Философы: Вадим Лурье

[теология] 

Вадим Лурье

Епископ Русской православной автономной церкви — о том, как распознать Бога, и о новой научной революции.

Византийской патристикой я занимаюсь давно. На каком-то этапе один из моих учителей, иезуит Мишель ван Эсбрук, своими работами показал мне: чтобы понимать Византию, нужно идти на Восток. Там есть много идей и текстов, которые когда-то были византийскими, но на грекоязычной почве их уже нет.

Диалог между византийской традицией и современной мыслью возможен. К примеру, Николас Решер, крупнейший аналитический философ, является еще и верующим католиком. У него есть работа «Схоластические медитации», по аналогии с «Картезианскими медитациями» Гуссерля, где он подчеркивает важность католической мысли для той ветви философии, к которой он принад-лежит. Выдвигая оригинальные идеи, как та же логика приоритетов, он вдохновляется средневековой традицией. А если интеллектуальный запрос обратить к патристике, трудам Дионисия Ареопагита, то результат будет еще более впечатляющим. Но людей, которые философствовали бы посовремен-ному и при этом обращались к древностям, очень и очень мало. Если схо-
ластикой еще кто-то занимается, то попыток двигаться дальше и глубже не предпринимает почти никто. Сейчас гораздо проще найти, например, филосо-фа физики, чем человека, способного анализировать древние тексты. А те, кто профессионально занимается историей философии и изучает мысль древ-ности, как правило не представляют себе современной философской проблематики. По-моему, именно аналитическая философия обладает адекватным инструментарием, позволяющим лучше понять византийскую мысль и перевести ее на язык современного философского дискурса.

Когда в России прекратилось открытое преследование религиозных деятелей, я отошел от политики. Себя я считаю человеком скорее аполи-тичным, но хорошо понимаю тех, кто вовлечен в протестное движение, и сочувствую им.

Мы находимся на пороге новой научной революции. По масштабу она будет аналогична перевороту, произошедшему в XVII веке, когда матема-тическое естествознание вышло за рамки астрономии. Математические методы с тех пор распространились на предельно широкий круг объектов, но застряли где-то на границе гуманитарного знания. Сейчас, мне кажется, мы подошли к тому, чтобы создать единую науку, основанную на математике. Ее ключевым звеном может стать модальная логика — одно из важнейших завоеваний науки ХХ века. Как раз в области модальной логики в 1950-е годы произошел взрыв, последствия которого мы наблюдаем до сих пор. Ее главной отличительной чертой является то, что в нее, говоря языком физики, экспли-цитно включен субъект наблюдения. Этот момент позволяет преодолеть границы между естественными и гуманитарными науками.

То, что биологический редукционизм сегодня поднимает голову, для меня не является проблемой. Если кто-то хочет верить, что вся наша психическая жизнь сводится к нейронам, то он будет в это верить. С другой стороны, сейчас интенсивно развиваются разные нередукционистские трактовки — например, некоторые разновидности психоанализа, где ставятся вопросы о том, что такое духовная жизнь, и при этом нет сведения к нейро физиологии. Вообще, к психоанализу я отношусь очень хорошо. Считаю Фрейда одним из гениев ХХ века и одним из наиболее полезных для христиан мыслителей. Христианская аскетика во многом предвосхитила те выводы о человеке, с которыми он выступил, шокировав публику. А его отношение к религии, подход к разграни-чению нормы и патологии — дело десятое.

Мода на то, с чем путать религию, все время меняется. Неизменным остается одно — желание выдать за религию какогонибудь идола. Каждая эпоха предъявляет свои требования, но методология распознавания идола и Бога остается неизменной. Бог всегда остается таким же, каким он был и какой он есть. Он остался таким после Шумера и Вавилона, после схоластики и Галилея, после атомной бомбы и компьютеров. Бог настолько трансцендентен и, с другой стороны, как выражались наши русские философы, настолько имманентен миру, что никакие изменения на него не влияют. Он присутствует всюду. Он был, есть и будет.