Анатолий Давыдов

Среди всех возможных преемников Дика Адвокаата на посту наставника «Зенита» Давыдов был самым достойным. В славные для клуба 1980-е он ювелирно играл в зенитовской защите, в тяжелые 1990-е выходил на поле в ранге играющего тренера, а в амбициозные 2000-е незаметно воспитал в дубле нынешних суперзвезд: Игоря Денисова и Владимира Быстрова. Последние матчи первенства страны сине-бело-голубые проведут под его началом.

Вы родились в Туле. Любите тульские пряники?

Давно не ел, зубы уже не те. Но если свежие, то еще можно.

Что из детства вспоминается?

Конец 1950-х, непростая эпоха, когда было много сложностей с бытом. Прилавки в магазинах стояли пустые. Помню, что сладкое я не очень любил, но когда стал играть в футбол, всегда перекусывал сладкой булочкой. Ни завтракать, ни обедать не хотелось – все мысли только об игре, а вот разрезанный батон, промазанный вареньем, очень хорошо проходил. (Смеется.)

Была ли какая-то альтернатива футболу в вашей жизни? Может быть, вы хотели стать писателем?

Я футбол выбрал в восемь лет, даже раньше. Кто же в восемь лет хочет быть писателем? Нет, никаких альтернатив не было. Да мне к тому же повезло: и тренеры, и ребята в первой команде помогали мне по-отцовски, потому что я был там самый молодой. И родители поддерживали, хотя они ни разу не ходили на стадион, так как много и тяжело работали. Меня, когда я был ребенком, в секцию никто не провожал и не встречал, я всегда ездил туда сам.

Когда футбол стал приносить деньги?

В девятом классе. Тогда футболистам выделили ставку – сто десять рублей, и мы делили ее с другим мальчишкой. То есть я стал богатеньким Буратино. Мог и папе с мамой помочь, и подружку из класса угостить мороженым. (Cмеется.)

Как случилось, что вы связали свою судьбу с нашим городом?

В 1975 году я играл в Дзержинске в матче сборных второго дивизиона. И в тот день я обнаружил интерес к себе со стороны нескольких клубов высшей лиги. Я мог бы отправиться в ЦСКА, «Динамо», «Спартак», но жена, а я вообще-то к ней прислушиваюсь, сказала: едем в Ленинград. Мы собрали чемоданы, и знаете, я об этом не пожалел, так как без Петербурга себя не мыслю. Привыкнуть в другом месте мог бы, но жить полноценно – нет.

Говорят, у вас огромная сила воли.

По крайней мере, морально-волевых качеств хватает. Заставить себя что-то сделать могу. Перетерпеть тоже могу. У меня было много травм. В Финляндии мне во время матча сломали челюсть. Футболист выпрыгнул и ударил локтем, причем сделал это явно, нагло, намеренно. Я пришел в перерыве в раздевалку, взял маленькое полотенце, спрятал его в рукав и незаметно стирал им кровь во время второго тайма. Тренеру, естественно, ничего не сказал. А того финна решил достать и минут за десять до конца матча достал. Его с поля унесли, меня выгнали: красная карточка. А ночью выяснилось – перелом. Меня срочно повезли в клинику, стали делать операцию, скрепили челюсть металлическими болтами. И я потом год с ними ходил. Так что воля, наверное, есть.

Меня восхищает, что вы в сорок три года еще выходили на поле.

Вообще-то, я не собирался. В 1997 году я вернулся в «Зенит» из Китая, где играл пару лет, тренером, помощником к Анатолию Федоровичу Бышовцу. Так, на сборах иногда подключался к тренировочным двусторонним играм. Но перед сезоном оказалось, что из команды выбыло много травмированных спортсменов, и Анатолий Федорович сказал: «Готовься, буду тебя заявлять». Ответственность была огромной, потому что в «Зените» тогда играл уже мой сын Дмитрий.

Через два года вы стали главным тренером и выиграли с командой Кубок России. Я помню, в телерепортаже вы показывали свой талисман – ручку.

Да? А, наверное, ту, которой я писал конспекты и рисовал схемы перед матчем. Когда я пользовался ею, мы всегда побеждали. Надо же, я и забыл про это. Где она теперь, эта ручка? А потом вас перевели в дубль, где вы взяли в команду нынешних ее лидеров. Я и к этой работе подходил очень серьезно, по выходным ездил на матчи всех городских лиг в поисках талантливых ребят. Там Быстрова и Денисова и углядел. Мне, честно говоря, очень не нравится, что болельщики раскололись по отношению к Володе после его возвращения из «Спартака». Фанатские акции против него как бельмо на глазу. Ведь он не словами, а своей игрой доказал право быть зенитовцем.

Что для вас важнее – семья или работа?

Так ставить вопрос нельзя, потому что эти вещи прочно взаимосвязаны. Работа и предназначена для того, чтобы появлялись какие-то блага для семьи. П оэтому я отдаюсь работе на все сто процентов. Но отдых связан с родными. Люблю побродить за городом по своему участку, пригласить дочь Жанну, сына, поиграть с внуками. Я добрый дедушка. С детьми был строже – когда приезжал из командировок, жена мне говорила: «Ну-ка, накажи их, они плохо себя вели». (Смеется.)

Владислав Радимов интересуется, почему вы сбрили усы?

Да надоело их подкручивать. У меня были длинные гусарские усы, и руки к ним постоянно тянулись. Вон Юра Желудков (форвард «Зенита» в 1980-е, чемпион СССР 1984 года. – Прим. ред.) до сих пор подкручивает.

Теперь вы главный тренер. Какая следующая ступень? О чем мечтаете?

Сначала стоит доработать в этом году: объединить команду, выиграть оставшиеся три «финала». А вообще-то, моя мечта – внести лепту в развитие детского и юношеского футбола, чтобы в основном составе «Зенита» было побольше наших ребят. Я рад, что сейчас руководство клуба работает над программой поддержки молодежи, которая охватит не только Петербург, но и другие города.

И последний вопрос. Вы знаете, что вас называют русским Алеком Болдуином? Вы очень похожи на этого актера.

Серьезно? А мне говорили, что на Аль Пачино. (Смеется.) Но мне-то хотелось бы походить только на самого себя.