Станцию метро «Новокрестовская» переименуют в «Зенит». Как в Петербурге выбирают названия и участвуют ли в этом жители?

Как переименовали «Новокрестовскую», несмотря на нежелание петербуржцев?  

В ноябре прошлого года Смольный на одной из страниц своего сайта разместил опрос: «Считаете ли вы целесообразным переименование станции метро "Новокрестовская" в "Зенит"»? с вариантами ответов «Да», «Нет» и «Затрудняюсь ответить». Не было очевидно, является ли этот опрос исследовательским, консультативным, или же это голосование за или против переименования станции. О результатах опроса не писали СМИ, но в протоколе заседания Топонимической комиссии можно найти информацию, что против переименования выступил 51% петербуржцев. Прошлой зимой комиссия не одобрила переименования, но сделала это на повторном заседании в этом месяце — теперь станция будет носить имя футбольного клуба.

Мы, однако, так и не знаем, выступили ли горожане против переименования, потому что им дорого название «Новокрестовская», потому что не нравится футбол или идея переименовывать станции. А, может быть, на их решение по-прежнему влияет скандальная история строительства стадиона. Не ясен механизм принятия решений, когда мнение Топонимической комиссии и мнение опрошенных горожан расходятся. Также у горожан нет доступа к информации о том, какие доводы убедили Топонимическую комиссию изменить свое решение и одобрить переименование станции на повторном заседании, протокол этого обсуждения чрезвычайно краток. 

Сейчас механизм вовлечения горожан в решения о городских названиях недостаточно развит. Есть способ инициировать обсуждение нового топонима, но формально решения принимает губернатор города, полагаясь на рекомендации Топонимической комиссии. Статус опросов общественного мнения, проводившихся в последние годы, остается неясен, а механизм их проведения вызывает вопросы. 

Важны ли названия мест и объектов в городе? 

Топонимы — это важная часть символического ландшафта города, часть его повседневной инфраструктуры, инструмент взаимодействия горожан и власти с городским пространством, временем и смыслами. В своей новой книге «Страна имен» культуролог Сергей Никитин пишет, что путешествие по карте помогает нам воссоздать смыслы разных эпох и документирует практики российского топогенеза. А исследовательница Анаис Марин на примере современного Петербурга изучала топонимические процессы как своего рода «машину времени», возможность искусственно создавать темпоральные границы в пространственно-временном каркасе города. Назначение официальных топонимов — способ идеологизации как прошлого, так и будущего, и волны переименований мест совпадают с переменами в политических и социокультурных режимах. Многие помнят волну десоветизации городских названий в Петербурге в начале 90-х, и позднее, обсуждения переименования улиц Белы Куна и 1-10 Советских, –  процессы, которые неоднозначно воспринимались городскими экспертами и сообществами.

Но не только названия, нанесенные на официальную карту города, имеют значимость и силу. С помощью изучения ментальных карт и неформальных названий мест городские исследователи узнают о том, как горожане осваивают и присваивают город, какими смыслами наделяют территории и объекты, как ориентируются и управляют пространством. Называние мест может даже быть стратегией сопротивления или инструментом для создания нового места на городской карте. Расскажу несколько сюжетов из недавней топонимической жизни Петербурга: в 2019 году в рамках образовательно-инициативного проекта «Соседская мастерская» мы составили карту неформальных топонимов Красносельского района.

Целью проекта «Соседская мастерская» было выявление и поддержание инициатив местных жителей по преобразованию городского пространства, это был своего рода акселератор низовых городских проектов. Однако некоторые жители района писали нам: «О каких инициативах может идти речь, когда мы даже название моста отстоять не смогли». В 2016 году мост через Дудергофский канал назвали мостом Ахмата Кадырова. Против этого выступали историки, краеведы, публичные фигуры, даже проводился митинг, но, несмотря на это, название было принято, причем заседание Топонимической комиссии по этому вопросу было закрытым. Некоторых местных это демотивировало принимать участие в общественной жизни района, но другие в знак протеста проводили акции его партизанского переименования в Ахматовский мост и в честь других фигур, связанных с историей Петербурга. 

Совсем рядом на карте можно увидеть другой сценарий жизни народного топонима. Ни на одной официальной карте Петербурга нельзя найти Жемчужного или Каменного пляжей, но жителям Красносельского района они хорошо известны как любимые места отдыха у залива. Когда в 2019 году по одному из таких народных общественных пространств застройщик проложил автомагистраль, активизировались движения местных жителей за легитимацию и оформление этих народных пляжей. Горожанам удалось не только привлечь внимание администрации к проблеме берегов, но и войти в рабочие группы для их проектирования. Свои общественные инициативы активисты также называли с помощью неформальных топонимов: «Зов Юзов», «Защитим Жемчужный берег», «Сохраним Береговую Линию ЮЗ». Так вскоре на карте Петербурга могут оформиться новые названия. 

Стоит ли привлекать горожан к обсуждению новых названий мест и их переименованию?

Присвоение названия или идентичности месту — это всегда разговор о том, что для нас ценно, значимо, что хочется поддержать и запомнить. Я считаю, что у горожан должен быть доступ к формированию смыслов своего города, особенно если такие обсуждения проводятся с присутствием модератора, в открытом и информированном формате. 

Когда мы проводим сессии соучаствующего проектирования для развития нового общественного пространства, мы всегда начинаем с вопросов: «О чем это место? Какая у него история? Что в нем ценного, что хочется подчеркнуть, усилить, вспомнить?» Так, на сессиях по парку «Тучков буян» горожане вместе вспоминали Ватный остров, городской питомник, винные и пеньковые склады, и думали, какие из этих памятей для них значимы, как новый городской парк мог бы рассказывать историю своего места. На одной из открытых сессий, например, выступал бывший космический кадет с рассказом о том, какую роль в его жизни сыграл  бывший кадетский корпус в здании пеньковых складов. А память о Химическом институте у старожил Петроградского острова была очень разной: кто-то помнил вредное производство, а кто-то замечательное мозаичное панно и кусты сирени. Воплощать памяти и смыслы в проектируемом пространстве можно множеством способов, и название — лишь один из них.

Еще один любопытный сюжет — недавняя оживленная дискуссия в соседской онлайн-группе «От Стрелки до Гавани» о приемлемости использования неформального сокращения «Васька» в отношении Васильевского острова. Модераторы группы задали рамки обсуждения, и в более чем 500 комментариях горожане делились своим опытом называния острова. Они раскрывали, какие эмоции вкладывают в те топонимы, которые предпочитают использовать, вспоминали историю этого сокращения. К удивлению пуристов, считавших, что «Васькой» остров могут называть только гости или те, кто пренебрегает этим местом, оказалось, что для многих это сокращение как раз и есть способ назвать остров своим, родным и близким. Таким образом, одним из итогов дискуссии стало понимание, что люди могут использовать разные топонимы, чтобы выражать похожие чувства любви и причастности к месту. 

Такие коллективные процессы вспоминания и артикулирования общих городских ценностей кажутся важным опытом и определенного рода терапией для участников — даже с самых жарких сессий соучаствующего проектирования горожане, как правило, уходят в хорошем настроении, а после бурной онлайн дискуссии о топониме «Васька» участники благодарили модераторов за возможность выговориться и выражали желание встретиться со своими собеседниками оффлайн.  

Как стоит выбирать топонимы?

В моем представлении, механизм принятия решений о городских названий будет совершеннее, если будут созданы связи между работой и исследованиями Топонимической комиссии и вовлечением горожан. Если людей спрашивают, как назвать новый парк в центре Петербурга: «Тучков буян», «Сердце Петербурга» или  «Императорский», отвечающим также стоит знать, как именно эти варианты ответов были сформулированы, какое мнение на этот счет имеет Топонимическая комиссия и почему. Понимать, что «буян» здесь означает «пристань», а не «человек с девиантным поведением», и что благозвучность названия — лишь один из многих факторов для его утверждения. 

Процесс выбора топонимов – сложный, творческий и междисциплинарный, и я надеюсь, что в будущем у петербуржцев будут возможности для более качественного участия в назывании городских пространств. Интересна формирующаяся идентичность новых городских точек притяжения. Например, новое пространство на Карповке, в проектировании которого жители принимали активное участие, сейчас совсем неудобно называть: горожане говорят «Карповка напротив ботсада», «Карповка у Казарм и Первого меда», некоторые начинают маркировать это место как «наш променад». Будет любопытно наблюдать, как закрепляется народное название этого нового места, и возможно, на Карповке получится создать прецедент не только первого соучаствующего проектирования, но и соучаствующего нейминга.