Александр Амелин-младший

 Сын легендарного актера приехал в родной город, чтобы сыграть в память об отце одного из его ярчайших персонажей — Ленни Смолла в восстановленной постановке «О мышах и людях». Для молодого актера это первая главная роль.

 Как давно началась история с вашим участием в спектакле отца?

В детстве папа дал мне прочитать повесть. Позднее я не раз видел постановку. Помню, меня так впечатлило, что, когда в финале спектакля (внимание, спойлер!) персонажа отца убивали, я бросился на сцену его спасать. У меня случилась истерика, но Вячеслав Алексеевич Гвоздков объяснил мне, не понимавшему, как друг может убить друга, что такое добро и зло, а главное, зло во имя добра. Идея о моей занятости в спектакле у них с отцом родилась давно. Ждали, пока вырасту, выучусь, а там, как говорили, посмотрят.

Отец разве не был против, чтобы вы шли в актеры?

Поначалу да, но когда я уже учился на втором курсе, смирился. Я же вырос в театре, ребенком играл в постановке драмтеатра «Чужой хлеб» по Варламу Шаламову. Серьезно про восстановление спектакля «О мышах и людях» заговорили на поминках папы. Тогда мне Гвоздков подарил отцовский экземпляр пьесы. Кстати, новая редакция — не снятый под копирку, а совершенно новый спектакль.

Вы, как и Амелин-старший, закончили Щепкинское училище. Играете его персонажа. Вас как артиста интересуют его роли в целом?

Характер отцовских образов невозможно определить, они все разные. Да и у меня нет мечты сыграть что-то конкретное. Я хочу заниматься творчеством, расти как артист и получать удовольствие от процесса, быть востребованным.

До предложения Гвоздкова какими были ваши планы?

(Пауза)

Устраивало положение дел?

Нет, появилось некое разочарование. Ситуация складывалась так. Ты заряжен, тебе хочется творить, находиться в движении. Хочется, хочется, хочется! Но приходишь в театр, а там тебе: успокойся. Меня после выпуска брали в несколько трупп, но в Моссовете обещали хорошую роль, так что я решил пойти туда. Сразу начал репетировать, и все шло хорошо. Просто объем работы в училище несоизмерим с тем, что первое время предлагает театр. Выходишь в мир, а он совсем тебя не ждет. В этом плане профессия адовая. Ты зависишь не от людей, а от случая: повезет — не повезет.

Стало быть, полагаетесь на судьбу?

Должен появиться тот, кто в тебя поверит, — твой режиссер. Самара не узнала бы артиста Амелина, не появись в его жизни Вячеслав Гвоздков. Разумеется, должна появиться и команда. Я рад, что попал в театр драмы, потому что с таким рвением со стороны актеров не сталкивался с самого института.

То есть в театре Моссовета все складывалось иначе?

Давайте начнем с того, что все везде иначе. Посмотрите, что идет по ТВ.

Это совсем другое.

Ну, вам нравится?

Частично.

И все же мы едим это.

Если на то пошло, театр драмы тоже обвиняют в заигрывании со зрителем. Хотя постановка, в которой вы сейчас заняты, идет в разрез с этим трендом.

Театр, чтобы не умереть, должен оставаться современным. Как бы ни хотелось актерам и режиссерам не ориентироваться на зрителя, а ориентироваться на себя, так не выйдет. Самое страшное — когда труппа играет, а в зале никого. Посему театр должен давать то, чего хочет аудитория. Для примера: когда я приглашаю друзей на спектакль, они соглашаются только на комедии. По их словам, драмы и в жизни хватает.

Вам-то что ближе?

Я уйду от ответа, потому что мне ближе творчество.

У Джона Стейнбека в «О мышах и людях» есть такая мысль: «Человеку нужно, чтоб кто-то живой был рядом. Можно сойти с ума, ежели у тебя никого нету». У вас есть такой человек?

Да, мне повезло с друзьями, которые пережили со мной тяжелые моменты, в том числе потерю обоих родителей. Дружить меня научил пример отца и крестного — Дмитрия Муратова (главного редактора «Новой газеты» — Прим. ред.). В этом плане одиночества я не чувствую. С другой стороны, за свои поступки мы несем ответственность сами, и в этом мы, конечно, одиноки.

Вы были близки с отцом?

Наши дороги разошлись, когда я был ребенком. Но даже расстояние, которое нас разделяло, — я жил в Москве с мамой, он здесь, в Самаре, — мы пытались превратить в бонус. Близкая родственная связь не исчерпала себя. Однако, когда после смерти мамы он позвал меня в Самару, я отказался, потому что уже начал свой путь в столице. Я хотел понять, чего стою, и даже на вступительных в Щепку соврал, когда спросили, не сын ли я того самого Амелина.

Получается, вы все же сделали так, как предлагал вам отец. Решение помогло принять разочарование, о котором вы говорили?

Как вам объяснить? Разочарование не в профессии, не в театре, а в ситуации. Например, когда спектакль ставится, исходя из медийности актеров.

 Еще одна мысль в произведении Стейнбека: «Никому не попасть на небо Все это одни только мечтания». Вы с верой в каких отношениях?

Я свято верю в Бога. Рискую быть осужденным, но не очень верю в церковь. Есть моральные нормы, законы, предписанные Господом, которые я не могу преступить. Боюсь ли смерти — не задумывался. Верю ли в рай и ад, божий суд — не знаю. Но что-то там есть.

 

Текст: Стас Саркисов

Фото: Владимир Сухов