Интервью с Романовым

Вы родились, выросли и живете в Европе и при этом прекрасно говорите по-русски. Как вам это удалось?

Да, самым сложным в условиях изгнания является сохранение языка. Меня воспитывали в православной вере и русских традициях, иного просто не могло быть. Однако православным может быть и иностранец, который не знает ни слова по-русски. Немало потомков русских эмигрантов по-прежнему пекут блины на Масленицу и кулич на Пасху, даже соблюдают некоторые традиции, забытые в самой России, но уже не говорят на языке предков. И в школе, и в университете, и в кругу друзей, и на улице, и в магазине — везде нужно общаться на других языках, а для использования родного остается только семья и узкий круг соотечественников, таких же изгнанников. Мы значительную часть жизни провели в Испании, где русских было совсем мало.
Тем, что говорю по-русски, я обязан и своему упорству, и настойчивости мамы и дедушки с бабушкой: они всегда считали, что чрезвычайно важно не только знать историю России и иметь представление о ее духовных и культурных основах, но и знать родной язык. Даже когда никакой надежды на возвращение в отечество, казалось, не было, в нашей семье между собой говорили по-русски, и меня убеждали в необходимости его изучения, когда я, как и всякий ребенок, ленился дополнительно заниматься с преподавателями. Конечно, я знаю, что мне нужно совершенствовать мой русский, сознаю, что допускаю ошибки, могу, например, перепутать падежи. Но я абсолютно все понимаю и всегда могу сформулировать свою мысль по-русски.

Дед и бабушка занимались вашим воспитанием? С какого возраста вы стали осознавать, к какой семье принадлежите?

Мои родители расстались, когда мне было четыре года. Поэтому мужское воспитание я получил от деда. Он был удивительный человек: очень добрый, понимающий детскую психологию, способный научить и увлечь. Отношения между бабушкой и дедушкой были безупречными: они никогда не расставались и давали всем окружающим редкий пример взаимной трогательной любви и уважения. Мне и они, и мама всегда внушали, что положение члена императорского дома — это прежде всего ответственность и долг. Приучали к скромности и объясняли, что ко всем людям нужно относиться с уважением. У меня никогда не было ограничений в общении, наоборот, старшие стремились, чтобы я научился поддерживать отношения со сверстниками из самых разных слоев общества.

Вы можете рассказать о самых ярких детских воспоминаниях?

Помню, как радостно мы праздновали Пасху и Рождество Христово. Как дедушка однажды оделся в костюм Деда Мороза и я его не узнал. Хорошо запомнилось празднование тысячелетия Крещения Руси в 1988 году, когда мне в возрасте семи лет довелось принимать участие в богослужении: меня благословили надеть стихарь и помогать архиерею, будущему первоиерарху Русской православной церкви за границей владыке Лавру. И конечно, самые сильные впечатления остались от встречи с Россией в 1992 году. Я тогда очень горевал из-за смерти дедушки, гроб которого мы сопровождали на родину. Но вместе с тем появился целый калейдоскоп событий, встреч, новые друзья. И сознание восстановления связи с родиной, о которой я до этого знал только по рассказам.

Я присутствовал на этих похоронах и помню, что церемония была достаточно скромной. Во всем Петербурге не нашлось даже автомобиля-катафалка, гроб везли в автобусе, настолько неустроенным был город.

Я не запомнил протокольных и церемониальных подробностей, но в моем сердце навсегда осталась благодарность со­отечественникам, искренне проявлявшим сочувствие и скорбь. Исаакиевский собор, где святейший патриарх Алексий отпевал дедушку, был полон народа, и все подступы к нему были заняты людьми, пришедшими проститься с главой дома Романовых. Тогда, будучи ребенком, я просто видел это людское море, а сейчас понимаю, насколько велика сила духа народа, сохранившего, несмотря на десятилетия богоборческой и антимонархической пропаганды, и веру, и умение любить и сострадать, и уважение к исторической памяти.

Вскоре после вашего первого приезда в Петербург мэр города Анатолий Собчак предложил устроить вас на учебу в Нахимовское училище. Как реагировали ваши родные?

Да, и эта идея была высказана непосредственно нам во время очередного посещения Петербурга. Некоторые наши доброжелатели, в том числе российские генералы и офицеры, высказывали сомнения в целесообразности и возможности этого, но мама и бабушка выразили принципиальное согласие, да и мне это представлялось вполне реальным. Однако для моего определения на военное обучение в России требовалось указание верховного главнокомандующего. Речь не шла о том, чтобы создать для меня какие-то особые условия, но нужно было принять определенные правовые решения, касающиеся статуса императорского дома. Поскольку в окружении президента Ельцина этот вопрос предпочитали держать в подвешенном состоянии, время, к сожалению, было упущено. Я окончил школу в Мадриде и поступил в Оксфордский университет.

Поддерживаете ли сегодня связи с сокурсниками?

Со мной учились студенты из разных стран, и все мы разъехались по миру, но если где-то встречаемся по воле случая, оксфордские воспоминания всегда помогают более теплому общению. В те годы у меня появилось больше самостоятельности, больше свободы в личной жизни, новые знания — я изучал главным образом экономику и право.

Затем вы работали в Европарламенте и Еврокомиссии?

Получив высшее образование, очень важно сразу начать трудиться, чтобы не утратить квалификацию. К счастью, у меня появилась такая возможность, так как университетская подруга моей мамы госпожа Игнасия де Лойола де Паласио, которая была заместителем председателя Еврокомиссии и комиссаром по вопросам транспорта и энергетики, предложила мне поработать в европейских структурах под ее руководством. Для меня это было хорошей школой, я узнал, как развиваются экономические процессы в Европе и мире, сложились первые деловые связи с соотечественниками в России.

На протяжении пяти лет вы представляли интересы компании «Норильский никель» в Европе. Чем конкретно занимались?

В 2008 году я получил приглашение стать советником генерального директора комбината «Норильский никель», моими задачами были помощь в защите интересов комбината на международном уровне, поиск путей преодоления несправедливых ограничений, порождаемых конкурентной борьбой. Потом я некоторое время возглавлял дочернее предприятие «Норильского никеля» в Швейцарии. В 2009 году, сразу после начала работы в компании, посетил Норильск, имел возможность общаться с рабочими и инженерами, узнать об условиях их жизни и труда. Тогда я начал все чаще бывать на родине, у меня завязались новые дружеские и деловые отношения со многими людьми в России, я стал лучше понимать, чем и в каких областях императорский дом может быть полезен своей стране не только в сохранении традиций и исторической преемственности, но и в практической сфере.

В 2014-м вы создали консалтинговую компанию Romanoff & Partners — в биографической справке на ее сайте вы именуетесь просто Георгием Романовым, без титулов. Почему?

Наша компания создана для защиты интересов предпринимателей из России и других стран, принадлежащих к цивилизационному пространству бывшей Российской империи. Деловая активность не предполагает использования исторического статуса, поэтому в данном контексте употребление титула я считаю неуместным.

Сегодняшняя ситуация обострения отношений между Россией и странами Евросоюза сказывается на работе фирмы?

Конечно, начинать деятельность компании с такой направленностью в условиях войны санкций весьма непросто. Естественно, мы столкнулись с трудностями, которых не ожидали, по крайней мере в таких масштабах. Но с другой стороны, сейчас требуется наличие структур, которые наводят мосты и способствуют возобновлению диалога. Так что я смотрю в будущее с оптимизмом.

В чем заключаются ваши представительские обязанности в качестве наследника цесаревича и сколько времени они отнимают?

Не совсем правильное слово «отнимают» — они ничего не отнимают, а скорее, прибавляют, так как это неотъемлемая часть жизни. К счастью, в наше время церемониальные функции, от которых и вправду можно заскучать, сильно сократились, даже торжественные церемонии, вроде вручения наград и премий, кратки и проводятся не ради помпезности, а ради украшения общения, посвященного решению реальных проблем.

Вы являетесь учредителем Императорского фонда исследования онкологических заболеваний, о чем далеко не все знают.

Мы регулярно участвуем в мероприятиях для благотворительной помощи больным раком. Но я заметил, что гораздо меньше внимания уделяется тем, кто ищет способы и средства борьбы с этой страшной болезнью. Начал изучать тему, консультироваться со сведущими людьми, и в 2013 году, когда отмечалось четырехсотлетие окончания Смуты и всенародного призвания на царство нашего дома, мною в Лондоне был зарегистрирован Фонд поддержки исследования раковых заболеваний. А в следующем году прошел государственную регистрацию и приступил к работе российский Императорский фонд исследования онкологических заболеваний. Мы стремимся к тому, чтобы сохранились традиции русской онкологической школы дореволюционного и советского периодов, чтобы ветераны этой отрасли медицины могли передать свой опыт следующим поколениям врачей, чтобы молодые онкологи не уезжали из страны и не уходили из профессии. За год с небольшим фондом издано несколько книг и сборников статей, оплачены командировки и стажировки молодых специалистов, проведена конференция онкологов Северо-Западного региона России, учреждена премия за достижения в области онкологии и состоялось ее первое вручение. Мы сотрудничаем и постоянно обмениваемся информацией с Первым детским хосписом и с клиникой НИИ детской онкологии, гематологии и трансплантологии имени Р. М. Горбачевой в Петербурге, а также с Российским онкологическим научным центром имени Н. Н. Блохина в Москве, с медико-фармацевтической компанией «XXI век».

В июне один из депутатов Законодательного собрания Ленинградской области выступил с предложением разработать законопроект «Об особом положении царской фамилии». Что вы думаете об этой инициативе?

Сама по себе идея правового статуса императорского дома представляется нам справедливой и полезной. Почти во всех странах с республиканской формой правления императорские и королевские династии в той или иной форме юридически признаны историческими институтами и государственная власть оказывает им содействие в исполнении их социокультурной миссии. Российское государство, оставаясь республиканским, также вполне может сотрудничать с императорским домом в области поддержки традиций, укрепления межрелигиозного, межнационального и общегражданского мира.
Но мы не ставим никаких условий и ничего сами не инициируем. Я и моя мать являемся гражданами России и стараемся быть полезными своей родине в любых условиях. По нашему глубокому убеждению, недостойна поддержки только та власть, которая враждебна религии и прибегает к террору против своего народа. Во всех остальных случаях нужно поддерживать власть и помогать ей — это отнюдь не означает отречения от своих убеждений и принципов или отсутствия собственной гражданской позиции. Так, мы остаемся приверженцами и хранителями монархической идеи государства-семьи и имеем на это полное право в силу статьи 13 Конституции России, гарантирующей идейное многообразие. Также у нас есть свое мнение по ряду вопросов: например, о ходе реформ здравоохранения и образования, о законодательстве в сфере благотворительности, охраны природы, памятников истории и культуры. Но мы высказываем нашу позицию не в духе конфронтации с кем бы то ни было, а в режиме обмена мнениями. И призываем к тому же других. Формулировку «особый» по отношению к статусу императорского дома я считаю неверной, речь не должна идти о каких бы то ни было политических полномочиях или привилегиях, ставящих нас персонально в особое положение по сравнению с другими согражданами. Не может идти речи и о возвращении нам собственности. И моя мать, и я неоднократно публично и официально заявляли, что являемся принципиальными противниками реституции, так как считаем ее опасной для гражданского мира в России. Статус — не особый, а просто статус — заключается в признании императорского дома институтом, сохраняющим преемственность в истории, неотъемлемой частью культурного и исторического наследия нашего отечества. Также в этом документе должен быть очерчен круг обязанностей династии и защищено от произвольного, а иногда и кощунственного использования ее духовное, культурное, интеллектуальное и символическое достояние. Все это никак не выходит за рамки действующего законодательства, а, наоборот, конкретизирует положения статьи 44 Конституции Российской Федерации, обязывающей охранять историко-культурное наследие.

Где могла бы располагаться ваша резиденция?

Вопрос о месте нашего проживания после издания акта о статусе и нашего возвращения на постоянное жительство в Россию вторичен. Мы никогда не согласимся, чтобы ради нас были ущемлены чьи-то интересы, чтобы у кого-то что-то отняли. Мы видим два возможных варианта: либо восстановление разрушающегося исторического здания, либо строительство нового. И в том и в другом случае финансирование будет осуществляться за счет добровольных пожертвований или в рамках какого-то совместного частного проекта, но ни в коем случае не за счет государственного бюджета. По нашему замыслу, резиденция (а может быть, в долгосрочной перспективе, и несколько резиденций) должна стать не только местом нашего проживания и работы, но и центром милосердия и просвещения. При ней должны быть социальные учреждения, например столовая для малоимущих, медицинский пункт для бездом­ных, а также часовня или домовая церковь, общедоступная детская площадка, библиотека, выставочный зал. Процесс возвращения нашего дома в Россию начался в ноябре 1991 года, когда дедушка и бабушка посетили еще не распавшийся СССР. Причем дедушка поставил единственное условие: он отказался от получения визы в родную страну. И власти по­шли ему навстречу, хотя тогда российского паспорта у него еще не было. В 1992 году наше российское гражданство было восстановлено, с тех пор реинтеграция Российского императорского дома с современной Россией неуклонно развивается. Мы открыты для диалога с людьми иных убеждений, никого не считаем своими врагами и готовы сотрудничать со всеми соотечественниками во всех созидательных делах, служащих усилению России и благосостоянию ее граждан. Достичь настоящего успеха в жизни можно, только следуя девизу «Делай что должно, и будь что будет».

фото: архивы пресс-служб