Они вернулись и наполнили новым смыслом подзабытое советское выражение, которое бывает особенно полезно в судные фейсбучные дни, во время морально-нравственных битв, так называемых срачей.
Нужно заметить, что сам термин «люди нашего круга» входит в употребление именно тогда, когда определить этот круг затруднительно или даже решительно невозможно. В восьмидесятые годы, к примеру, речевой оборот «наш круг» использовался в среде торговой элиты. Особенно любим он был дамами из семей хозяйственной номенклатуры: «Ты не можешь на ней жениться, она девушка не нашего круга». Проговорить же, какой именно круг имеется в виду, было трудновато по причине экономической невинности тех лет. Задним числом очевидно, что дамы принадлежали к «сливкам мещанства» (по выражению Владимира Набокова) или к слою «бюргеркинг», а именно к высшим кругам мелкой и средней буржуазии на советский лад.
В те же восьмидесятые годы в интеллигентских кружках не пользовались манерным выраженьицем ЛНК, а пробавлялись определениями «свой человек» и особенно популярным в провинции «люди одного карасса». «Карасс» — это слово из романа Курта Воннегута «Колыбель для кошки», и обозначает оно группу людей, собранных вместе для выполнения божьей воли без своей на то воли. На сегодняшний слух звучит это определение довольно неловко, как всякое старомодное арго.
Нынешние же «люди нашего круга», как только вошли в обиход, тут же захватили «Фейсбук». Считается, что этот самый «наш круг» последнее время стал зримым — в той же социальной сети или на протестной площади, и поэтому оперировать этим понятием теперь не стыдно, а даже и элегантно. «Элегантность» тут важное слово, потому формулировки «человек нашего круга» и «человек не нашего круга» стали важной частью преимущественно женской речи. Но эти дамские крылатые выражения при видимой голубиной кротости несут много яда.
У самого термина «наш круг» есть дамы-охранительницы. Вот если дама, например, пишет: «Встретила по пути идущих на русский марш, и почему у них у всех лица со следами явного вырождения?» — то идущие на Болотную или Триумфальную площадь у нее обязательно будут со следами явного возрождения: «Какие одухотворенные лица!»
И хотя более или менее полного и разумного определения, на что похож этот самый «наш круг», не имеется, есть некая чуйка, которая позволяет адептам если не вычислить друга, то обязательно почувствовать врага. Как можно определить ЛНК? Для этого есть категории «рукопожатности» и «нерукопожатности» и обязательный хейтриотизм — новый англоязычный термин, соединяющий слова «патриотизм» и «ненависть». Хейтриоты испытывают чувство глубокой неприязни к тем людям и явлениям, на которые власть указывает как на «положительные». Что нужно еще, чтобы стать ЧНК? Вроде бы добродушие. А то в последнее время фейсбучные дамы очень обижаются друг на друга за безудержное зло словие: «Разве человек нашего круга может наезжать и обижать другого человека нашего круга только за то, что у него есть собственное мнение?» Но ведь при этом злословие — обязательное условие жизнеспособности любой светской гостиной, а «Фейсбук» — это и есть сеть светских гостиных, иногда разбавляемых показом спальни, кухни или кабинета. Без сплетни и нравственного суда тут никак не обойтись. Но дамы очень обижаются: не только «свой круг» стал зрим, злословие стало наглядно! Никто ж, всласть сплетничая, не верит, что про него за спиною тоже гадости говорят. А ведь говорят.
Так что последнее время чаще можно услышать, что некий сетевой персонаж поражается в правах — не нашего круга человек! — не за то, что совершил в жизни сомнительный поступок, а именно за то, что позволил себе в сетевой гостиной высказывание «дурного тона».
И язык, язык! Вот что, по мнению многих и многих хранительниц и хранителей святости «нашего круга», является главным определителем. «Есть такие слова-маркеры (их мало), после употребления которых я перестаю считать мнение употребившего их сколько бы значимым», — пишет достойнейшая сетевая матрона.
Ей вторит уж совсем знаменитая дама, являющая центром важного светского кружка: «Когда я читаю вот такой текст детского психолога: “Родители, спрячьте подальше «кожаного воспитателя» и постарайтесь выяснить, чем занят ваш неугомонный шалопай”, я понимаю, что такое дурной тон в языке! И это — навсегда. Этому уже не обучишь».
«Кожаный воспитатель» — это ремень. Нда. Пока, значит, тон языка остается единственным реальным маркером, отличающим «человека нашего круга» от «человека не нашего круга». Все остальное — колеблемо. «Наш круг» никак разумно не определен. А возможно, как дамы из номенклатурных семей восьмидесятых годов, мы просто не хотим видеть правды.
Комментарии (5)