обычно на стенах делаются ленточные расчистки покраски, и можно увидеть старые оттенки. Но, например, в Купольном зале Зубовского флигеля вся отделка была утрачена во время пожара, поэтому здесь мы применяли аналоги. Нам очень помогли коллеги из французского Института истории искусств: они передали нам оцифрованные копии гравюр Пьетро Санти Бартоли, который перерисовывал в цвете помпейские виллы после проведенных археологических раскопок. Характерные для оформления вилл цветовые сочетания Камерон использовал и в своей работе, и в своих книгах. Ориентируясь на эти палитры и на сохранившиеся в документах описания цветов, мы и подбирали колера стен и купола.

Мне очень нравится этот зал! А могут ли реставраторы добавить в интерьер что-то свое?

Сейчас над дверями из Купольного зала в Китайский мы видим тондо — круглый барельеф — с одной лишь белой рамкой. Когда доподлинно неизвестно, что было, и невозможно подобрать аналог того же периода или того же мастера, мы оставляем все как есть. Базовый принцип ленинградской школы реставрации — ничего не выдумывать. Надо основываться на научных фактах. Если ты чего-то не знаешь, просто не делай. Это еще и вопрос обратимости: может быть, когда-нибудь будут найдены документы или какие-то неизвестные сейчас изображения, и тогда получится восстановить исходное произведение.

А с какими сложностями вы столкнулись в Китайском зале? Я знаю, что после Екатерины во флигеле жила другая императрица, которая на свое усмотрение его переделала. Видимо, как любой женщине, ей тоже хотелось привнести себя в интерьер.

После Екатерины II многие комнаты флигеля долгое время вообще не менялись или менялись незначительно. Но в период пребывания здесь Марии Александровны, супруги Александра II, именно Китайский зал был значительно переделан. Плафоны переписаны, полы заменены, то есть внедрения были достаточно существенные.

Выходит, есть варианты: восстанавливать интерьер времен Екатерины или более поздний. Как выбрать временной срез? Наверняка более поздний интерьер легче восстановить, потому что опорных источников больше.

Точного рецепта нет. Например, в Купольном зале отделка стен и плафона будет максимально приближена к периоду создателя, Чарльза Камерона. Но рисунок паркета того времени мы не знаем. Знаем, что он был наборный и состоял из большого количества пород дерева. Знаем сами породы. Можем предположить, что это был орнамент, перекликающийся с росписью плафона (как это обычно бывало у Камерона), но точного рисунка у нас нет. Зато мы знаем, каким паркет был при Марии Александровне: сохранились фотографии 1930-х годов, обмеры, фиксирующие его. И что мы делаем? Мы восстанавливаем паркет на тот период, применительно к которому у нас есть максимальное количество иконографических и фактологических данных.

А вот с Китайским залом вышло по-другому. Сохранились интерьерные акварели, на которых видна изначальная роспись плафонов, и мы приняли решение воссоздавать отделку на первоначальный период .

Я слышала о знаменитых лаковых панно.

Именно они составляли самую притягательную особенность Китайского зала. Гигантский второй ярус — это огромные составные панно коромандельского лака. Как делались в России китайские лаковые панно? Мастера брали китайские интерьерные предметы, например ширмы. Ширмы часто были двусторонние. Их распиливали по всей высоте и получали определенное количество красивых картин, а архитектор компоновал их, собирая в композиции. Нижний ярус формировали китайские подносы.

Очень прагматично!

Действительно. На самом деле это в том числе были подарки Екатерине II, например, от иркутского губернатора, и все они были рачительно включены в интерьер. А верхние панно выполнены в технике «золотой лак». Такие панели делались в основном на заказ. Вот это, конечно, было невероятно дорогое произведение китайского искусства. К сожалению, абсолютно все панно сгорели.

По каким материалам вы их воссоздаете? По фотографиям?

По фотографиям и на основании подбора аналогов. Новые панно будут произведены в Китае. Это их национальная техника, они изучают ее уже много лет.

Создается ощущение, что реставрация объединяет весь мир, настолько большое количество людей в ней задействовано.

Да, возникают целые транснациональные проекты. Они позволяют восполнить методику, найти утерянный артефакт или получить недостающую информацию. Еще один пример международного взаимодействия — фарфоровые бисквитные плакетки из опочивальни Екатерины. Их поставляла к российскому императорскому двору английская мануфактура «Веджвуд». Две плакетки нам подарила королева Елизавета II, когда была с визитом в Царском Селе. Остальные сейчас восстанавливаются по аналогии мастерами Императорского фарфорового завода.

А какое предназначение было у следующего зала?

Это Серебряный кабинет. Серебряный, потому что изначально на стенах были серебряные пилястры. Правда, в основном применялась техника серебрения по дереву, но мастерам высочайшим указанием запрещалось кому бы то ни было говорить, что это не чистый металл.

Чтобы никто не подумал, что императорский двор экономит!

Тем не менее уже через семь лет серебро нещадно потемнело, а из-за тонкости слоя его было невозможно почистить. И тогда уже Джакомо Кваренги переделывает интерьер: вместо серебряных появляются прекрасные расписные пилястры, а серебро остается в зеркальных нишах и на дверях. Посмотрите, сколько здесь различных техник живописи: гризайль, масло, энкаустика, альфрейная роспись по  штукатурке, роспись под мрамор…

Такое чувство, что специалисты могут сюда приходить как в библиотеку. Просто пособие для художника-реставратора!

Именно так. Это удивительное качество Камерона: он не только использовал разные стили и материалы, но и применял все возможные технологии, поэтому в его интерьерах есть и живопись, и позолота, натуральный мрамор, искусственный мрамор, различные виды камня, металл, стекло. Он, бесспорно, был гением композиции и архитектуры.

А с чем связана такая любовь Екатерины к зеркалам? Мне кажется, это очень интересная черта характера.

Вообще любование собой было больше присуще Елизавете Петровне, которая слыла признанной красавицей и возвела свою красоту в культ. Про пристрастие Екатерины к зеркалам особенно нигде не пишут, но такие проекты, как Зубовский флигель, побуждают о многом задуматься. Недаром весь проект называется «Екатерина II. Личное пространство». Мы понимаем, что интерьеры создавались архитекторами, но, конечно же, над архитектором стояла венценосная заказчица, поэтому именно ее характер, ее вкус сквозят в каждой детали.

Как и ее прихоти: одной из них стала лестница фаворитов, ведущая из покоев первого этажа прямо в опочивальню…

Да, и прихоти тоже. Вот почему наша главная задача — не подчеркнуть разницу между сохранившимся старым и восстановленным новым, как часто принято в реставрации (тем более что старого здесь практически не сохранилось), а сделать единый, монолитный образ покоев Екатерины II, который даст более глубокое представление об императрице, внесшей огромный вклад в развитие России. Она здесь жила, и то, как она жила и что она была за человек, можно во многом понять из интерьеров.

Но раз уж мы заговорили про зеркала, то пора пройти в Зеркальный кабинет. Вот уж больше зеркал, чем здесь, нет, пожалуй, нигде.

За счет зеркал очень маленькое по габаритам помещение будто бы приобретает дополнительный объем и кажется невероятно светлым и просторным. В чем его изюминка, помимо этого?

Дверь из кабинета ведет прямо в сад. Если ее открыть, в зеркалах отражаются и сад, и парк, и вся дальнейшая перспектива. Многократно повторяясь в отражениях, она создает объемную иллюзию, которая производит невероятный оптический эффект.

К слову, о садах Екатерины II: здесь есть пандус, чтобы императрица, у которой на тот момент сильно болели ноги, могла выезжать в парк на кресле-каталке.

Все это безумно интересно! Мне самой захотелось приобщиться. А вот, допустим, я учусь на реставратора. Могу я попасть сюда на практику? Это же, наверное, суперпрестижно. Или даже для работы над самой маленькой деталью нужно получить профильное образование и зарекомендовать себя?

Отнюдь. Сейчас распространены волонтерские движения, в том числе в сфере реставрации. Волонтеры часто выполняют работы по расчистке, уборке завалов, могут обработать каменную или кирпичную поверхность. Правда, для более сложных процессов уже нужно иметь базовую подготовку и быть как минимум выпускником колледжа. В любом случае реставрация — это специальность, где необходимо практическое обучение. Сколько бы ты ни смоделировал на компьютере, сколько бы ни прослушал лекций, все равно в реальных условиях на реальном объекте все по-другому. Но и здесь есть очень классные проекты. Например, направление «Наставничество» проекта ПАО «Газпром» «Друзья Петербурга», когда ребята из творческих вузов приглашаются на топовые объекты реставрации, где они принимают участие в мастер-классах, лекциях, специальных занятиях, и, таким образом, гораздо ближе соприкасаются с профессией. Они и к нам приходили не раз.

А почему лично вы стали архитектором-реставратором? Что определило такой выбор профессии?

Я училась в художественной школе в архитектурном классе, жила в Петербурге, и как-то у меня не было других вариантов профессии. После школы поступила в СПбГАСУ (Санкт-Петербургский государственный архитектурно-строительный университет. — Прим. ред.). Все мои друзья-одноклассники поступили на архитектуру, а я сказала: «Ни за что! Какая архитектура, если есть реставрация?»

А что вы больше всего любите в работе?

Когда что-то открывается как озарение. Ты стараешься, не можешь решить проблему, а потом эврика — у тебя все сходится. Например, обнаруживается какой-то элемент, всплывают новые данные, и всё — реставрационный секрет разгадан.

Есть ощущение, что остаетесь в вечности?

Есть ощущение, что мы работаем для вечности. Ведь это все не для текущего момента, а для последующей передачи тем, кто придет после нас, для будущих поколений.

Реклама. ПАО «Газпром»