Зарабатывать деньги – это хорошо

"Танцы минус" лавируют между музыкой поп, музыкой рок и музыкой поп-рок. Окончательно это стало понятно после 11 ноября, когда был выпущен альбом Best. К этому моменту СМИ обвешали Вячеслава Петкуна ярлыками: "самый стильный рок-музыкант", "секс-символ" и далее по списку, но сам он к подобным трактовкам собственной персоны относится более чем скептически. Я приехал в столицу на три часа ради одного интервью, и надо отдать должное Петкуну: он порадовал не только манерой не сглаживать острых углов в беседе, но и гостеприимством.

– Хочется начать не с музыки. Твоя реакция на ситуацию с Ходорковским?
– Я сейчас произнесу слово, которое не совсем подходит к ощущениям, мною испытываемым, но все-таки оно что-то объясняет. Это чувство страха. И страха не за то, что я что-то сказал, а мне за это что-то будет, а страха, что вообще в стране происходит. К чему это ведет, мне понятно, и от этого очень грустно. По отношению к Ходорковскому это, безусловно, жестко. Но с другой стороны, если вскрывать предысторию всех этих олигархов, то никто же из них ничего не зарабатывал. Назначенные люди, назначенные государством. Но страшно, что такая ситуация вообще возможна. Она в принципе уже есть, и то, что происходит с Ходорковским, не должно пугать людей. Должно пугать то, как это происходит. СМИ всегда использовались с целью коррекции общественного мнения. И сейчас это мнение корректируется в ту сторону, что арестовывать – это нормально. За дело. Украл – сиди. Но кто будет доказывать вину человека? Если уголовный кодекс у нас вполне приемлемый, то процессуальный кодекс (что происходит с человеком до вынесения ему приговора, так скажем) остался со времен Сталина, его подправляли в шестьдесят каком-то году. И не меняется он только потому, что это очень удобно – можно взять, посадить человека на месяц, два, три под любым предлогом.

– Как это может отразиться на музыке?
– Это уже отражается на музыке. Хороший пример – "Фабрика звезд": больше чем уверен, что это заказной проект. Молчаливые, покорные дети, считающие за счастье и за благо то, что их показывают по телевизору. У них берут автографы – полная иллюзия детского счастья. Естественно, нет ощущения использования. Когда человек начинает развивать творческое полушарие своего головного мозга, он полностью теряет самооценку и самоанализ. Я в театре с этим столкнулся. Ни один актер никогда не согласится с тем, что он может сыграть хуже, чем другой. Я уверен, что наши молодые актеры, которые снимаются во всяких "Бригадах", думают, что они играют не хуже, чем Де Ниро или Аль Пачино. Но, к сожалению, это совсем не так. Они боятся быть некрасивыми. Они, даже раненные и с простреленной грудью, стоят в гриме и с подкрашенными ресницами. Боятся быть смешными, неуклюжими – настоящими быть боятся. Почему-то актерство заменилось кривлянием. А на самом деле настоящий актер – это тот, кто может не терять самообладания и быть самодостаточным и спокойным человеком.

– Какие виды искусства, помимо музыки, тебя привлекают?
– Все понемножку. Я бы не сказал, что я большой любитель и знаток кино, но я его люблю. Хотя смотрю очень мало, стараюсь избирательно подходить к этому процессу, потому что слишком много шняги показывают. Фильм "Герой" понравился, причем понравился по-настоящему. Кстати, мне его Гришковец посоветовал. В данном случае я ведомый, а не поводырь.

– После "Бумера" идут бурные разговоры о развитии жанрового кино в России.
– Знаешь, это жанр, на который уже давно сделало ставку телевидение. Правильная оказалась ставка, потому что любые фильмы про бандитов всегда будут пользоваться спросом.

– Ты стал ниже петь, такое впечатление, что развил свой нижний регистр.
– У любого нормального человека голос садится, начиная с трех лет. В три года, если я не ошибаюсь, у человека абсолютный слух, а все остальное время он его либо убивает, либо поддерживает и развивает. У меня всегда был низкий голос. А если я где-то спел выше своей аппликатуры, то это отголоски общения со старыми матерыми питерскими хард-рокерами, которые в свое время отдавали предпочтение таким певцам, как Гилан и т.д.

– Из одежды что предпочитаешь?
– Я предпочитаю любую одежду. В данном случае я человек не избирательный по принципу чекушек всяких. Я избирательный по принципу внешнего вида. Часто покупаю вещи не меряя, часто накалываюсь на этом. Поэтому очень часто дарю их окружающим. Не из доброты какой-то личной, не знаю, как это воспринимают, но от всего сердца. Мне нравится Zara, испанская линия, но ее как-то ругают, говорят, что они у Prada все воруют. У меня много одежды этой марки, она очень удобная. Вот этот свитер, например.

– Я этот вопрос задал в связи с тем, что ты был назван самым стильным рок-музыкантом.
– Да это все – стильный, секс-стильный – локальные вещи для отдельного круга людей. Им же надо как-то развлекать народ внутри собственного издания. Ты сам работаешь в журнале и знаешь это.

– Как ты себя ощущаешь, живя в столице уже несколько лет?
– Мне было тяжело поначалу. До Москвы нигде, кроме Питера, не жил долго. А Москва город такой – долго отталкивает. Но ежели он тебя принимает, то потом уже, как правило, не отпускает.

– Все самое лучшее со временем оказывается в Москве. Эта тенденция только усиливается со временем.
– Мне кажется, это неправильно.

– Я, конечно, утрирую.
– Я бы сказал, все готовое и далеко не лучшее.

– Что-то в готовой упаковке, что можно взять и продать здесь?
– Наверное, так. Хотя, мы приехали в Москву совершенно не готовые. Просто приехали непонятно зачем.

– Понравилась твоя фраза относительно молодых музыкантов – "компромиссное поколение". Что вообще сейчас происходит с российской музыкой?
– О поп-музыке я имею какое-то представление, но мне это неинтересно, слишком уж все просто. До тупого просто. Что касается гитарной музыки… Получается так: "Аквариум" – русский рок, и "Ария" – русский рок, и "Мультфильмы" – русский рок, и "Звери" – русский рок, и "Танцы минус" – русский рок, и "Чайф" – русский рок. Мне кажется, со мной многие не согласятся, в том числе музыканты, что рок как таковой – это в большей степени идеология. И идеология не в смысле политики. Идеология общественная, что ли. В тот момент, когда в 87-м году стало возможно зарабатывать деньги, не было никаких налоговых служб, вообще ничего не было. Кстати, тогда и появились те самые олигархи, с которых мы начали. Так вот, в этот момент идеология и закончилась. Когда ты в первую очередь думаешь о деньгах или вообще думаешь о них в контексте своих концертов или поступков, как только появляется слово "рентабельно" – идеология заканчивается наглухо. Потому что если идеология рентабельна, то это не идеология, а какая-то поп-культура. Поп-рок, гитарная музыка, назовите ее как угодно, но никакого отношения к року она не имеет. Не потому что я не люблю рок, просто потому, что так оно и есть. А поп-музыкой называют эстраду, совсем голимую эстраду.

– Можно ли трактовать твои слова таким образом, что у нас в стране нет качественной поп-музыки?
– Качественной поп-музыки у нас нет, а все остальные бегают на грани каких-то понятий о стиле. Как только начинается стиль – значит, начался бизнес. Чтобы продавать, нужно объяснить людям, что ты продаешь. Опять же, наверняка найдутся более романтичные люди, имеющие другие представления о понятии "стиль", но на самом деле так оно и есть. Не секрет, что даже Шаинский до сих пор чешет по детским садам.

– Но ведь нет ничего плохого в том, что музыкант зарабатывает деньги.
– Я вообще считаю, что деньги зарабатывать – это хорошо. Тем более, если ты добиваешься этого путем креативных и незлых поступков, приносишь какую-то радость, пусть не всем, но кому-то приносишь. Поэтому когда мне говорят, что я оторвался от корней, я отвечаю: может быть. С точки зрения морали сегодняшнего дня – вполне возможно. Потому что когда я уезжал из Питера, никакой морали не было и в помине. Был замечательный, красивый город и очень много несчастных, голодных, обиженных на жизнь людей. Погибало целое поколение музыкантов. А среди них были очень талантливые люди с буйной фантазией, довольно бесстрашные, обладающие это самой харизмой. Паршивейшее слово. Его затаскали в последнее время.

– Что ждет российскую музыку лет через десять или пять?
– Я постоянно слушаю много нового материала. Еще недавно, в 1999–2000 гг., появилось поколение хороших электронных музыкантов, которое, казалось бы, все прорвет. А в результате мы имеем группу "Тату". Хороший пример – Мирвэйс и Мадонна.

– По-твоему, плохо, что он начал сотрудничать с Мадонной?
– Для него, видимо, все было хорошо, потому что сделал он это исключительно с коммерческой точки зрения. Но, в конце концов, коммерческие интересы – это личное дело каждого человека. Почему Гребенщиков встречается с Грызловым? Я знаю почему, но мне от этого не легче. Я понимаю, что ему лет много. Это действительно глубоко уважаемый мною человек. Но я не думаю, что это правильно. Хотя вопрос в том, как ты сам к этому относишься. Видимо, он для себя нашел какое-то логичное оправдание.

– Сейчас, когда в Питер приезжаешь, какие ощущения испытываешь?
– Я приезжаю в Питер, когда захочу. В любом случае Питер – это моя родина. Я отношусь к этому философски – вот такая у меня сложная работа, нахожусь в командировке. Я люблю играть в Питере концерты. Мы играем там раз-два в год, и мне почему-то этого вполне достаточно. Я думаю, что у меня со своим собственным городом могут быть свои собственные отношения, как у любого человека.

– По поводу нового альбома. Считается, что the best of… – это своеобразный этап для любой группы.
– Я к альбому Best отношусь скептически. По моим представлениям, если он и должен был выйти, то еще через парочку альбомов, но, тем не менее, не без иронии над самим собой хочу заметить, что мне пришлось это сделать. Хотя, с другой стороны, меня никто не заставлял.

– На выборы пойдешь?
– Знаешь, я, наверное, все-таки схожу. Хотя бы перед самим собой у меня совесть будет чиста. Хотя я понимаю, что все это бирюльки. Как сказал не помню какой американский президент: "Не тот человек выигрывает выборы, который их выигрывает, а тот, кто считает голоса". У нас с этим все в порядке. У нас счетоводов очень много, все они правильные, понимают, что от них требуется.

– Новый год где будешь встречать?
– Надеюсь, что в Питере.