Как ресторатор Сергей Гутцайт восстанавливает архитектурные памятники в Пушкине и Павловске (замок Бип! В планах – Императорский вокзал в Царском Селе!)

Глава I

В Царском Селе метель. Сергей Эдидович отогревается борщом «Вчерашний» (шедевр!) и бутербродом с салом № 3 (сенсация!) в собственном монокафе «Борщ» рядом с Екатерининским дворцом. Он только что вернулся из парка «Мариенталь» — прямо сейчас там идет реставрация Павловской электростанции, строители работают над проектами «Вилла холостяка» и «Дом Дюймовочки» (Гутцайт умеет в нейминг!). Электростанция — здание в стиле модерн, последняя по хронологии историческая постройка на территории Мариентальского ансамбля. Его звезда — крепость Мариенталь, которую мы все знаем как замок Бип. Вы удивитесь (а может, и нет!), но готическоромантический Бастион императора Павла, возведенный Винченцо Бренной, в 1920-е забыли включить в состав Павловского дворца-музея. И в общем, символ Павловска, запечатленный в блогах многих пейзажистов XIX века, имел все шансы превратиться в башню-руину после пожаров, разрушений и долгих лет запустения, пока за дело не взялся Гутцайт. В 2011 году, после 9 лет реставрации под чутким, если не сказать пристальным, присмотром КГИОПа, Сергей Эдидович открыл в Бипе бутик- отель и ресторан. А в 2023-м Урания, муза астрономических бюджетов реставрации, вернула Гутцайта в парк «Мариенталь»: Павловская электростанция смотрит прямо на Бип, и Сергей Эдидович намерен установить между ними мост.

Вы реставрируете Павловскую электростанцию в парке «Мариенталь». Что это будет?

Это будет гостевой дом на четыре спальни — считай, роскошная вилла для любой семьи, приезжай хоть с детьми, хоть с няньками. Не думаю, что мы с Люсей захотим там жить сами. Но — все может быть! А между замком Бип и бывшей электростанцией — видите реку Славянку в парке? — воссоздадим пешеходный деревянный мостик и подарим его городу. Кстати, в Бипе нет больших залов, приходится для многолюдных праздников шатер на улице ставить, так что обустроим здесь огромную комнату с окнами в пол, что будет очень кстати: перешел из Бипа по мостику — и пожалуйста, хоть танцы устраивай, хоть пир человек на 200.

Звучит легко и припеваючи.

Я рад, что вам так кажется! Но реставрация памятников — чрезвычайно сложное и дорогое дело. Практически невозможное!

Как спросили бы люди из Сколково: какой была дорожная карта реставрации Павловской электростанции?

Знаешь, как это обычно бывает с реставрацией? Вот ты купил или взял здание в аренду. Казалось бы, ура, оно попало под твою юрисдикцию. Но! Дальше ты должен получить у КГИОПа разрешение на проведение реставрационных работ. Это займет несколько лет, а весь процесс, связанный с документацией, будет стоить тебе много миллионов рублей. Так что дорожная карта была самая захватывающая: три года мы делали проект Павловской электростанции и раза три-четыре нам КГИОП его возвращал. Наконец осенью 2022-го проект согласовали, и мы получили разрешение на строительство.

Почему вам возвращали проект? На доработку?

В придачу к памятнику ты получаешь огромный список обязательств — это перечень предметов охраны, которые необходимо сохранить. Высота стен, потолки, окна, проемы! Это довольно большой список. Некоторые инвесторы по неопытности берут какой-нибудь исторический объект, бьются над ним годы, а потом не могут его сдать, а КГИОП, соответственно, принять. Объект отреставрирован, даже работает, но не сдан, потому что сделан с нарушениями: кто пластиковые окна поставит, кто проемы нарушит — и все, КГИОП не принимает. И это может длиться годами!

Вы попадали в такую ситуацию?

А как же — и тоже по неопытности! Когда сдавали замок Бип, инспектор из КГИОПа внимательно изучил потолок и вынес вердикт: «Вы сделали крышу на 20 сантиметров выше. Так не пойдет!» Пришлось все переделывать!

Но, наверное, вы уже научились все это учитывать?

Да, но от этого не легче. Например, я сам не могу сделать все необходимые для согласования реставрации документы. И специалистов у меня таких нет. В Петербурге, наверное, только Никита Игоревич Явейн и его «Студия 44» могут справиться с этой масштабной задачей. Но Явейн много лет возглавлял КГИОП — он человек опытный. А так в городе есть несколько контор, которые на этом вопросе специализируются — и они на четыре года вперед завалены работой, и еще сроки не выполняют, как все архитекторы.

Глава II

Если ты принимал у себя за столом великих ученых и музыкантов, президентов и королев, профдеформация делает свое дело — иногда тебе и поговорить не с кем. Гутцайт вышел из положения остроумно, как он умеет: мысленно обращается к классикам архитектуры, реставрируя их памятники. Его любимый «собеседник» — зодчий Михайловского замка Винченцо Бренна: Сергей Эдидович поднял из руин крепость Бип и сохранил павловский Музыкальный павильон авторства этого придворного архитектора Павла I. Затем — дачу основоположника «помпейского стиля» в русской архитектуре и автора Михайловского театра и главного здания Пулковской обсерватории Александра Брюллова. Часто жизнь сталкивает Сергея Эдидовича с учениками евангелиста русско-в изантийского стиля Константина Тона: Гутцайт отреставрировал памятник архитектуры федерального значения Певческую башню (постройки Видова) и бывший дом коменданта Павловска барона Ротаста (архитектор Потолов), в котором теперь живет сам. Если Сергей Эдидович решит назвать свою автобиографию «Моя жизнь с КГИОПом» — имеет право: на сайте kgiop.gov.spb.ru можете изучить акты по результатам государственной историко-культурной экспертизы проектной документации по сохранению объекта культурного наследия федерального значения «Дача А. П. Брюллова» и далее по списку.

А что вас заставляет вписываться в реставрацию? Очень дорого, очень долго.

Вы знаете, правильно потратить деньги — довольно сложно! Вот я вас спрошу: куда потратить деньги грамотно — и вы пойдите найдите еще, куда бы их эффективно вложить.

Вы антиквариат не пробовали коллекционировать?

Конечно, пробовал и продолжаю, но мне все‑таки больше по душе дома! Мне нравится возвращать их к жизни! Нет, конечно, возвращать жизнь вещам тоже по‑своему интересно. Но я не покупаю по‑настоящему дорогие предметы. Только дешевенькие — диванчики, буфетики, — у меня их сотни, и я их тоже реставрирую. Лет двадцать назад даже завел реставрационную мастерскую: предметы, прошедшие через моих мастеров, потом разъехались в Мандроги, Бип, домой ко мне.

Предметы сами ищете?

Что‑то ищу, что‑то предлагают.

Кажется, мне пора доставать клещи!

Ой, да зачем вам эти пароли‑явки! Вы поймите, я люблю покупать всякое барахло. Правда, на «Виллу холостяка» не удержался, купил вишневый овальный стол почти четыре метра длиной и весом в полтонны.

Вы еще и интерьеры сами обставляете.

Я вам одну интересную вещь скажу. Вот что делает дизайнер? Нарисовал проект, расставил мебель — и доволен! А я все делаю эволюционным путем. Начинаю в интерьере жить, присматриваюсь к нему, знакомимся, значит, притираемся. Понемногу складываются сюжет, диалог, драматургия — и становится ясно: вот прямо здесь надо сломать стену!

Мне нравится такая драматургия!  Но, конечно, у вас очень романтичный подход, как у Горбачева!

Я романтик.

Но к вашим романтичным проектам не может не прилагаться бизнес-план, так ведь?

Табурет лучше всего стоит на трех ножках. И любое дело, чем бы вы ни занимались, тоже держится на трех точках опоры — э то fun, profit, perspective, то есть удовольствие, деньги, перспектива! И знаете, перспективы — самое сложное. Да, у меня есть несколько успешных проектов, которые генерируют прибыль. Так что сейчас мне интереснее делать проекты, которые, даже если принесут убытки, принесут удовольствие и дадут перспективу. Меценатство, благотворительность — как раз из этой категории.

Как все началось? С чего вы вообще занялись реставрацией?

Мы часто гуляли с собакой мимо Музыкального павильона. Он стоял заброшенный‑заколоченный, а рядом тонкие ценители портвейнов и медицинского спирта жгли костры и жарили сосиски — прямо на ступеньках этого памятника архитектуры постройки Чарльза Камерона. Кстати, вы в курсе? Музыкальный зал, Salon de Musique, в просторечии называли «Соленый мужик»!

Очень в нашем духе!

И вот гулял я, гулял, и когда в очередной раз увидел, как у зала устроили алкопикник с розжигом, возопил окрестным березам: «Доколе?» Вы удивитесь, но наутро раздался звонок. «Сергей, вы могли бы взять Музыкальную залу под свою охрану?» — спросил меня тогдашний директор Павловского дворца‑музея. Уже на следующий день туда въехал наш охранник с раскладушкой и тепловой пушкой. А где‑то через полгода мы решили потихоньку начать ремонт — крыша протекала, глядишь, скоро и охранять было бы нечего.

Ох, лихие девяностые! Ресторатор Гутцайт нарушает  закон и на собственный страх, риск и средства реставрирует павильон из ансамбля Павловского дворца, включенного в 1990 году в список  культурного наследия ЮНЕСКО!

Вот вы иронизируете, а когда к нам в павильон случайно заглянул инспектор КГИОПа, у него был шок: «Вы что здесь устроили?! Потолок красите?» — «Ой, мы случайно! Дайте нам минуту — и мы исчезнем!» — «Отчего же, мы никого не гоним. Вас, Гутцайт, мы попросим остаться!» Спустя полгода мы получили лицензию на право проектирования и производства реставрационных работ и доделали начатое. Эта лицензия у нас есть до сих пор!

Вот это школа жизни: как из ресторатора стать реставратором!

Опять вы иронизируете, а ведь дальше действительно была школа! Не знаю, может, сработало сарафанное радио, но вскоре мне позвонила замначальника КГИОПа Ольга Таратынова и рассказала детективную, а на самом деле обычную для тех времен историю: в Павловске разрушается дача Александра Брюллова. Ее взял в аренду мужик, который импортировал спирт: мужика убили, исторический особняк остался бесхозным. Мне сказали: «Сергей Эдидович, забирайте срочно, лицензия на реставрацию у вас уже есть!» Сначала я не решался. А потом все‑таки согласился — дача‑то действительно разрушалась. Кроме того, я давно хотел открыть школу!

Глава III

Мысль о том, чтобы открыть в Павловске школу- пансион — трибьют Царскосельскому лицею, помноженный на опыт кембриджских колледжей, — посещала Сергея Эдидовича так же часто, как муза пламенной сатиры — Александра Сергеевича. И хотя Гутцайт утверждает, что был не готов взяться за амбициозный проект, ситуация складывалась патовая: сейчас или никогда. Пройдет два года, и — фьюить — разрушится дача архитектора Александра Павловича Брюллова и негде будет учиться будущим Дельвигам и Кюхельбекерам. Пришлось браться! В 1999 году школа, названная в честь выпускника Лицея, общественного деятеля Горчакова, приняла первых учеников. Вскоре Сергей Эдидович отреставрировал и «средневековую» четырехэтажную башню, примыкающую к основному зданию дачи: теперь здесь обсерватория со смотровой площадкой, а когда-то Брюллов и Гоголь любовались звездами. Кроме того, Гутцайт volens nolens стал пионером урбанистики в Пушкине и Павловске и начал справедливо мыслить экосистемой: Школа Горчакова находится в Еленинском квартале — павловском монмартре, и Сергей Эдидович думает о том, чтобы пространство вокруг дачи стало культурнообразовательным центром.

Говорят, теперь вы хотите воссоздать дачу живописца Карла Брюллова, родного брата Александра Брюллова.

Мы год искали персону или компанию, которая возьмется за получение разрешительной документации, чтобы мы могли приступить к воссозданию этого утерянного памятника. И даже нашли идеальную кандидатуру: человек преподает в Академии художеств и в курсе вопроса, но не может взяться — работает в КГИОПе. Не имеет права по закону! Что делать, мы обратились в другую контору. Как думаете, сколько будут стоить разрешительные документы?

А дача Брюллова тотально утеряна?

Да. Но у нас есть картинки.

А фундамент присутствует?

Его можно частично наковырять, но это неточно.

12 миллионов?

Кто вам сказал?

То есть мы угадали, 12 миллионов?

Да, ровно 12 миллионов! Но есть риск, что потребуется еще и археология. И тогда…

Извините, пожалуйста, а можно мне еще тарелку супа? У меня нервы не выдерживают! А документы исторические, чтобы достоверно восстанавливать дачу, у вас есть?

Как‑то ко мне пришли антикварщики и подарили два чемодана документов из архива семьи Брюлловых. Полезная находка — мы под нее даже специальное старинное бюро приобрели. И да, благодаря этим документам мы теперь точно знаем, как выглядел фасад дачи Карла Ивановича Брюллова. Было бы прекрасно когда‑нибудь это здание воссоздать — и обустроить там актовый зал для учеников Школы Горчакова. Кроме того, сейчас мы хлопочем, чтобы в Павловске или Пушкине нам выделили землю под строительство здания для Центра социального обслуживания. У нас же учебное здание школы в бывшем здании Приюта Елизаветы и Марии — мы занимаем первый и третий этажи, а на втором как раз этот Центр, которому просто необходим собственный дом! А нам не хватает места под начальную школу. В 2022 году мы начальную школу открыли! А в здании Офицерского собрания когда‑нибудь появится детский сад.

Когда‑нибудь — это очень в духе нашей беседы!

Когда‑нибудь! Но ведь не никогда! На Павловском шоссе есть здание Офицерского собрания лейб‑гвардии Первого стрелкового полка: в советское время оно принадлежало Минобороны — там был детсад этого ведомства. А потом прохудилась крыша, отключили отопление, и дом простоял заброшенным лет 20. Где‑то прорвало воду, где‑то подмыло фундамент. Когда сквозь кровлю проросло штук шесть берез метров по семь, нас спросили: «Хотите взяться?» — «Под бизнес не возьмем, а вот как социальный объект, под детсад — пожалуйста». Уже два года делаем документы, так что, думаю, к лету 2023‑го начнем активные работы. Вот крышу уже залатали!

Эта трагедия становится оптимистической!

Да, вроде все хорошо — но знаете, там есть проблемы…Исторические дверные проемы, которые по современным нормам должны быть гораздо шире. Проемы?.. Да, и поэтому у нас будет не три группы в детском саду, а одна. Не сто человек, а двадцать: больше просто по современным нормам не получается!

Глава IV

От Гутцайта-реставратора ненадолго вернемся к Гутцайту-ресторатору. В какую бы сферу ни заходил Сергей Эдидович, он начинает выстраивать вокруг себя экосистему по принципу «Борщ»: всего много, все ярко, все основательно, кипучая деятельность без перерыва на сон, но с перерывом на завтрак, обед, ужин и опять зав трак. В ресторанах «Подворье», «Замок Бип», «Эрмитажная кухня», «Адмиралтейство» (в парке и с видом на Камеронову галерею!), «Ялта», «Певческая башня» (это неполный список проектов Gutsait Group, которая в 2023-м отмечает 30-летний юбилей!) кормят золотыми стандартами русской кухни — дичь, соленья, пирожки и все то, что даже Молоховец и Похлебкину не снилось. На Московской, 20 (здание умеренного советского модернизма в самом центре Пушкина!), — столовая Gutsait Group и маркет: сюда приходят за гениальным еврпеном (да!) и натуральными продуктами (сыр, сметана, яйца!), которые приезжают из кибуца «Хорошее время» — э кокоммуны, которую Гутцайт запустил почти 5 лет назад под Гатчиной, на землях, где исторически находились фермы ингерманландцев. В 2022-м Сергей Эдидович продал свой визионерский проект — туристическую деревню «Мандроги» на берегу реки Свирь под Подпорожьем (иммерсивный гостиничный комплекс в избах и домах XIX века мог придумать 30 лет назад только Гутцайт!) и, чтобы не заскучать, восстанавливает Дворцовые теплицы на Оранжерейной улице напротив Екатерининского парка дверь в дверь с гениальным монокафе «Борщ».

Все-таки удивительно, Сергей Эдидович, что вы в который раз сталкиваетесь с условными проемами, но продолжаете поднимать из руин памятники архитектуры с упорством, возможно, достойным лучшего применения. Это вообще не борщ?

Я вам, Яна, рекомендую съесть половину борща без сметаны, а вторую половину — со сметаной. И вы получите два разных абсолютно вкуса.

Мудро. Но может, пусть все-таки реставрацией за свой счет занимаются другие?

Что‑то я не уверен. Наоборот, люди просят, чтобы я не останавливался! В Царском Селе есть полуразрушенный Императорский вокзал: он принимал поезда, которые шли по Императорской ветке. Здание пышное, с обильными цитатами из древнерусского зодчества: было выставлено по программе «Рубль за метр». Мы уже подготовили документы, хотели музей предложить сделать. А там земля, оказывается, принадлежит Аграрному университету, и получается, региональное имущество спорит с федеральным. Прошло три‑четыре года! Чиновники меняются, процесс стоит, но мы надеемся, что когда закончим с Павловской электростанцией, дело сдвинется с точки — отправим наших реставраторов на вокзал, спасать этот железнодорожный терем.

Что бы вы посоветовали бизнесменам, желающим связать себя с памятником архитектуры?

Все хотят на памятниках заработать! Если такова ваша цель — бросьте вы это дело! И вписывайтесь, только если есть неподдельная потребность этот памятник отреставрировать! Я думаю, что экономить на реставрации нельзя и отбить деньги, скорее всего, не получится, поэтому прежде чем брать памятник, нужно хорошенько подумать.

Фото: Валентин Блох

Свет: Skypoint