Как в интерьер возвращается гармония

Как давно идет реставрация в Китайском дворце?

В том или ином объеме — практически непрерывно, с начала его создания и до сегодняшнего момента. Первым ремонтом (или реставрацией) пришлось заняться самому Ринальди. В частности, он задумал создать здесь что-то вроде итальянского палаццо и планировал полы из искусственного мрамора во всем дворце. Огромное количество света, окна в пол, мрамор – так должна была осуществляться связь с природой. Но рядом был пруд, Ринальди сделал коллектор для отсечки от воды, но тем не менее в доме было очень влажно. Опорные балки сгнили, и полы рухнули. Для архитектора это была катастрофа. Не прошло и шести лет после первого приема, как надо было все переделывать. И тогда Ринальди решает тот же рисунок переложить в паркете. Цвет и свет стали другими, но зато это давало уют, ощущение тепла. Можно сказать, что это и была первая реставрация.

После Ринальди дворец масштабно перестраивался только один раз, в середине XIX века: тогда был надстроен второй этаж и добавлены застекленная галерея и антикамеры — дополнительные комнаты с торцов. Появилось второе остекление. Все было сделано для тепла, чтобы здесь можно было оставаться на ночь. Екатерина во дворце еще не ночевала, а уже следующие владельцы использовали его в полной мере как летнюю дачу. Но влажность до самого последнего времени оставалась очень высокой.

Слышал, что для сохранности важнее всего правильная температура и влажность в помещении. Каким образом вы достигаете оптимальных показателей?

При владельцах дворец регулярно топили и проветривали. Так в нашем непостоянном климате сохранялся хоть какой-то постоянный режим. Когда после войны решили вернуться к протапливанию, затрещал мрамор, стали рассыхаться паркеты, и топить опять прекратили. Дело в том, что отопление таких объектов должно быть круглосуточное и круглогодичное. Топить перестали, но вода буквально грозила погубить прекрасные интерьеры. Последняя реставрация началась с того, что мы установили определенный температурно-влажностный режим. Эта сложная работа длилась два года. И только потом занялись самой реставрацией. И вот открываем публике зал за залом. Одним из последних представленных помещений стал Большой китайский кабинет.

А откуда вообще в России пошло увлечение всем китайским? Это была дань европейской моде?

Безусловно. Это, с одной стороны, была мечта о восточной сказке и одновременно — ориентация на Европу, которая сама по себе к тому времени тоже переработала китайские мотивы.

Есть же даже такой термин — шинуазри.

Опять же, французский. Все это пришло из Франции, где в это время через стиль Регентства заканчивалась эпоха двух крупнейших, существовавших бок о бок на протяжении двух веков общеевропейских стилей — барокко и классицизма и начинался переход к рококо.

Неприкрытому украшательству!

Да, и более того — к философии праздника и удовольствия. Рококо – стиль изысканный, отличающийся утонченным изяществом, в переводе с французского означает «причудливый», именно такие интерьеры мы видим в Китайском дворце — нежные, почти «безешные».

Правильно ли я понимаю, что панно, которые украшают Большой китайский кабинет, были изготовлены российскими ремесленниками?

И панно, и паркет. Когда иностранцев приглашали в Россию работать, ставили условие обучать местных мастеров. Все началось при Петре I. Тогда машина только закрутилась, но уже в XVIII веке были достигнуты большие успехи.

Эти панно созданы в технике наборного дерева — маркетри. Изображение как мозаику собирали из разных сортов дерева на дубовый щит. Здесь реставраторы решили две сложные задачи. Первая — снятие позднейших наслоений краски с тонкого слоя дерева, не травмировав его. Краску нанесли в XIX веке, когда «подновляли» кабинет, посчитав, что так панно будут лучше сочетаться с мебелью и занавесками того же цвета.

Чем еще примечателен этот зал?

Здесь 99 % сохранности элементов XVIII века. Это для Петербурга просто фантастика! Когда мы сюда пришли, зал был практически черным — от времени, от копоти. На плафоне потолка, там, где грифоны, мы для сравнения оставили грязный, темный квадрат — вот это цвет, который был к началу реставрации. Начали расчищать — увидели, что можем полностью раскрыть первоначальный слой позолоты, который был закрыт новым золочением в XIX веке.

Не могу не спросить про бильярдный стол. Неужели и он стоит здесь с XVIII века?

Да. В то время игра в бильярд становится очень популярной в России, и Петр Федорович тоже ею не брезговал. Он купил этот стол в 1748 году, а в 1762-м, уже после его смерти, Екатерина повелела бильярд перенести сюда, и с тех пор стол дворец не покидал. Это, кстати, самый старый бильярдный стол в России. Когда начали его реставрировать, то с удивлением обнаружили, что под сукном не мрамор, как у других бильярдных столов (для того, чтобы хорошо катались шары), а идеально выструганная гладкая деревянная доска.

А почему лузы помещены в специальные мешочки?

Это самое интересное! Обычно лузы страдают первыми — рвутся от шаров. Но когда мы провели анализ, то выяснили, что они сохранились с XVIII столетия. Капсуляция сделана специально для того, чтобы сберечь и дальше историческое плетение.

А какие еще предметы во дворце остались с тех времен?

Конечно, в разное время что-то было утрачено или продано, но тем не менее в экспозиции очень много исконных вещей.

Следующий зал — Большой. А какие интересные истории связаны с его интерьером?

Главный экспонат здесь — обеденный стол. У нас дворец XVIII века, и, конечно, нам изначально хотелось накрыть стол на это столетие. Но тогда стало бы невозможно вернуть в зал исторические предметы мебели XIX века, в том числе мебельный гарнитур, выполненный для Большого зала мастером Гютоном. Поэтому было решено сервировать стол на XIX столетие, но с использованием вещей XVIII века.

Я давно хотел побывать в Стеклярусном кабинете.

Это жемчужина интерьерного, не побоюсь этого слова, искусства — я действительно считаю, что интерьер — это отдельный вид искусства. Стеклярусные панно этого кабинета были выполнены в XVIII веке. За два года 10 русских девушек под руководством француженки мадам де Шель вышили их синелью с использованием стекляруса, изготовленного на мозаичной фабрике Ломоносова в Усть-Рудице.

Мадам де Шель и компания.

Да, это была практически артель. Вообще-то мадам де Шель была актрисой и приехала в Россию именно в этом качестве. Но, помимо того, она слыла искусной вышивальщицей — тогда всех девочек учили рукоделию. Мадам де Шель могла видеть такого плана работу и объяснить идею автору дворцовых интерьеров Серафино Бароцци.

Такие интерьеры существуют не только у нас?

Подобных в мире всего четыре. Это комнаты в Отвиль-Хаусе (доме В. Гюго) на острове Гернси, в замке Морицбург, в замке Арнштадт и залы Китайского дворца. В доме Виктора такой же принцип: стеклярус жемчужного цвета в качестве фона и прекрасная французская вышивка, но все же не такая изысканная. Екатерина никогда не бывала во Франции, но не исключено, что видела другой стеклярусный кабинет — в немецком Арнштадте в Тюрингии. Он гораздо скромнее, но тоже мог стать источником идеи.

Это же невероятно сложная работа, ведь каждая бусинка нашита отдельно.

Да, это два миллиона бусинок! А дырочки в стеклярусе такие маленькие, что в них не проходит игла. И нашиты они со смещением, чтобы создать игру света от пламени свечей, ведь в XVIII веке не было электричества. А если еще представить, что здесь исторически были стеклянная мебель и стеклянный пол…

Прозрачный?

Нет, из охристой и лазоревой смальты, имитирующей водоем, окруженный стеклярусными панно как сказочными берегами. Получалась буквально иллюстрация поэзии XVIII века, когда возлюбленную на лодке увозили в волшебную страну любви. Как выглядела смальта, мы можем понять, посмотрев на столики, которые и сейчас украшают этот интерьер.

Есть намерение восстановить пол?

Нет, зачем? Сейчас здесь родной пол XIX века. Он заменил смальтовый пол, который пришел в негодность. Паркет повторяет первоначальный рисунок Ринальди.

Интересно было бы узнать, как это смотрелось.

Наверное, можно было бы сделать VR-фильм: идешь по залу и через очки наблюдаешь, как все выглядело три столетия назад. Но должно быть очень много иконографического материала, чтобы показывать былые интерьеры. В VR-фильме, который мы сделали при поддержке Газпрома, мы пошли по другому пути: представили, будто, наоборот, Екатерина из прошлого смотрит на произошедшие изменения. Впрочем, это не умаляет его достоинства: с VR-очками теперь у каждого есть возможность осмотреть Китайский дворец, даже когда он закрыт, например в зимний период.

А сами панно нуждались в реставрации?

Да, и нам пришлось снимать наслоения XIX века. Дело в том, что тогда вся вышивка была своеобразно «обновлена» — расписана яркой малиновой краской. Синель склеилась, ворсистость нитки оказалась не видна, и общая гамма кабинета значительно изменилась. Его даже стали называть Малиновым кабинетом.

Судя по фону, вышивка же не должна ярко выделяться, кричать.

Совершенно верно! Все должно было соответствовать общей пастельной палитре и радовать глаз гармонией. Большими усилиями, но нам удалось ее вернуть.

А чем знаменит с точки зрения реставрации Зал муз?

Зал муз был очень сложным, это был первый отреставрированный зал, именно на нем отрабатывалась методика реставрации паркета. А ведь здесь очень сложная техника, когда тончайшие фрагменты встроены в общую толщу древесины. Трудно представить, как все это могло так хорошо сохраниться, ведь паркет родной, XVIII века, а в нем даже щелей нет.

Судя по количеству воска, о нем постоянно заботятся. Нас перед проходом в залы даже попросили вывернуть бахилы внутренней стороной наружу, так как ворсистая изнанка меньше скользит. Хотя, если честно, даже это не очень помогает.

Ну и ухаживают тоже, конечно. Кстати, вот мы и добрались до Штофной опочивальни.

Почему она Штофная?

В XVIII веке комната была обита штофом, но ткань, увы, не сохранилась и в середине XIX столетия была заменена на живописные панно, которые вы сейчас и видите. Однако холсты очень сильно пострадали в послевоенную реставрацию. Тогда их сняли, проклеили, причем под профзаклейкой живопись может находиться год-два, а она прожила так больше десяти лет. Оставшаяся ткань лежала в служебных помещениях на втором этаже — в советское время все, что было сделано в XIX веке, считалось буржуазным и не таким уж и ценным. Но тем не менее в XIX веке интерьер бытовал в таком виде, и, несомненно, важно было его сохранить.

То есть сейчас здесь все сделано так, как было в XIX веке?

В каком-то смысле. По ткани со второго этажа мы выяснили точный оттенок, который, несмотря на выцветание, сохранился в швах. Рисунок полотна смогли воссоздать с оригинального образца, живопись отреставрировали и установили обратно. Там же, на втором этаже, нашли деревянные вазы XVIII века и другие исторические элементы этого интерьера. Благодаря расчисткам смогли обнаружить и раскрыть на части панелей росписи. Получился симбиоз двух веков, но на каком-то этапе интерьер был именно таким, поэтому все справедливо. Оставалось главное — обставить его.

Прежде всего, раз это все-таки опочивальня, нужна была кровать.

Конечно. А родная кровать была утрачена. Ту, что украшает комнату сейчас, нашел в одном из антикварных магазинов главный архитектор Петергофа, ныне покойный Сергей Павлов. Благодаря помощи ПАО «Газпром» мы ее выкупили. Кровать была в достаточно руинированном состоянии, изъеденная жучком, но с сохраненной родной резьбой и подобранным навершием. По специальной технологии мы укрепили древесину, сделали золочение и поставили кровать на законное место, причем даже ножки совпали со следами на паркете, что в очередной раз подтвердило правильность выбора.

Какие еще предметы родные для этого интерьера?

Консольный стол, зеркало и экран. Вот это чудесное бюро — тоже из исторической коллекции.

А кресла?

К сожалению, гарнитур, который здесь стоял, был утрачен. А эти изумительные кресла XVIII века, выполненные в парижской мастерской семьи Тийяр, были найдены в Голландии. Это были лучшие вещи, производимые на тот момент в Европе. Здесь все родное: золочение, резьба, шпалеры, выполненные на мануфактуре Бове с рисунками, иллюстрирующими басни Лафонтена. Это вещи, достойные Китайского дворца, — высочайший уровень исполнения! Благодаря Газпрому облик Штофной опочивальни полностью возрожден.

За опочивальней находится Кабинет Павла Петровича?

Да, и он очарователен. Украшен китайскими панно, являющимися частями ширм, некогда привезенных в Россию. Нам они достались в удручающем состоянии: все рамки лежали отдельно, а отклеившиеся кусочки мозаики — все вместе в одной коробочке. Реставраторы собрали панно по сохранившимся фотографиям, и это была поистине титаническая работа. Потом надо было еще понять, как правильно все это разместить, — нашли отверстия в холстах, сверились с зарисовками студентов Академии Штиглица и расположили панно по состоянию на начало XX века.

А что это за китайские таблички на стенах?

Это небольшие панно с пейзажами, на обороте каждого — стихи и изречения. «И проснулся я на холодной циновке после жуткой попойки», — например, написано на одной из них. На другой более лиричная фраза — о невозможности сравнивать красоту женщины и красоту природы как несопоставимые вещи: и та и другая прекрасны, но каждая — по-своему. А с Кабинетом Павла Петровича соседствует Будуар.

Чем интересен этот интерьер?

Удивительно, но при том, что его переделывали в XIX веке, вся отделка — из века XVIII. На стенах — дерево из ореховых покоев Екатерины. Теплое, ртутное зеркало тех времен. В нем кожа всегда лучше смотрится — с почтением к возрасту.

И именно в Будуаре было сделано одно из самых интересных открытий, насколько я слышал.

Да, это так. Дверной проем между Кабинетом Павла Петровича и Будуаром был некогда заложен, и дверь стала частью декора стены Будуара. На ее обратной стороне мы обнаружили росписи. Это настоящая дверь XVIII века с росписью Серафино Бароцци!

Ого!

Да, вот роспись, вот след от замка, а наверху как будто плакетки с иероглифами. А за створками видна кирпичная кладка: в XVIII веке здесь было окно, но в XIX веке его заложили и прикрыли этой самой дверью.

Просто удивительно: столько залов, столько уникальных вещей, столько на первый взгляд нерешаемых, но все-таки решенных задач! Это же все очень сложно и трудозатратно. Сколько людей принимает участие в реставрации?

Даже не могу сказать точно, но думаю, счет идет на сотни. Ведь реставраторы, которые работают непосредственно над интерьерами, — это лишь одна часть, можно сказать, верхушка айсберга. А есть же еще и реставраторы предметов, и сотрудники подрядных организаций, специализирующихся кто на металле, кто на фарфоре, кто на мебели, кто на живописи… Реставрация объектов, подобных Китайскому дворцу, — огромная, многоступенчатая работа. Посетители видят уже готовый результат и часто даже не представляют масштабов того «невидимого фронта», на котором каждый день ведется борьба за восстановление и сохранность всего этого великолепия.

Реклама. ПАО «Газпром»