Известная петербургская художница Алла Джигирей, одна из основателей творческого объединения «Дети Архипа Куинджи», во время самоизоляции создала уникальную стодневную книгу художника. Каждый день она фиксировала все события, происходящие в это непростое время — от выросшего на подоконнике лука до поездок в Комарово. Ее историю первой рассказала Галина Артеменко из издания «МR7».
«Я купила блокнот, мне его переплели в издательстве «Вита Нова», блокнот я берегла для Флоренции — думала, что мы туда поедем и я буду делать наброски. Или я его поберегу для материалов к Достоевскому, но как 28 марта объявили карантин, я поняла, что пришел черед этого блокнота», — пишет она.
Алла вместе с мужем Борисом Забирохиным во время самоизоляции поселились на Обводном, в мастерской, боясь заразить детей и внуков, пожилую маму Аллы. С ними также жили собаки — Флора и Клякса, ставшие персонажами книги. Настоящей отдушиной для семьи стали поездки в Комарово, где за три дня до наступления карантина они успели снять веранду. «Топили печь, пока было холодно. Читали. Гуляли по окрестностям», — отмечает художница. Но главным персонажем книги становится фигурка младенца, младшей внучки художницы, которая станет символом любви и тепла.
По словам петербурженки, фиксация быта становилась фиксацией бытия. «Вдруг каждое маленькое действие, самое простое — душ принять, чашку чая налить, покормить собачку — оказывается очень важным, важнее, чем в обычное время, — говорит Алла. — Важнее потому, что на фоне этой чумы ты начинаешь смотреть по-другому даже на какие-то маленькие предметы вокруг». В своем дневнике Алла фиксировала любые мелочи: выросший на подоконнике лук, выход в магазин в новом облике — в строительных защитных очках и платке на лице вместо маски, стрижку дома — парикмахерские ведь закрыты.
На 31-й день самоизоляции в дневнике появляется пометка: «Уже озверели». «Очень хочется просто внешних впечатлений, даже простых», — пишет Алла. И фиксирует их. Художница рассказывает и о внешних событиях в городе, которые ее волновали: «Врачи умирают в Боткинской. В Ленэкспо открывается госпиталь. 27 апреля появляется стена памяти погибших медиков на Малой Садовой улице. И в городе практически каждый теперь знает, что такое КТ, сатурация, пульсоксиметр, обсерватор, чистая и красная зоны.» Она также пишет о том, что парадную моют хлоркой, но только до второго этажа, свою площадку Алла моет сама.
«Пятое мая, 39-й день чумы». «На 49-й день умерли художник Виктор Пермяков и скульптор Роман Шустров». «8 мая. 220 медиков в России умерли». «20 мая. Пришли к соседям медики (рисунок изображает медиков в противочумных костюмах. — Прим. авт.), кричали нам „мойте руки“, „все врут, все врут!“ И мы сразу убежали в Комарово и затопили печку». «День Великого Сидения 67-й».
На последней странице дневника, оформленной как театральная программка, указаны действующие лица этой документальной пьесы, а в центре изображена сама художница на фоне Петербурга.
Комментарии (0)