искусство
Ольга Тобрелутс
Художник и один из первопроходцев отечественного медиаарта на глазах трансформируется из неоакадемиста в действующего классика современного искусства.
Вюности я находилась в поисках своего стиля, при этом много читала Кастанеду, Шри Ауробиндо и занималась духовными практиками, которые изменяют восприятие мира. Мне хотелось отразить в творчестве природное интуитивное видение, свойственное младенцам, и сделать произведение искусства, в котором человек и мир превратились бы в единую живую субстанцию.
В возрасте восемнадцати лет вместе с Иветтой Померанцевой я начала делать фильм на 16-миллиметровой пленке. Съемки проходили на реке Саблинке с участием Владика Монро, группы «Пепси» и других прекрасных художников: я рисовала орнаменты на их телах и на бумаге, а Вета снимала весь процесс. Результат был катастрофический, просто чудовищный, фильм не получился. Но идея захватила меня полностью, отказываться от нее из-за неудачи я не собиралась и решила, что дело в ограниченных технических возможностях и для успешного результата нужна более качественная 35-миллиметровая пленка. Достать такую камеру можно было либо в Москве, либо за границей. Для начала я отправилась в столицу, на телевидение. Я тогда носила синий парик, костюм пажа и черные бархатные ботфорты — в таком виде в Останкино проходила без всяких пропусков. Там я сразу нашла кабинет Александра Любимова, о котором знала из суперпопулярной программы «Взгляд», он свел меня со своим молодым коллегой Константином Эрнстом, и я принялась убеждать их обоих немедленно выдать мне нужную камеру. Вечером, у себя дома, знакомя меня во время чаепития со своей женой и косясь на синий парик, Эрнст торжественно клялся, что когда-нибудь, когда он всего в жизни добьется, сразу поможет в съемках, а пока советует рвануть в Германию. Послушав его, я договорилась с друзьями, получила приглашение, заняла двести марок и поехала.
В Берлине первым делом сняла фильм на Открытом телеканале, на котором каждый желающий получал аппаратуру при условии разрешения на трансляцию получившегося результата. Для этого уговорила хозяина ксероксного центра на рекламную акцию: целый месяц поражала своим синим париком его клиентов в обмен на возможность копировать необходимые мне для съемок цветные орнаменты. Из них вырезала и клеила по ночам макет, чтобы снять путешествующего по нему человека, раскрашенного с ног до головы узорами. Казалось, все просто: снять на «блю-рей», совместить, «прокеить», то есть вместо синего подставить нужный мне фон, и получить то, о чем мечталось. Но не тут-то было — опять торчали стыки совмещенных изображений и полного погружения зрителя в созданную реальность не получалось. Решив, что SuperVHS также не годится и меня спасут только пресловутые 35 миллиметров, я отправилась под Берлин, в знаменитую студию «Бабельсберг». Договорилась о встрече с директором, взяла с собой немецкого специалиста по русскому искусству Катю Беккер в качестве переводчика, захватила тонну эскизов — я тогда рисовала абстрактные картины, очень много и разных размеров. Всем этим обложила директора студии, который смотрел и все яснее понимал, что придется разрешить съемки. Он пообещал предоставить оборудование, персонал и все технические возможности, но с условием: мне самой нужно было найти деньги на гонорары актерам. Однако присутствовавший в кабинете мужчина сказал: «Тебе не надо этого делать, приходи ко мне в институт Art+Com, познакомься с графическими компьютерными программами. С ними ты все сможешь сделать сама, своими руками». Это был профессо Ульрих Вайнберг. На следующий день я пришла в институт, где на меня надели виртуальный шлем с сенсорными перчатками, поместили в имитацию вакуумного пространства и стали учить компьютерным программам.
Я уже стала понимать, как воплотить мой глобальный замысел, но тут один из мальчиков-студентов, говоривший на плохом русском, показал мне программу с фрактальной геометрией, созданной по множеству Мандельброта. Это бесконечное количество орнаментальных абстрактных вариаций, которые меняются и сами себя воспроизводят до бесконечности, то есть именно то, к чему я так долго стремилась. Несколько дней я вообще не могла разговаривать, это был самый ужасный момент в моей жизни: казалось, что все ростки, которые во мне зародились, были растоптаны стадом свиней. Прекрасные орнаменты превратились во фрактальную геометрию, которую открыли еще в 1960-х, до моего рождения. Так закончился мой абстрактный период.
Компьютер мог помочь фальсифицировать перемещение во времени, произвести имитации документальных фотографий из поездок в прошлое, которых никогда не было. И я стала придумывать путешествия в разные эпохи, сделала первую серию «Отблески империи» в академическом стиле, а вернувшись в Петербург, открыла выставку этих работ в Этнографическом музее. Тимур Новиков, с которым мы к этому моменту очень подружились, сразу назначил меня профессором кафедры новых технологий созданной им Новой академии изящных искусств. Прекрасное было время: мы все были молоды и веселы, казалось, что этому не видно конца и впереди еще масса времени. Мы много времени проводили с Тимуром, невероятным, абсолютно гениальным человеком, и часами беседовали по телефону — с ним всегда было интересно.
Занимаясь компьютерной графикой, я на некоторое время отошла от живописи, хотя продолжала использовать рисунок. Все компьютерные работы рождались как эскизы на бумаге и только потом фотографировались и сканировались в компьютер, дорабатывались в «Фотошопе» и 3D-программах. Возвращение к традиционной живописи случилось, когда провалились все надежды, возлагавшиеся в 1990-е годы на технические возможности машин. Я попыталась исправить проблемы печати с помощью ретуши, но когда она стала составлять пятьдесят процентов картины, то сделалось ясно, что проще все нарисовать на белом холсте с нуля. Прекратив пользоваться принтером, я решила вспомнить занятия с кистью и красками и поехала в Италию. Рим изменил меня, подарил покой и внутреннюю уверенность в правильности выбранного пути. Желание вернуть поверхности холста его магические свойства снова и снова побуждает использовать весь виртуальный опыт медийного художника в подготовке эскизов, совмещая его с живописными секретами старых мастеров.
Интервью: Артем Магалашвили
Фото: Натали Арефьева
Комментарии (0)