Сатанисты, чудотворцы и астральные жены: мифы и факты о Никольском кладбище

Никольское кладбище, одно из кладбищ Александро-Невской лавры, было основано в 1861 году. Первоначально руководство лавры собиралось разбить здесь парк: пруд в центре кладбища —  наследие садового проекта. Сперва Никольское называлось Засоборным кладбищем, а современное название получило по церкви Николая Чудотворца в центре некрополя. Сейчас здесь хранятся мощи чудотворца Матвея Татомира, а в советские годы церковь была приспособлена под крематорий и сделалась полигоном для испытаний новых печей. До революции Никольское было одним из престижнейших петербургских кладбищ: здесь хоронили элиту — политическую, военную, научную, артистическую. Время формирования Никольского совпало с расцветом историзма в архитектуре, мотивов древнерусского зодчества. Их следы еще можно заметить на кладбище: самый яркий пример — усыпальница певицы Анастасии Вяльцевой, слева от храма. Как и большинство дореволюционных кладбищ, Никольское пережило несколько волн разрушения. Точечное уничтожение и разграбление могил здесь продолжалось до 2000-х годов.

В первое посещение Никольское кладбище напомнило мне ничейный запущенный огород в двух шагах от Невского: повсюду репей, крапива и прочие сорняки. А кроме того — осы, двое детей, удящих рыбу в пруду, и высушенный почти до состояния мумии старичок сидит перед мольбертом. Все проникнуто ленью и безмятежностью. Хорошее место, чтобы сидеть с банкой пива на пне и смотреть на кроны деревьев и небо, изучать блики солнца на листьях. И со вздохом время от времени произносить что-то вроде: «Н-да-а-а». Могилы, укрытые зеленью, уходят на второй-третий план.

К концу же осени Никольское кладбище предстает в аутентичном виде. Лучше всего его посещать в дождливый ноябрьский день ближе к вечеру. Посетителей вокруг нет, только некая мокрая взвесь, темнота и силуэты могил в дымке. На фоне других надгробий и склепов выделяется огромная, даже, можно сказать, циклопическая постройка, напоминающая заброшенный храм. Вокруг здания — сплошные знаки, призывающие держаться от этой постройки подальше. В землю воткнута табличка с надписью «Осторожно! Опасная зона», а на стене написано чёрными крупными буквами «Секта». Дверь и окна заколочены досками, и на двери висит замок. Это чья-то усыпальница, но никаких указаний на то, кто в ней лежал или лежит, не сохранилось.

Погуглив, я выясняю, что, вероятней всего, здесь была коллективная усыпальница героев морских сражений. Гугл-запрос «Никольское огромный склеп» открывает дверь в пугающую, фантастическую вселенную, на основе которой можно было бы снять несколько сезонов «Американской истории ужасов», аналоги «Твин Пикса» и «Тьмы». Самое поверхностное знакомство с историей Никольского кладбища и его мертвецов погружает в бездну такого рода историй. Перескажу некоторые из них.

Сектанты vs сатанисты

Вот некоторые городские легенды об усыпальнице для (предположительно) героев морских сражений, которые довелось найти в глобальной сети «Интернет». Прежде всего — под зданием находится лабиринт, построенный еще викингами. Потом этот лабиринт стал подземной монастырской тюрьмой — куда помещали монахов за всяческие провинности. В начале 90-х годов склеп сквотировали сатанисты, обустроив в его подвалах храм Сатаны. На нескольких сайтах (которые, видимо, перепечатывали эту историю друг у друга) нашел рассказ о том, как в ночь с 12 на 13 сентября 1994 года местные сатанисты расчленили на территории Лавры женщину и подбросили ее руки к стенам Свято-Троицкого собора. Там же нашли ещё две руки, неизвестно кому принадлежавшие.

Пишут и об обретавшихся вокруг склепа в 90-е адептах секты «Богородичный центр». Сектанты «Богородичного центра» действовали как диверсанты: адепты выдавали себя за монахов и монахинь православной церкви и под их видом просили пожертвования, а также пытались внедриться в различные госструктуры в качестве духовников. «Богородичников» возглавлял Иоанн Береславский (настоящее имя Вениамин Янкельман). Это благообразный седобородый старец, утверждавший и, вероятно, утверждающий по сию пору, что у него прямой контакт с Божией материю, которая шлёт ему разнообразные откровения и наставления. Еще у него диагностирована параноидальная шизофрения, но только закоренелые скептики свяжут эти два факта между собой. В 90-е «богородичники» организовывали публичные акции, захватывали православные храмы, ломились в Мавзолей, пытаясь избавиться от Ленина, и устраивали молебны у Соловецкого камня. Как-то они провели демонстрацию в коридорах мэрии Москвы. Словом, в 90-е годы это была довольно заметная организация. «Коммерсант» в 96-м году писал о встречах ее лидера с Руцким, Жириновским, Наиной Ельциной (Береславский передавал ей послания от «Божьей матери»).

Сейчас Береславский, судя по всему, живет в Испании, у него есть ютуб-канал, где он выкладывает видео, как музицирует, играет Баха и предлагает раскрывать божественную мембрану. А еще он рассказывает про «астральные яйца, вложенные капитанами НЛО в чресла людей» и массу другого интересного. Теперь он Иоанн Богомил или «Иоанн от Святой Чаши», а свое новое эклектичное учение он называет богомильством. В 2021 году Таганский суд Москвы внёс одну из книг Иоанна, «Богомильское евангелие», в список экстремистской литературы.

Никольское кладбище считалось одним из объектов, где в 90-е богородичники пытались вербовать новобранцев. Они тут то ли жили, то ли появлялись время от времени, домогались до посетителей, а также изготовляли самодельные иконы в стиле народного творчества. Никольское кладбище от имени секты курировала загадочная женщина, которую звали Тамара. Судя по описаниям, это каноничная кладбищенская ведьма: черные спутанные волосы, бледное лицо, черные одежды.

Возможно, с действием сатанистов или сектантов на территории кладбища связана следующая городская легенда под названием «Сатана на Никольском кладбище»:

«По преданию, в конце девятнадцатого века рядом с кладбищем жил некий монах, о котором шла слава как об искусном лекаре. Но больным было неведомо, что монах исцеляет их порошком из костей покойников. Монах был не совсем монахом, он изучал чёрную магию и поклонялся Люциферу, а рясу носил для отвода глаз. Душу свою он давно продал дьяволу, а взамен получил умение врачевать.

Мечтой черного монаха был эликсир бессмертия, и дьявол предоставил ему рецепт: в светлый праздник Пасхи монах привязал к кресту девушку, выколол ей глаза, отрезал язык и подставил под струю крови чашу. Однако осушить чашу, полную крови жертвы, он не успел: выполняя все ритуалы, он забыл, что сделать это нужно до рассвета. С первыми лучами солнца он замертво рухнул на землю

Утром пришедшие навестить могилы своих родственников люди были поражены увиденным: мертвой девушкой, привязанной к кресту, и монахом, рот которого был забит червями, а одна нога покрылась шерстью и напоминала кошачью лапу!

После этого случая на Никольском кладбище стал появляться огромный черный кот. Говорят, что в образе черного кота по Никольскому кладбищу гуляет сам Сатана».

Вторая по популярности городская легенда Никольского повествует о Пьяном могильщике: «…Раскачиваясь, он бродит в грязной хламиде от одной могилы к другой. Если на его пути встречается запоздалый прохожий, он просит угостить его водкой. Если у прохожего не оказывается с собой алкоголя, привидение разрубает его лопатой пополам!». Словом, вот вам список существ, которых на Никольском следует обходить стороной: черный кот, пьяный могильщик, женщина в черном, которая похожа на ведьму, или же сатанист. Есть уже современные истории о журналистах и спелеологах, которые проникли в это подземелье под склепом в 2000-е годы и там наткнулись на ртутное озеро. А потом им пришлось спасаться бегством от огромных пауков (видимо, это были галлюцинации от ртутных испарений, но почему бы в таком месте не жить огромным паукам).

Чудотворец из склепа 

Чуть в стороне от зловещего склепа, ближе к трассе, стоит часовенка ярко-зеленого цвета — в такой оттенок обычно окрашены заборы в спальных районах. Если бы не позолоченный купол, ее можно было бы принять за хозяйственную пристройку. Впервые у этой часовенки я оказался как раз в идеальную для изучения Никольского погоду: ноябрьский дождь, сумерки, ни намека на чье-либо присутствие — кроме, конечно, потусторонних сил. Я торопился, чтобы успеть ко всем намеченным склепам до закрытия кладбища.

Стоило приблизиться к зеленой часовне, как из кустов бесшумно вышла дама в платке. Взяв меня за рукав куртки, она проговорила: «Проходите, там свободно», —  совершенно будничным тоном администратора МФЦ. Дама выглядела достаточно приятно и миловидно, насколько приятно и миловидно может выглядеть незнакомка, которая хватает вас за рукав на кладбище после заката. Предполагалось, что я должен зайти в склеп, дверь в который была соблазняюще приоткрыта. На двери висела черно-белая фотография с лицом неизвестного мужчины. В другое время я, может быть, и рискнул бы, но тут перед глазами вновь встала кладбищенская ведьма Тамара, и жертвоприношения, и огромные пауки, так что я с некоторой, прямо скажем, поспешностью устремился в противоположную сторону, к выходу.

Оказалось, что недалеко от огромного склепа с сатанистами находится склеп чудотворца Матвея Татомира. Если верить информации в группе почитателей Матвея во ВКонтакте, этот склеп-часовня — «Единственное православное место в России, где не могут найти ни одного человека, кому бы он не помог. Чудесные исцеления, наглядная помощь в жизни, любви, финансах, учебе — здесь все перечисленное совершенно нормальные явления. Это сильное и благодатное место. В скором будущем затворника Матвея канонизируют. Сейчас идет сбор свидетельств о чудесах Матвея, чтобы представить его кандидатуру для причисления к лику святых». 

К Матвею принято ходить с проблемами со здоровьем, учебой и трудоустройством. Судя по житию Матвея Татомира, это был внешне непримечательный человек, никакими особенными чудесами при жизни не отличившийся. Он учился в Петербургском университете, откуда его выгнали за неуспеваемость, после чего отправился в паломничество в Иерусалим, где провел несколько лет. А местом его следующего молитвенного подвига стало Никольское кладбище. Матвей раздал всё имущество и жил здесь, прямо в чьем-то склепе (как уточняют авторы жития, крайне аскетично — хотя и так понятно, что он в склепе не шиковал, — быть может, все в той же таинственной усыпальнице с подземельем?) и этим образом жизни основательно подорвал здоровье. Последние годы он провел не выходя из квартиры на улице Ивановской, 22 (ныне это угол Марата и Социалистической). Есть версия (не уверен, что очень правдоподобная), что эту квартиру Матвею пожаловал лично император Николай Второй. В житии пишут о том, что под конец жизни у Матвея открылись дар прозорливости и возможность исцелять, и что к нему захаживал обсудить различные духовные вопросы преподобный Иоанн Кронштадтский. 

Но, как это случается с чудотворцами, настоящие приключения у него начинаются после смерти. В середине 1920-х при этой надгробной часовне Матвея образовалась община. Ее создательницей и вдохновительницей стала крёстная дочь блаженного, старица Любовь Матвеевна Лимонштайн, она прислуживала Матвею, когда он жил на Ивановской улице (ее могила находится здесь же, сбоку от склепа). Тогда и пошла слава о чудесах Матвея. Появились брошюры с его жизнеописанием, возникла традиция оставлять записки, брать с могилы песок и свечное масло. Бытовало такое поверье, что если посыпать песком с могилы Матвея порог квартиры, то не придут с обыском и арестом. Увы, многих почитателей чудотворца все равно сослали и расстреляли. Но слава Матвея пережила советские годы, и сейчас он один из самых известных местночтимых чудотворцев в Петербурге.

Со склепом-часовней Матвея связан любопытный казус, о котором пару лет назад писали многие новостные сайты. Рано утром 27 февраля 2021 года смотритель Никольского кладбища Клауд Роммель совершал плановый обход и вдруг увидел свечение возле усыпальницы Матвея Татомира. Сначала он решил, что это вандалы, почему-то жгущие файеры на кладбище перед рассветом. Но, подойдя ближе, Роммель разглядел фигуру светящегося священника с золотым Евангелием. Это был отец Иоанн Кронштадтский.

Что делает благочестивый монах при встрече со светящимся призраком преподобного Иоанна Кронштадтского? Прежде всего достает айфон. Роммель попытался сделать снимок на память, но тут же раздался хлопок, и Иоанн растворился в воздухе. На месте, где стоял призрак, смотритель увидел крест из пара, и на землю упало изображение: черно-белая фотография со святыми, среди которых —  Матвей Татомир. Роммель хотел запечатлеть хотя бы это изображение, но и оно тоже, к сожалению, исчезло без следа.

В РПЦ к этому чуду отнеслись довольно скептически, звучали даже намёки на душевное расстройство свидетеля чуда. Любопытно, что этот Клауд Роммель —  модератор группы Матвея Татомира во ВКонтакте и один из главных активистов по сбору чудес у склепа Матвея. И вот, по странному совпадению, сам стал свидетелем такого чуда. 

Возле одного из столбов рядом со склепом-часовней Матвея, на месте видéния Клауд Роммель или кто-то из его сторонников 48 установил мемориальный знак. Надеюсь, он стоит там до сих пор. Ориентир — высокий цилиндрический обелиск из красного гранита. Это могила Льва Мациевича, первой в России жертвы авиакатастрофы. Про этот случай у Леонида Андреева есть рассказ «Полет» — начинается он с чисто андреевского зачина: «День полета начался при счастливых предзнаменованиях». Вокруг этой трагедии есть конспирологический ареол, но сейчас мы не будем в него погружаться, потому как всецело сосредоточены на мистической стороне дела, «на байках из склепа», на желтизне в духе журналов «Оракул» и «НЛО» (по счастью, не имеющим ничего общего с «Новым литературным обозрением»). 

Астральная жена

Никольское, как и подавляющее большинство петербургских дореволюционных кладбищ, дошло до нас в полуразрушенном виде, и масса могил, в том числе могил знаменитостей, была уничтожена. Среди таковых и могила Лидии Зиновьевой-Аннибал. Зиновьева-Аннибал — писательница, автор скандальной повести о лесбийской любви «33 урода», тираж которой был арестован. Эта дама, которую за бурный нрав называли «чертом в юбке», была наследницей двух аристократических родов, один из которых восходит к «Арапу Петра Великого» Ибрагиму Ганнибалу (ему Зиновьева-Аннибал обязана смугловатым оттенком кожи). Писательницу неизбежно сопоставляли с древнегреческой поэтессой с острова Лесбос Сафо. Среди прочего, Зиновьева-Аннибал создала свой женский литературный кружок, который назвала по аналогии с кружком Сафо — «Фиас». Здесь же, на Никольском, лежит поэтесса, у которой было буквально такое прозвище — «русская Сафо». Речь о Мирре Лохвицкой — ее могилу можно найти по указателю у моста.

А Зиновьева-Аннибал, кроме скандальной повести и сборника рассказов «Трагический зверинец», вошла в историю как «русская менада», жена поэта-дионисийца Вячеслава Иванова. Возле Таврического сада, в квартире, известной как «башня», был литературный салон и по совместительству то, что современным языком можно назвать «неоязыческой коммуной». В этой башне впервые читали стихи почти все значительные поэты начала XX века, устраивались спиритические сеансы и мистические ритуалы — как оргиастические, так и вполне мирные. Возникали сложнейшие любовные союзы, призывались полузабытые языческие божества и духи. В России шла первая русская революция, и в башне Иванова тоже шла некая параллельная духовная революция, призванная вернуть «языческую весну» и «из крови и хаоса воскресить исступлённого бога Диониса».

Зиновьева-Аннибал принимала во всем этом действе живейшее участие. При этом ее весьма экзотический с обывательской точки зрения образ жизни и мыслей сочетался с «народничеством», достаточно радикальными коммунистическими взглядами и простой отзывчивостью. Зиновьева-Аннибал отрицала собственность — в частности, отказалась от очень выгодной покупки недвижимости в Швейцарии, о чем наверняка с болью вспоминал Иванов в советские годы, когда вынужден был бежать в Европу, не имея там своего угла. Умерла Зиновьева-Аннибал, пытаясь помочь заболевшим скарлатиной крестьянским детям в Могилевской губернии (она там гостила у друзей, когда началась эпидемия). Ухаживая за ними, заболела сама.

Зиновьеву-Аннибал похоронили на Никольском, но утрачено не только надгробие, но и местоположение могилы. Вдовец Иванов регулярно сюда наведывался, чтобы вести беседы с мертвой супругой, и даже сочинил несколько стихотворений о могиле Зиновьевой-Аннибал. Эти стихи Иванова, как и вообще его поэзия, символистичны, перегружены сложными аллюзиями, и почерпнуть из них какие-то конкретные сведения о могиле нельзя. С определенностью можно сказать только, что могила представляла собой холм с крестом (хотя и это может быть поэтической условностью), и в могилу Иванов положил некое кольцо, возможно обручальное, которое наверняка стало добычей вандалов-гробокопателей.

Но главное, что для Иванова беседы с мертвой супругой были не актами терапии, проработкой горя или чем-то вроде того, а занятием вполне конкретным. Он выходил на связь с духом жены, и в этом ему помогала известная оккультистка Анна Минцлова. Зиновьева-Аннибал пребывала в астральном мире, и ее «полужизнь», как верил Иванов, открывалась ему в видениях, автоматическом письме, «беседах» на могиле и тому подобных вещах. До нас дошли письма, составленные рукой Иванова как бы от лица Зиновьевой-Аннибал, и в них изменен почерк.

Минцлова вела его к тому «высшему гнозису», который должен был обеспечить Иванову встречу с умершей женой. С помощью духовных практик, как считал сам Иванов, он установил с Зиновьевой-Аннибал прочную связь. Дух жены самостоятельно, или через астральную переводчицу Минцлову, стал внушать Иванову, что он должен жениться на дочери Зиновьевой-Аннибал, его падчерице, 18-летней Вере. В таком случае в Веру войдет дух Зиновьевой-Аннибал, и она продолжит жизнь в теле дочери. Увы, Иванов пошел у «духа» на поводу. Есть фотография, на которой изображена эта троица — Иванов, Минцлова и Вера (стоит справа), а также поэт Кузмин. Готовый кадр из хоррора.

Могила Зиновьевой-Аннибал уничтожена, могила поэтессы Мирры Лохвицкой, которую называют основоположницей русской женской поэзии, находится на задворках. А на почетном месте у церкви стоит надгробие их современника, малоизвестного поэта Леонида Афанасьева. Вероятно, о нем слышали только исследователи поэзии рубежа XIX-XX веков. Об Афанасьеве мельком упоминает поэт Георгий Иванов в своей мемуарной (в случае Иванова условно-мемуарной, с изрядным добавлением вымысла) книге «Китайские тени». Афанасьев в ней фигурирует в качестве приятеля поэта Константина Фофанова. Иванов характеризует Афанасьева как аккуратного тихого старичка: «Не пьет, не курит, от непечатных слов болезненно морщится. У Афанасьева грустный умный взгляд, вежливейшие манеры, совершенно лысый его череп тщательно закрашен черной китайской тушью». Фофанов с Афанасьевым, два немолодых маргинальных поэта, сидят на кухне и ругают «дантесов» — так Фофанов называл представителей символистской школы. Сам Афанасьев писал молитвенные стихи, гимны Иисусу Христу типа:

Всем на радость, всем униженным,
Всем гонимым и обиженным
В эту ночь явись, Христос!
Успокой и обнадёжь их,
Дай с молитвой в храмах Божьих
Лить потоки сладких слёз.
Дай в минуты ликованья
Позабыть печаль, страданья
И земное бытие.
Дай, как птице на просторе,
Петь и славить в стройном хоре Воскресение Твое!

Вероятно, ими он и снискал популярность у распорядителей Никольского кладбища.

Отрывок для публикации из книги Антона Секисова «Зоны отдыха. Петербургские кладбища и жизнь вокруг них» предоставлен издательством «Все свободны».