Как искусствовед (и бывший руфер!) Никита Андреев восстановил утерянную в 1930-х технологию стеклянных кирпичей Фальконье

«Стеклянные кирпичи Фальконье — это первые стеклопакеты. Только еще и красивые»

В вашей мастерской на Петроградской стороне вручную выдувают стеклянные кирпичи, придуманные архитектором Густавом Фальконье в 1880-х. Зачем вы взялись за возрождение этого трудоемкого ремесла? Кирпич из стекла — звучит как-то подозрительно, особенно для местного климата.

Как раз для Петербурга это отличный строительный материал. Помимо эстетики такие кирпичи пропускают много света, что необходимо, например, зимой. В начале ХХ века в России Фальконье использовали повсюду: на фасадах и в интерьерах, в окнах и перегородках, в декоративных панно и эркерах, особенно после того, как патент купили местные стекольные заводы. Внутри эти кирпичи полые, отчего очень легкие и прекрасно сохраняют тепло: по сути, это первые стеклопакеты, которые к тому же в огне не горят и в воде не тонут, то есть с антипожарными и влагонепроницаемыми свойствами. Главное — своевременно их реставрировать. Фальконье могут быть частью фасада или зимним садом. Множество таких примеров я увидел на выставке «Мечта архитектора. Стеклянный кирпич Фальконье», куда специально поехал в швейцарский город Ньон, где Густав родился и похоронен. На этой небольшой, можно сказать, краеведческой, но тщательно сделанной экспозиции со множеством архивов и образцов мне и пришла в голову идея восстановить эту утраченную в 1930-х стеклодувную формулу.

Дальше все сошлось: директор московского Музея архитектуры имени Щусева Елизавета Лихачева, впечатленная той же выставкой, загорелась мыслью сделать во флигеле «Руина» выставочный проект «Фальконье. Архитектура света» — он будет показан весной 2023 года. В России невероятным образом сохранились церкви, доходные дома, особняки и общественные здания с этими стеклянными кирпичами, но использовать для проекта немногочисленные оригиналы нам показалось рискованно: сокуратор Анна Кистанова задумала часть проемов заполнить стеклянными кирпичами разных моделей и цветов с учетом естественного освещения и искусственного музейного света. Меня пригласили стать сокуратором выставки, и мы решили попробовать восстановить оригинальную формулу и сделать новые образцы вместе — полторы тысячи кирпичей для монтажа было просто неоткуда больше взять. Этим я и занялся.

Купили печи? Нашли стеклодувов? Как в наши дни возрождают утерянные ремесла?

Я начал прорабатывать разные возможности: отправился к компаниям, которые занимаются стеклом (стекло не поддается реставрации, только склеиванию или воссозданию) — во всех местах мне озвучили внушительную стоимость и не давали гарантии. Нашел готовые примеры: кирпичи были с нечетким рисунком и неправильных пропорций. Тогда я обратился к Ивану Петровичу Козицыну, автору множества патентов в области стеклоделия, преподавателю технологии материалов в Академии Штиглица и Политехническом университете. Он такой современный Кулибин: экспериментирует со стеклом, керамикой и металлом, активно внедряет 3D-технологии, строит печи под разные технологические задачи.

Однажды ему принесли разбитую полуметровую двуцветную скульптуру Daum из Музея стекла и хрусталя и попросили: «Сделайте копию!» Через пару месяцев она была готова. Еще он смог найти принцип, как воспроизвести диатрету — древнеримский сосуд- лампаду столь сложной формы, что непостижимо, как это могло быть сделано в I–IV веке н. э., с использованием при этом доступных тогда технологий, например, объемного моллирования в форму.

Мы стали экспериментировать, сканировали оригинальные кирпичи Фальконье, строили 3D-модели, печатали модели из пластика, делали первые формы из дерева и гипса. Потом да, встал вопрос со стекольными печами. Тут снова помог Иван Петрович, уже в качестве сооснователя и разработчика печей для стеклодувных мастерских под брендом NWGlass.lab. Спустя пару месяцев мы получили первый результат, который нас устроил, и уже эта форма долго переделывалась до идеального соответствия. Все делалось на чистом энтузиазме, и за это время у нас сложилась команда прикладников и технарей-профессионалов.

Кто участвует в возрождении техники Фальконье?

Начну с мастеров: с нами работают стеклодув с полувековым стажем Вячеслав Яковлев и недавняя выпускница Академии Штиглица Валентина Ассесерова, выдувальщик Владимир Лихорад, сборщик печей, гениальный металлист, сварщик, кузнец и оператор формы выдувания Руслан Позняк, инженер и конструктор Полина Бокова, которая по основной профессии — кузнец-металлист. Организацией печного производства, документами и менеджментом у нас занимается Тамара Ковалева — она настоящий подвижник развития художественного стеклоделия. И конечно, сотрудники московского Музея архитектуры, загоревшиеся идеей поддержать создание нового, то есть хорошо забытого старого, креативного продукта дизайна.

«Наша мастерская могла бы не только делать оригинальный дизайн, но и реставрировать здания начала ХХ века с окнами Фальконье по всему миру»

Этот продукт дизайна еще и ресайкл: вы ведь берете для переплавки использованные бутылки.

В нашем случае это заслуга еще одного члена нашей команды, архитектора-реставратора Александры Сумкиной. Она организовала вторичный сбор, договорилась с ресторанами и барами Петербурга, выбрала конкретные бутылки известных брендов нужных оттенков. Специально сваренное стекло стоит от пятисот рублей за килограмм — это дорого, ведь на один кирпич уходит примерно полтора килограмма. В итоге нам удалось собрать целый запас бутылок красивых и редких цветов, но их нужно было отмыть. Этим я и занялся, я ведь не варю, не дую и не проектирую. Намыл на пару-тройку месяцев точно.

Сколько стоит один стеклянный кирпич?

Это во многом зависит от сырья, то есть стекла. Есть более дешевое в варке, есть более дорогое, есть вторсырье. Около трех тысяч стоит кирпич бесцветный, самый дорогой может стоить около пяти тысяч. Можно сделать любые цвета: кобальтовый, нежно-розовый, рубиновый. Я недавно был на антикварном салоне и видел там блюда и вазы из опалового стекла эпохи ар-деко, теперь моя мечта — сделать дымчатые опаловые кирпичи. Будем экспериментировать.

А что с дизайном? Вы могли бы сделать авторские рисунки на блоках?

Пока мы повторяли дизайн из прошлого: все-таки для выставки в Музее архитектуры нам нужны в точности воссозданные исторические модели. Но да, разработать оригинальные рисунки можно, главное — просчитать технологию, чтобы стекло не треснуло. Я, кстати, при демонстрации свойств кирпичей специально роняю их на пол, чтобы показать, какие они прочные. У нас понемногу стали заказывать частные клиенты — недавно мы отправили партию Фальконье холодно-зеленого оттенка в Краснодар, а бесцветные сделали для квартиры в Петербурге. Но мне бы хотелось, чтобы благодаря нашей мастерской производилась бережная реставрация зданий начала ХХ века, причем по всему миру: объектов в статусе памятников архитектуры со стеклянными кирпичами Фальконье много, их использовал даже архитектор Ле Корбюзье, а специалистов, способных сделать кирпичи нужных пропорций и с четким рисунком, кроме нас, практически нет.

Вот это, я понимаю, амбиции! А кто в России интересуется бережной реставрацией?

Да, недавно по заказу краеведческой организации «Том Сойер Фест» мы воссоздали окно в Нижнем Новгороде: они объявили сбор на реставрацию и за два месяца собрали нужную сумму. Людей, которые любят и ценят свой регион и его наследие, у нас хватает. Но самая большая удача для нас — восстановление фасадных окон в доходном доме Ерошенко в Басковом переулке в Петербурге, которые обнаружили замурованными в 2020 году. КГИОП внес их в предмет охраны, и у нас получилось восстановить окна в оригинальном виде — и в поиске, и в укладке участвовала наша Александра Сумкина.

Вы одним из первых в России обратили внимание на работы Фальконье: ваш подарок — стеклянный кирпич — я храню уже несколько лет. Как вы узнали об этом практически позабытом у нас архитекторе?

В школьные времена меня интересовало руферское движение, прозванное в мире urban-exploration. Это было своеобразным соревнованием, квестом: найти новую крышу, отпереть замок, залезть в заброшенный дом.

То есть хулиганили?

Нет, ничего противозаконного, это же не охраняемые объекты, не вандализм, не нарушение частной жизни. Потом я поступил в Академию Штиглица на историю искусств, начал изучать периодизацию, архитектурные стили. Со временем стали понятны многие нюансы вплоть до типов помещений и планировок зданий: где коридорные и черные выходы, где парадные, что тоже помогало куда-то попадать. Это всегда были насыщенные путешествия. У нас сложилась краеведческая тусовка, мы стали публиковать наши находки в соцсетях. Нас некоторые даже обвиняют в том, что из-за подобной просветительской деятельности квартиры в домах старого фонда стали стоить дороже. И как-то в заброшенном доме эпохи модерна, когда-то построенном архитектором Зазерским при участии и для инженера Басевича, я увидел окна из нетипичных стеклянных кирпичей. Одно было полуразбито, второе растрескалось: иногда если хотя бы один элемент кладки разбит и не заменен, то внутрь попадает вода и от перепада температур конструкция разрушается. Но даже в таком удручающем виде все это выглядело потрясающе красиво. Я забрал там пару выпавших образцов с клеймами отечественных заводов, тогда никто не слышал фамилию Фальконье, а историки архитектуры описывали блоки просто как шестигранные или ромбовидные кирпичи из стекла. Стал искать, что это. Обнаружил в старых архитектурных журналах объявления стекольных заводов о продаже кирпичей по патенту Фальконье. Продолжил поиски уже самих изделий: что-то выменял, что-то купил на «Авито» и eBay — и у меня собралась небольшая коллекция. Чаще  всего окна с кирпичами Фальконье не входят в предмет охраны, и счастье, что они частично сохранились, потому что рабочие могли просто выкинуть их при ремонте, а окна заложить или вставить туда стеклоблоки заводского конвейерного производства, что было очень популярно в советское время.

Где в Петербурге можно посмотреть на оригинального Фальконье?

Самые впечатляющие — в здании Театральной академии, бывшем особняке Безобразовой на Моховой улице. Первые две нитки остекления: Фальконье и чугунная решетка с узорчатым литым стеклом. Позже появились решетки, а еще позже рамы со стеклами. Из шести окон сохранились пять. Еще хороши высокие перегородки в медицинских лабораториях Кронштадтского госпиталя, здания позднего классицизма николаевской эпохи, реконструированного в начале ХХ века. И, конечно, дом компании Фаберже на Большой Морской, где использованы Фальконье, сделанные в Москве по модернизированной еще в конце 1890-х технологии. Попав в Россию, материал и способы производства на отечественных стекольных заводах были усовершенствованы. В 1910-е годы появилось прессованное строительное стекло, прообразы современных стеклоблоков: технология угасла после революции и снова стала популярна только в начале 1960-х, а ручное производство исчезло совсем. До настоящего момента.

Худрук: Яна Милорадовская 
Текст: Ксения Гощицкая 
Фото: Анастасия Браташ, Андрей Стрельников, Николай Гонтарь.
Стиль: Дарья Пашина 
Волосы: Евгений Рафальчук Park by Osipchuk 
Свет: Skypoint 
Продюсер: Маргарита Саратова 
Ретушь: Жанна Галай