Он был важным предметом интерьера для Марии Моисеевны, матери поэта: аппликации на каждой из граней абажура она нашивала вручную.
Как рассказывают сотрудники музея-квартиры Бродского «Полторы комнаты» в Доме Мурузи на Литейном проспекте, по своей роскоши абажур был сравним с гигантской кроватью, о которой поэт много писал в эссе «Полторы комнаты». Для матери Бродского Марии Моисеевны он был важным предметом интерьера — аппликации, которые сейчас есть на каждой из граней абажура, были сделаны ей самой. «Соседи вспоминают, что часто видели ее за аккуратной починкой каждой картинки — видимо, они отклеивались и приходилось подновлять», — говорят в музее.
После смерти родителей Бродского абажур попал к соседям по коммунальной квартире и много лет хранился у них на даче. Сегодня, после уже второй по счету сложной реставрации, которую проводили специалисты Русского музея, абажур на зимний период снова вернулся в «Полторы комнаты».
Из эссе «Полторы комнаты», 1985 год:
Они все принимали как данность: систему, собственное бессилие, нищету, своего непутевого сына. Просто пытались во всем добиваться лучшего: чтоб всегда на столе была еда — и чем бы еда эта ни оказывалась, поделить ее на ломтики; свести концы с концами и, невзирая на то, что мы вечно перебивались от получки до получки, отложить рубль-другой на детское кино, походы в музей, книги, лакомства. Те посуда, утварь, одежда, белье, что мы имели, всегда блестели чистотой, были отутюжены, заплатаны, накрахмалены. Скатерть — всегда безупречна и хрустела, на абажуре над ней — ни пылинки, паркет был подметен и сиял.
Комментарии (0)