За «СамАртом», который ворвался в новый сезон сразу двумя премьерами, следили особенно внимательно, учитывая, что с театром работает новый художественный руководитель Денис Хуснияров.
Режиссер сразу дал понять, что не боится трудностей: в репертуаре уже есть спектакль по Платонову, а в марте он представит свою собственную работу по тексту «Воскресение» Льва Толстого. «Собака.ru» поговорила с Денисом, почему зритель в театре должен трудиться, как получилось, что у Самары в этом году нет ни одного номинанта на «Золотую маску», и когда же, наконец, откроется новое здание.
Чем полезен театр?
Театр – это социально-гражданская терапия, скорее лечение, а не развлечение. Я всегда стараюсь в своих работах исследовать какие-то сложные, глубокие темы, которые волнуют меня и людей, с кем я сотрудничаю. Театральное высказывание – это всегда размышление на те вопросы, на которые ответов нет. Успех в том, чтобы правильно их задать, чтобы они где-то отзывались. Хотя это редко происходит, но уже сам факт того, что та или иная тема затрагивается – это уже та самая полезность.
Для меня театр это всегда сложно, это всегда тяжело и всегда больно. Может быть, возникнет вопрос: что же вы пришли в театр юного зрителя? Но, мне кажется, что это самое важное место, где нужно вскрывать те самые закрытые сердца. Потому что подростки – люди, которые только начинают свой путь: они еще более мягкие, более податливые, нежели взрослые. Драматические театры больше работают с высказываниями для взрослых, когда приходят люди, которые уже прожили жизнь. Понятно, что там тоже есть какая-то рефлексия, попытка перенаправить или, может быть, отправить человека в прошлое, чтобы он проанализировал свои поступки, и хотя бы сейчас сделал выводы. А если говорить о молодежных театрах – о ТЮЗах, то тут есть шанс побольше успеть.
В театральном сообществе иногда можно услышать: «Мы же не ТЮЗ, чтобы такое ставить». Чем современный ТЮЗ отличается от драматического театра?
Да, есть клише, что ТЮЗ это какие-то зайчики, сказочки и травестюшное актерское братство. Недавно на обсуждении лаборатории «Молодая режиссура» был поднят вопрос о возрастном цензе и это такая спорная история. Мне кажется, что произведение искусства не должно делиться на «это мы показываем детям» и «это не показываем». Есть просто серьезный разговор со сцены, и если в зале сидят тринадцатилетние дети и пятидесятилетние взрослые, каждый из них найдет свой пласт, свой уровень понимания, которые откликаются именно ему. Градация про ТЮЗы и драматические театры идет из советской системы. Но нужно не бояться разговаривать с подростками на возможно пока недоступном для них языке – это игра вдолгую.
Недавно мы выпустили спектакль «Возвращение» по Платонову. Он не простой. Во-первых, сложный платоновский язык, во-вторых, сложная тема, в-третьих, сложная конструкция самого спектакля. Но дети – школьники 6-7 классов – смотрят с замиранием. Я видел это, когда присутствовал на нескольких показах в зале. Они не отвлекаются, они погружены – на сцене происходит важное, пусть даже непонятное.
Иногда, мне кажется, что дети могут рассказать нам больше, чем мы себе представляем. Мы же не знаем, что у них происходит дома, в школе, в какой-то их социальной среде. Разговор должен быть честным и открытым. И одна из моих задач в театре – наладить этот диалог, попытаться стереть границы в разговоре. Позиция «Мы взрослые, а вы дети, и мы вам показываем только то, что вам пока доступно» мне не близка. Я сейчас пытаюсь пойти путем более открытого диалога с нашим потенциальным зрителем. Наши проекты, в том числе лаборатория «Молодой режиссуры», пространство Эскиз-театр – это все как раз направлено на стирание границ. Важно, когда наши зрители вступают в диалог, выражают свое мнение, несогласие. Порой они даже больше говорят, чем мы закладывали в сцену, продумывая спектакль.
«СамАрт» имеет репутацию смелого театра. Возможны какие-то творческие эксперименты в ближайшее время?
Я пока к этому отношусь осторожно. Но в планах есть несколько режиссеров, которые могут нас удивить – уйти, так сказать, с дорожки традиционных прочтений классики, разной драматургии и прозы. Но пока рано говорить об этом, потому что «СамАрт» – это театр с уже сложившейся традицией, эстетикой, со своими режиссерскими именами. Адольф Шапиро и Александр Кузин, которые много здесь работали – это все в основном классические, серьезные, но в большей степени традиционные постановки. Поэтому резко разворачивать корабль нельзя – он не повернет, ему нужна большая амплитуда.
Самарский зритель весьма консервативен.
Согласен.
Уже столкнулись?
Я походил в театры Самары: тут будет не так просто привить какой-то свежий способ существования, свежее режиссерское высказывание. Потому что у меня сложилось такое впечатление, что здесь все немножко направлено на зрителя: чтобы все зашло, чтобы все понравилось. Но не всегда должно быть так. Мое мнение: зритель на спектаклях не всегда должен отдыхать, он должен работать. Поэтому я за серьезный драматургический материал. И в тоже время я понимаю, что «СамАрт» – это все таки театр юного зрителя и нужно пропорцию соблюдать: должны быть и семейные, и развлекательные спектакли. Любой руководитель понимает: театр должен зарабатывать, нужна касса. Можно бесконечно ставить фестивальные спектакли, но к нам никто не будет ходить. Нужно учитывать город и запрос. Но спектакли, которые идут вразрез привычному, тоже должны быть.
Я вижу, что многое в Самаре воспринимается в штыки. Не так давно смотрел спектакль, который сейчас находится под угрозой срыва из-за новой трактовки классического материала, непонятной некоторым зрителям. Спектакль классный, и любая более или менее театральная искушенная публика будет от него в восторге. Но публика, которая приходит в театр за кринолинами и Островским, конечно, не поймет, да, и не хочет она это понимать. Над этим нам тоже нужно работать, потому что театр в России идет вперед, а многие города, и, как мне кажется, Самара в их числе, пока не совсем догоняют. Хотя здесь есть прекрасный театр «Грань» Дениса Бокурадзе – они, конечно, немножко размешивают этот котел.
Недавно опубликовали список номинантов на главную театральную премию «Золотая Маска». Самары там нет из-за такого панического стремления театра угодить зрителю?
Мягко говоря, сегодня на театральной карте страны Самара – не очень театральный город по части драматических спектаклей. Здесь давно нет каких-то экспериментов, чего-то свежего. Хотя здесь тоже были хорошие имена: Артем Устинов ставил «Пер Гюнта» и много работает Анатолий Праудин. Но если сравнивать, например, с Пермью или Воронежем, то там поживее...
В вашем представлении есть такое понятие, как «провинциальный театр»?
Спорная история. В Москве и Петербурге очень много провинциальных театров. Например, «Театр Комедии» на Невском проспекте по соседству с Елисеевским магазином – это абсолютно провинциальный театр и по репертуару и по задачам. Но это Невский проспект и туристы, а театр заточен на свою потенциальную аудиторию. При этом есть в провинциальных городах очень столичные театры, когда ты приезжаешь, смотришь спектакли и думаешь: «Вот это да!»
Первое ваше решение, когда вы стали художественным руководителем Самарта?
Самым первым решением стало срочное приглашение хорошего режиссера, потому что я понимал, что необходимо стартануть с хорошей качественной работы, пусть даже не моей. Благо у Галины Зальцман было окно в полтора месяца именно в то время, когда нам было нужно. Мы немножко все раздвинули, подвинули, нашли срочно хорошую команду, и она за полтора месяца сделала невозможное, а мы все успели изготовить и привезти. Это было нелегко, потому что все декорации делались в театральных мастерских Санкт-Петербурга. Немаловажно было то, что я взял в труппу пять новых артистов. Мы разошлись: Александр Кузин ставил «Поминальную молитву» с основным костяком театра, с людьми, с которыми он, как правило, работает, а незанятая часть труппы и новые пять человек присоединилась к «Возвращению» Галины Зальцман. С разницей в две недели мы выпустили две прекрасные премьеры.
Спектакль Галины может кому-то заходить, а кому-то нет, потому что это своеобразная эстетика, это Платонов, это сложно. Был выбран достаточно вязкий сценический язык – такая медитация: ты вынужден, придя в зал, остановиться и погрузиться в происходящее, а к этому готовы не все, ведь нужно себя затормозить, поймать ритм сцены. Когда спектакль не совпадает с ритмом жизни, зритель обычно недоволен, так как это требует работы, у многих это вызывает раздражение. Искусство – самая спорная вещь: кому-то нравится, кому-то нет – это нормально. Но, мне кажется, «Возвращение» – это отличная, очень большая и сложная работа. Я очень рад, что мы стартанули с этого спектакля. Надеюсь, и дальше будем работать в таком же ключе.
Ваш первый спектакль уже анонсирован. Это будет «Воскресение» Льва Толстого. Почему выбрали именно это произведение?
Я давно держу в голове идею поставить «Воскресение» – когда-то еще давно, я должен был ставить его в новосибирском театре «Старый дом» Андрея Прикотенко. Пьеса уже писалась, но потом все переигралось. История не сложилась, а осадочек остался.
Мне очень нравится этот роман. И приехав сюда, увидев сцену, посмотрев на труппу, я вспомнил о нем. Я не ношу в портфеле никакие названия, как некоторые режиссеры, которые подбирают театр под свой список произведений. Если меня зовут на постановку, то я приезжаю в театр и живу там неделю: хожу на спектакли, наблюдаю за людьми, стараюсь прочувствовать атмосферу города, узнать какие зрители приходят в зал, смотрю на артистов, и только потом у меня выкристаллизовывается какое-то название.
Я не сразу придумал «Воскресение» для «СамАрта»: я посмотрел, понаблюдал за всем, увидел подходящих артистов в театре, и у меня все сложилось. Во-первых, Лев Толстой это школьная программа – нам подходит. Во-вторых, это просто то, что мне очень нравится, что меня трогает. Я обожаю произведения Толстого, уже делал по нему несколько работ. Рад, что буду делать этот материал, рад, что как режиссер и художественный руководитель зайду в труппу со сложным текстом. Пьеса написана прекрасным Алексеем Жидковским. Надеюсь, все получится, и премьера состоится в марте.
Айдентика театра изменилась: по-новому оформляют афиши и социальные сети, появился новый логотип. Это важно – вести коммуникацию со зрителями по-новому на всех уровнях?
Это очень важно! Потому что, если приходит новый человек, должно постепенно поменяться все. Лицо театра – бренд-бук, логотип, новая политика афиш. Мы сейчас убрали все афиши с фотографиями. Мы решили, что для улицы будет одна стилистика, где главное – просто название спектакля. Мы должны приучить город, что это почерк «СамАрта». Я ничего нового не придумал – беру все у старших товарищей. Например, у Льва Додина в БДТ всегда был черный фон и желтые буквы, и эта эстетика настолько уже въелась, что идешь и уже издалека понимаешь, что это афиша МДТ. Надо менять все! Но мы не заменяем старую историю театра – ни в коем случае. Просто есть ощущение, что требуется обновление – свежий воздух.
Вы уже привыкли к Самаре? У вас изменилось представление о городе?
Самара прекрасный город. Я сначала настороженно к нему относился. Потому что улица Льва Толстого, на которой находится театр и по которой я часто хожу, сильно в упадке, несмотря на то, что это центр города. Но потом я стал ходить по другим улицам в центре, и стал замечать много интересного. Понятно, что старая Самара – это культурное наследие и это нельзя трогать, но, видимо, и восстанавливать это тоже невозможно, потому что это стоит неимоверных денег. И вот виден упадок. Но потом к этому привыкаешь, присматриваешься, и даже что-то находишь в этой увядающей натуре – какую-то ценность. Я хожу и вглядываюсь в деревянные покосившиеся купеческие избушки, теремки – это все очень здорово. Любимое место сейчас, это, наверное, набережная. Я бегун и мне нравится там бегать и сразу купаться, когда тепло. Летом здесь такое курортное место, много людей. Думаешь, практически как на море. Я раньше тут был пару раз, но вскользь. Толком ничего и не понял, а сейчас уже полгода живу и как-то хорошо.
Вопрос, без которого невозможно любое интервью о «СамАрте»: когда закончится строительство и откроются новые сцены?
Если опираться на официальные документы, сдача здания должна произойти в декабре 2024 года. Мы с министром культуры Самарской области Ириной Калягиной недавно обсуждали, как нам готовиться к этому событию. Я изначально, когда приехал, предположил, что открытие должно быть помпезным. У нас появятся три сцены – большая, средняя и малая. Это целый театральный квартал, мультитеатральный центр города. Хочется сделать большое открытие тремя премьерами в одном месяце. Поэтому уже со следующего сезона мы запускаем три работы на разные сцены, чтобы ими открыться в 2025 году. Мы очень хотим сделать большое открытие на День театра 27 марта, устроить настоящий праздник для города. Но мы все знаем, что такое стройка. Тут от нас мало что зависит, и может случиться что угодно. Мы надеемся, что все-таки открытие в 2025 году состоится – прогнозы положительные.
Комментарии (0)