Олег Басилашвили — о главном мифе сцены, метафизике вещей и том, почему важно отстаивать историческую застройку Петербурга

Сегодня народный артист СССР, ведущий актер Большого драматического театра им. Товстоногова Олег Басилашвили отмечает свое 85-летие. «Собака.ru» вспоминает архивное интервью с Олегом Валериановичем, приуроченное к 80-летию, 65 из которых он провел на сцене.

В вашей книге «Неужели это я?! Господи…» много рассказов о вещах и тех чувствах, которые они вызывают. Кажется, некоторые из них имеют для вас метафизическую ценность?

Да, так и есть. Причем драгоценных вещей у меня нет: нет Фаберже, бриллиантов, чего-то такого, над чем можно трястись. Ни у меня, ни у моей жены, ни у детей. Но есть предметы, с которыми я не могу расстаться. После войны мама и ее коллеги по Институту русского языка Академии наук получили участки в подмосковной глухомани, и я с нашей дачи гонял на велосипеде на ближайшую станцию Хотьково. Там была книжная лавка. По проселочной дороге километра три, по пыли-грязи подъезжаешь к этой лавке, а там, значит, «Основы марксизма-ленинизма» продаются и «Уроки агронома», художественной литературы практически нет. И вдруг вижу: стоит тоненькая книжка некоего Шукшина, называется «Там, вдали». Думаю: дай куплю, беллетристика все-таки. Купил, прочел и обалдел, настолько мне понравилось. Это было одно из первых изданий Василия Макаровича Шукшина. Сейчас у меня есть почти полное собрание его сочинений, несколько томов, — ну зачем мне та хотьковская книжка? Казалось бы, возьми и выброси ее, тем более что книги в квартире некуда ставить, ими все забито. Рука не поднимается. Или какие-то глупые вещи. Вот глиняный конь, дымковская игрушка, а мне его подарил Георгий Данелия, когда мы начинали «Осенний марафон». К чему мне этот конь? А вот в первый съемочный день «Вокзала для двоих» Эльдар Рязанов разбил тарелку и мне дал осколочек. Такие вещи я храню. Они тоже никому не нужны, и мне в том числе. Но это для меня память, которую я предать никак не могу.

Профессия, необходимость выходить на сцену и съемочную площадку помогает поддерживать себя в форме?

Мол, пришел больным, сыграл спектакль и выздоровел? Всякая там энергетика сцены? Все это вранье! Наоборот, отдаешь все силы — и как выжатый лимон. Вообще, должен сказать, что особого желания и дальше работать по-коммунистически у меня нет. Абсолютно. Знаете, человек должен знать свой потолок. Ты сделал все, что мог? Да. Ты сделал так, как хотел? Далеко не так. Ты удовлетворен до конца? Нет. А мог бы в следующей работе? Нет, не гарантирую. Так зачем тебе это надо?

У Андрея Могучего, нового худрука БДТ, репутация авангардиста. Ждете ли вы, что он поставит профессиональные задачи, которые вам еще не доводилось решать?

Любая новая роль, которую тебе дают, — это то, чего ты никогда не делал.

А опыт?

Нужно громко и четко говорить. Чтобы тебя слышали. Всё. Это тот опыт, который я приобрел за шестьдесят лет работы на театре. Остальное рождается здесь и сейчас. При условии, что ты свободен. Умение быть свободным — то немногое, что приобретается с опытом. Потому что неопытные артисты зачастую зажаты, и я тоже в молодости пребывал в ужасном внутреннем зажиме. Если бы не был так испуган и стеснителен, сделал бы значительно раньше все то хорошее, что удалось сделать потом. Но вот так уж случилось.

Вы, почетный гражданин Петербурга, не раз протестовали против незаконного строительства в историческом центре. К вам прислушивались?

На встрече президента с интеллигенцией в Михайловском театре, той самой, где произошел диалог между Путиным и Юрием Шевчуком, я поддержал Шевчука и сказал, что строительство «Охта-центра» — попрание всех законов, наплевательское отношение ко всем нам. В тот же день Владимир Владимирович попросил меня зайти, и я говорил с ним об этом. В результате мы победили — не благодаря мне, я не хлестаковствую, а благодаря общегородской реакции. Другое дело, что теперь башню строят в Лахте, уже не четыреста метров, а сколько? Шестьсот? Если смотреть с крыльца Зимнего дворца, эта штука будет торчать между Петропавловкой и Ростральными колоннами. И все говорят: ну и хер с ней. Такие мы, русские, это наша черта.

Пять лет назад, к вашему 75-летию, один телеканал снимал о вас фильм и жаждал найти любовниц, внебрачных детей, запои и прочую клубничку. Ничего не нашли. Плохо искали?

В любой семье, даже самой идеальной, всякое бывает. Но в нашей крупных ссор никогда не было, только по мелочам. Нас с женой очень связывают дочери и внуки. Сейчас особенно. В нашем репинском доме живут внучка Мариника, ей пошел шестой год, и внук Тимофей — в сентябре у него был первый день рождения. И вся наша жизнь посвящена этому: кормлениям, гуляниям… Я благодарен судьбе и Богу, что он нас с женой свел. Чувство, которое я испытываю к ней, значительно глубже, чем то, которое можно обозначить словом «любовь».

Текст: Дмитрий Циликин
Фото: Александр Чайка