В этом году в карьере героя самарской музыкальной тусовки произошли глобальные пертурбации: Павел Тетерин обратился к по-хорошему наивному попу и выпустил мини-альбом «Да или нет» - свой первый русскоязычный релиз, который поддержал крупный инди-лейбл Up!Up!Up! и разместили в соцсетях едва ли не все значимые музыкальные сообщества.
Текст: Люба Саранина
Фото: Александр Бердин-Лазурский
В самом начале карьеры я писал песни на родном языке, но потом, перейдя на английский, уже не чувствовал в нем надобности. Когда появились Pahsa & The Universe, я снова хотел попробовать писать на русском, но будто не знал, как начать: все виделось стремным, казалось, что я дико оголяюсь, когда пою, и каждая затронутая тема звучит пошло или вульгарно. Но две песни на родном языке я тогда сочинил и отложил в сторону: меня иногда озаряет какая-то «гениальная идея», но, как и многие, я устроен так, что на утро складываю все эти озарения в ящик. Так получилось и с русскими песнями, но я решил дожать эту историю, начал раскачивать себя, как маятник.
Я живу в России и говорить со слушателями на чужом языке - глупо. Года три назад это почувствовали многие: тогда как раз началась волна, когда все музыканты стали переходить на русский, а те, кто всегда писал на нем, вдруг стали актуальными.
Сегодня все, кто занимается музыкой в России, понимают, что петь на английском – бессмысленно: чтобы стать известным за рубежом даже с очень крутым материалом надо порвать задницу. Во времена «Бажинды» (Bajinda Behind The Enemy Lines – прим. ред.) у меня были фантазии, что мы уедем и прорвемся. Мне было плохо от осознания, что дверь, в которую мы стучим, никогда не откроется. Мы не понимали тогда, сколько нужно пахать и финансово вкладываться, чтобы хоть как-то заявиться на американском или европейском рынке. Сейчас розовая мечта про рок-звезд растворилась. Пару месяцев назад я понял, насколько она меня тяготила, и принял решение, что не буду никуда ломиться. Сегодня я пишу на раз песню за песней, надо только успевать записывать. До этого я жил в фантазиях, а сейчас чувствую себя синхронизированным с реальностью.
Я не отрекаюсь от всех предыдущих проектов, скорее, не хочу быть их заложником. Я постоянно обновляюсь, меняю шкуру и только поэтому продолжаю что-то делать. Я уважительно отношусь ко всему, что я делал, и людям, с которыми работал, но при этом очень люблю все суперновое.
Я обязательно буду делать песни на английском, если будет необходимость или возможность попробовать себя за рубежом. Просто сейчас я воспринимаю свое творчество адекватно. На английском я пел про глобализм, в текстах было много философского, я фигачил о преодолении себя и возвышенных эмоциях. На русском я вдруг запел про отношения и любовь, но духовная составляющая текстов никуда не делась. Для меня музыка – это не просто песенки про девочек, а разговор от космоса к людям.
EP получился отчасти концептуальным – случайно. Изначально я хотел продумать и концептуально выдержать новый альбом, а в итоге все песни в этот альбом отбирались спонтанно и практически бездумно. Рабочее название альбома – «История любви». Просто потому, что вся пластинка – это история любви. Но эта идея показалась мне излишне сладкой, и в итоге я назвал его «Да или нет»: быть или не быть новой любви, быть или не быть мне как артисту и музыканту, стоит ли мне этим заниматься и стоит ли заниматься этим на русском языке.
Больше всего я парился из-за трека «Кошки-мышки». Меня смущало даже само название. Казалось, что все это попахивает голимой попсятиной. Но потом я расслабился и зауважал ее за то, что она такая. Если честно, я всегда был попсовым. То, что я сейчас делаю, может, и не идеально по звучанию, но это то, чего я всегда хотел. В детстве я слушал N.W.A и East 17: черный рэп с района и мальчиковый британский бэнд в цепях и широких штанах. Этот год для меня – признание самому себе в том, какой я есть. Да, я люблю андерграунд, хип-хоп, r’n’b, но когда я слышу One Direction,- ищи меня на танцполе. У меня есть сильное миссионерское начало, есть попсовая составляющая и есть хип-хоп с его резкостью. Я балансирую, и меня постоянно уносит в разные стороны. Когда я начинаю слушать новый альбом Канье Веста, говорю себе «Какие кошки-мышки, что ты несешь?». Но потом понимаю, что у тех же One Direction есть много такого.
Я долго был зациклен на том, в каком стиле мне работать, и, в конце концов, я плюнул на все: в этот альбом получилось запихнуть все мои предпочтения. Может, именно поэтому я так долго его делал. Я реально задолбал людей, которые со мной работали, и только дипломатия помогла нам не поссориться. Антон Ковров (музыкант, барабанщик групп CHOI, Little Magic Shop, автор проекта Floans BitFlip), который сводил треки, совсем не понимал, чего я хочу. Я присылал одни треки, а потом приходил и говорил про другие. Придирался, искал звучание: у песни «Да или нет», к примеру, было версий шесть. Сегодня я, пусть и не до конца, но доволен результатом. У меня полно сил, и мне все равно, кто сравнивает меня со мной прежним — я готов познакомиться с теми, кому понравится то, что я делаю сейчас. Говоря глобально, я хочу собирать как Земфира и Дорн, быть голосом поколения новой России.
Почти все мои слушатели сегодня – это абсолютно новая аудитория, и я этому рад. Раньше я будто пытался отделаться от старого; те, кто слушал меня прежде, предвзято относились к тому, что я делаю сейчас. Но мне надоели скептики и умники, я не люблю статичную публику. Классно, когда люди отзываются на романтику и человечность. Некоторые мои песни непривычно простые. Тем, кто не вникает, они кажутся наивными и дурацкими. Да, может, они местами и банальные, но иногда другого и не надо.
Pahsa – это не запоздалое начинание с нуля. Все это время я не сидел без дела, но делал все долго. То ли это перфекционизм, то ли поиск себя, но сейчас я подталкиваю себя и ускоряю процесс. Я наконец понял, что годами вынашивать что-то для меня ненавистно. Я записал бы этот альбом уже на следующий год после ухода из «Бажинды», если бы у меня были возможности и понимание, что и как делать.
На каждом этапе карьеры я пытался быть сольным исполнителем, но в России не любят выскочек. Все сразу говорят об эгоцентризме, а человек просто хочет быть собой. У меня всегда было свое видение, которое я отстаивал. Все это время я пытался отделаться от балласта. Это как бегать кросс с рюкзаком: ты хочешь расслабиться и быть быстрым, но чувствуешь груз. Я не люблю думать о времени, но когда ты прошел такой долгий путь, то уже не можешь выносить чье-то влияние. Я умею слушать, но не терплю, когда меня дергают за рукав. Сейчас для меня очень важно, чтобы последнее слово было за мной. Я хочу доказать себе, что я творческая единица, которая говорит от себя. Хочу говорить интимные вещи, которые будет неуместно говорить от коллектива.
Сегодня у меня нет бэнда, иногда я пою совсем под минус – я никогда не выступал так раньше. На сцене только я и музыка, но рок-гитары не рвут, барабаны не калашматят. Я привык вставать на уши, рвать и крушить все, как я делал в «Бажинде». Я не исключаю, что все это повторится и под эту музыку, но с другими средствами самовыражения. Сейчас я понимаю, что главное – это просто хорошо петь. Я говорю себе: «Просто спой свою чертову песню, парень!» – оказывается, я этого не умел.