Инга Пеннер: «Я мечтаю снять такой фильм, чтобы даже спустя много-много лет он мне по-прежнему нравился и мне не хотелось в нем ничего переделывать»

В прошлом году режиссер и автор телевизионного цикла документальных фильмов о городе «Неочевидная Самара» довела свои истории до большого экрана. У зрителей «Художественного» был шанс познакомиться с тремя лентами Инги Пеннер: «Одна история двух площадей», «Сага о Шихобаловых» и «Дерево жизни».

Как ты попала в телевизор?

Достаточно сложным путем. Ведь на телевидение я совсем не собиралась. Начала еще на четвертом курсе истфаке подрабатывать газетным журналистом и искренне считала, что это мое призвание. И  вот однажды я попала в газету под названием «Еженедельный комментатор», ее создателем был Александр Князев - человек, который смог доказать, что  региональное телевидение может быть интересным, новаторским и по-настоящему крутым. А сама я попала в телевизор, когда закрылась газета, – была единственным сотрудником «Еженедельного комментатора», которому предложили перейти на телевидение. Меня это не обрадовало, потому что, повторюсь,  не видела себя в этой сфере, но поверила Александру Владиславовичу и подчинилась его воле.

А чего в твоей «Неочевидной Самаре» больше: любви к городу или какого-то исследовательского азарта?

Я думаю, там есть и то и другое. Потому что мой исследовательский азарт, который, естественно, преследует меня и в других городах, родился именно благодаря Самаре. Опыт прогулок по родному городу в качестве путешественника, а не горожанина, которого давно уже ничто не может удивить, потому что он все тут видел и знает, я приобрела именно в Самаре. И случилось это совершенно неожиданно. У меня появился  пересменок между работами, я никуда не уехала и полторы недели бродила по Самаре: гуляла, заходила в кафешки и начала исследовать этот город, смотреть на него другими глазами. И обнаружила много удивительного и интересного. Незаметно для меня процесс этот стал необратимым – я подсела на этот кайф открытий, которые можно сделать на привычном маршруте. Я и до этого любила Самару, но раньше она была для меня близким родственником, которых, как известно, не выбирают. А теперь она стала для меня близким другом, которого я выбрала сама.

Как ты выбирала тему для своего первого фильма?

Мне казалось, надо начать с чего-то очень простого. Поэтому мы сделали программу про «Готическую Самару», такой путеводитель по зданиям, которые построены в неоготическом стиле.  Их в Самаре немного. Но они уникальны. И захотелось показать их с неочевидного ракурса. Причем, прежде всего те здания, которые известны каждому самарцу, такие, к примеру, как костел и кирха. Так мы оказались на крыше кирхи, в ее башенке и нашли несколько дворов, откуда открывается небанальный вид и на костел, и на кирху. Никто, конечно, не планировал, что обычная эфирная передача в формате «Прогулка по городу» перерастет в цикл документальных фильмов. Да я и сама такой задачи перед собой не ставила. Но! Оказалось, что жизнь гораздо интереснее, чем мы себе это предполагаем. И когда мы заглянули чуть дальше, чем за фасад тех зданий, о которых собирались рассказывать, там обнаружилось столько всего интересного, что история сама собой завернулась намного круче, нежели чем я прописала в сценарии.

То есть это с самого начала задумывалось как цикл?

Да, программа задумывалась как цикл передач под условным названием «Самара моими глазами».  Предполагалось, что я буду ходить по городу, находить интересные истории и делиться своими открытиями со зрителем. Но мне показалось, что ходить одной скучновато, поэтому я начала вовлекать в эту историю своих операторов, которые фактически стали моими соавторами и «пришли» в кадр. Мне просто не хотелось, чтобы все превратилось в очередной краеведческий монолог –  жанр, лично мне не особо интересный, и хотелось попробовать найти другой формат, привнести что-то новое. Кроме всего прочего, я историк по образованию, поэтому не могу просто пользоваться «фактами из интернета». А когда садишься за перепроверку того, что уже написано до тебя, сталкиваешься с бесконечными мифами. И становится понятно: написать сценарий будет сложнее, чем казалось на первый взгляд. И вот мы уже заходим в архивы, ищем людей, которые работают с первоисточниками, открываем что-то самостоятельно. Я в свое время не пошла учиться в аспирантуру, хотя меня звали, потому что на тот момент с головой ушла в журналистику, поэтому можно назвать проснувшийся интерес к историческим исследованиям своего рода сублимацией. Кстати, сейчас мы готовим большой фильм, название раскрывать пока не стану, потому что человек я суеверный. Но это для нас серьезный вызов: тема, за которую мы взялись, настолько масштабна, что некоторые ее аспекты до сих пор плохо изучены.  Поэтому нашу команду ждет большая исследовательская работа с первоисточниками и архивами. Не знаем еще, увенчается ли эта попытка успехом, но мы решили рискнуть. Но даже если мы не найдем ничего нового, я не переживаю -  у журналистов в отличие от тех же историков, есть преимущество: рассказ о процессе поиска может быть еще более интересным, чем даже само историческое открытие.

А не ловила себя на мысли совершить очередной переход и уйти от документального кино к игровому кинематографу?

Это совсем не моя история. К тому же не могу сказать, что жанр документального кино я освоила в совершенстве, он стал мне скучным и хочется чего-то нового. Несмотря на большую отдачу от зрителей, я прекрасно понимаю, что условный Эверест еще не покорен. Иногда случайно попадается на глаза материал, который отсняла полгода, к примеру, назад, и понимаешь: вот тут нужно переделать, здесь стоило сделать что-то совершенно иначе. Запоминаешь ошибки и недочеты, стараешься учесть их на следующей съемке, и этот процесс бесконечен. Так что, пока у нас не получится снять идеальную документалку, или по крайней мере такую, которая мне покажется идеальной, о художественном кино думать рановато.  При этом я понимаю, что то, что мы делаем сейчас, – это честный максимум наших возможностей. Радует, что эти возможности постоянно растут.

Что для тебя фотография: ремесло, искусство, хобби?

Фотография для меня – это искусство. Другой вопрос, какого уровня мне удалось достичь, но тут уж точно судить не мне. Начиналось все, конечно, с хобби. Это был период, когда я уже работала на телевидении, при этом формат моей работы не подразумевал появления никаких хобби: работа в новостях требует от тебя вовлечения в режиме 24/7. И вот в тот момент, когда я немного устала от этого 24/7 и новости стали меня немного напрягать, в моей жизни появилась фотография. Я просто ходила и фотографировала все, что казалось мне красивым, не ради какого-то результата и без каких-то амбиций. Собственно, и сегодня ничего в моем отношении к фотографии не изменилось, просто она начала приносить мне доход. Сначала он был непостоянным. Но чем больше я отходила от новостей, тем больше в моей жизни становилось фотографии. А потом я вспомнила слова Александра Князева, который всегда говорил, что иногда нужно сделать шаг в сторону, чтобы перед тобой открылась вселенная. И сделала этот шаг – уволилась с телевидения. Почти два года свободного плавания – это были счастливейшие дни в моей жизни. Как только мне подписали мое заявление об уходе, у меня появилось столько заказов и предложений, что я не ощущала себя в чем-либо ущемленной. Я работала, развивалась, училась на собственных ошибках и получала за это деньги.  Честно говоря, когда мне сделали предложение вернуться на ТВ и делать «Неочевидную Самару», у меня было то самое ощущение: и хочется, и колется. С одной стороны, меня манил интересный телевизионный проект, с другой – не хотелось в чем-то «ущемлять» фотографию. А то, что конфликт интересов возникнет, я с самого начала понимала: мои личные требования к качеству программы постоянно растут, а это значит, что она требует больше времени, которое я отнимаю у фотографии. Такой вот внутренний конфликт. Пока телевидение и фотография уживаются между собой: стараюсь, чтобы «Неочевидная Самара» окончательно не перетянула одеяло на себя. Потому что жить без фотографии я уже не могу.

Мне, кстати, всегда казалось, что это Инга пришла на канал и сказала: «Смотрите, у меня есть классный проект!»

Нет-нет, мне поступило предложение от телеканала «Губерния». При этом во время моих «каникул» от телевидения мои близкие постоянно спрашивали меня, не хочу ли я вернуться на ТВ? Я отвечала, что не очень, но они были настойчивы: «Ты же все равно гуляешь по Самаре и что-то снимаешь!» В какой-то момент их настойчивость дала свои плоды, мы устроили такой семейный, что называется, мозговой штурм, и на нем родилось название «Неочевидная Самара». Мы думали про ютуб-проект, который не будет меня ни к чему обязывать: никаких тебе дедлайнов и периодичности. Есть время и желание – сняла сюжет. Не пойдет – значит не пойдет. А через полтора-два месяца звонок от «Губернии»: «Инга, мы читаем твои заметки и понимаем, что ты – тот человек, который может сделать передачу, которая нам нужна». Получается, что все сошлось в моменте: у меня были мысли, идея и концепция, а телеканал предоставил ресурсы. Скажу по секрету: знала бы я тогда, во что все выльется, может, и отказалась бы. Но в тот момент, когда я принимала решение, мне казалось, что это всего лишь краеведческая программа, от меня требуется просто ходить по городу и снимать, что может пойти не так?

Тебя часто узнают на улице?

Да.

А тебя это радует или это напрягает?

Конечно, меня это радует. Потому что, это говорит о том, что мы с командой хорошо работаем! Я могу сказать только одно: если человека, который работает в кадре, не узнают на улице, скорее всего он зря ест свой хлеб. Не узнают – значит не смотрят – это же логичная связь, правда? И вот что интересно: было время, когда я делала успешные рейтинговые проекты, но была, что называется, широко известна только в узких кругах. Меня знали эксперты, которые были связаны с тематикой моих программ. В этом смысле «Неочевидная Самара» помогла преодолеть этот барьер: нас смотрят разные люди. Мы получаем реакции и комментарии от людей совершенно разных профессий и поколений: от бабушек до подростков. Кстати, часто сталкиваюсь с мнением, что нынешним детям ничего не интересно. Но это неправда. У меня был опыт преподавания, и я поняла, что дети – самые честные слушатели и не прощают, когда у педагога, что называется, глаза потухшие. Поэтому мы можем собой гордиться: если нас смотрят дети, значит, у нас получается рассказывать интересно. А по поводу того, что узнают на улице, у меня нет никаких иллюзий: я прекрасно понимаю, что как только проект «Неочевидная Самара» завершится, узнавать меня перестанут. Так что меня гораздо больше радует не тот факт, что меня узнают на улицах, а то, что программу смотрят. И мы не зря стараемся.

Раз уж мы зашла речь о просмотрах и комментариях, был ли какой коммент, который запомнился больше всего?

В негативном смысле или в положительном?

А неважно: просто какой больше всего запал в душу?

Ну, позитивные редко запоминаются, потому что они все примерно одинаковые. То есть они, безусловно, радуют, но не запоминаются. А вот из неожиданных запомнился один комментарий под фильмом, который называется «Тайные городские порталы», где мы рассказывали, как можно открыть двери, которые ведут из XXI века в век XIX, – кто-то написал нам «Бездельники, займитесь уже делом! Деньги за этот фильмец по-легкому срубите, а лучше бы дороги отремонтировали!» И вот, с одной стороны, вполне резонно и логично: дороги бы отремонтировать не мешало. С другой стороны, какое отношение к дорогам имеем мы с командой? Посовещались тогда и решили, что придется в какой-то момент податься в укладчики асфальта – хоть какую-то пользу людям принесем.

Скажи, пожалуйста: премии и награды для тебя имеют значение?

Мы все понимаем, что любая премия – этоне больше чем условность. Такие игрушки, в которые играют взрослые люди. Тем не менее, так хорошо говорить и думать, когда эта премия у тебя уже есть. А вот когда нет, такие высказывания часто воспринимаются как ревность и зависть. В общем, премии и награды – это хорошо, потому что они служат индикатором того, что ты движешься в правильном направлении.

Кем ты мечтала стать в детстве?

В детстве я сначала мечтала быть врачом – хирургом по операциям на сердце. Потому что я очень любила свою бабушку, которая болела, и мне хотелось, чтобы она выздоровела. Болело у нее не сердце, но мне казалось, что, если уж у меня получится починить сердце, все остальное  обязательно наладится. Потом бабушка умерла, а мечта осталась: я занималась биологией и химией, занимала первые места на олимпиадах и выписывала журнал «Здоровье». Годам к 14 я поняла, что врачом стать не смогу, потому что не готова к некоторым особенностям этой профессии. Мне всегда было интересно все, что было связано с расследованиями, исследованиями, поэтому у меня появилась новая мечта - стать адвокатом или следователем. И у адвокатуры было преимущество: хотелось проводить какие-то смелые расследования и защищать людей.

А «Блондинка в законе» к тому времени уже вышла на экраны?

Это же американская комедия, да? Не видела ее, я не поклонник американских комедий,  я больше по советскому кинематографу, о нем могу говорить часами. Но это другая тема, а тогда в 16 лет я твердо решила поступать на юридический факультет. Думаю, многие помнят, что на юрфак в 90-е годы просто так поступить было, скажем так, сложновато. Хорошо, что мама моя розовых очков не носила и предложила мне заодно подать документы на истфак Самарского госуниверситета, на котором я в итоге пять лет и отучилась. И ни разу об этом не пожалела: до сих пор уверена, что это лучшее гуманитарное образование, которое можно было получить в городе. Правда, нам сразу сказали на первом курсе: образование мы вам дадим, а вот профессию, пожалуйста, сами осваивайте! Выбирайте сами куда пойти работать: наши выпускники становятся бизнесменами, политиками и директорами музеев. А я вот выбрала журналистику: она тоже в какой-то мере позволяла мне проводить расследования и защищать людей. Собственно, моя первая программа – она выходила на ГТРК «Самара» – так и называлась: «Телевизионное бюро расследований». Мы работали с криминальной хроникой, и работы у нас было много. Потом был «Здравый смысл» на «Терре» – такие своеобразные итоги недели, программа «При своем мнении» на ГИСе, в которой мы занимались «смелыми» расследованиями, почему текут крыши и затапливаются подвалы, и многим жителям, кстати, тогда помогли. Одним материалом своей  команды – речь о программе «Здравый смысл» – я до сих пор горжусь. Тогда как раз вышел федеральный указ президента, который требовал к определенному сроку обеспечить жильем всех ветеранов войны. И мы нашли несколько человек, которым районные власти по каким-то причинам отказали, сделали о каждом ветеране репортаж, прокуратура отреагировала, и справедливость восторжествовала. Один ветеран, который прошел и Финскую войну, и Великую Отечественную, так и не дожил до новоселья. Остальные герои наших сюжетов квартиры получили. Так что, можно сказать, что моя мечта заниматься расследованиями в каком-то смысле сбылась.

А о чем ты мечтаешь сегодня?

Я мечтаю снять такой фильм, чтобы даже спустя много-много лет он мне по-прежнему нравился и мне не хотелось в нем ничего переделывать. А еще мечтаю снять какую-то такую фотографию, которая могла бы приблизиться к творчеству великих фотографов.

А каких фотографов ты считаешь великими?

У меня неважная память на фамилии, но нескольких фотографов назову. Это Александр Петросян, гений, на мой взгляд, репортажной фотографии, он живет в Санкт-Петербурге, московский фотохудожник Ксения Засецкая, она работает в стиле фотоимпрессионизма, ну, и, конечно, классики фотографии: непревзойденный французский мастер Анри Картье-Брессон и  наш советский фотограф Владимир Лагранж: однажды я попала на  выставку его работ в Екатеринбурге – и это было что-то невероятное! Я не знаю, каким талантом нужно обладать, чтобы так видеть и выхватывать моменты. Я зависала над каждым кадром: там просто потрясающее чувство света и композиции.

Какая Самара твоя: купеческая или космическая?

Сегодня Самару, наверное, сложно назвать космической.  Конечно, она сейчас купеческая. Но моя ли это Самара? Я не знаю. Я люблю Безымянку и улицу Победы, там прошло мое детство и жила моя бабушка, верю, что облик этой улицы рано или поздно вновь будет соответствовать ее названию. Но также я люблю и улицу Куйбышева. И очень переживаю за нее. Как и за весь старый город.

Что делает тебя счастливой?

Творческое озарение. Вот когда вот что-то вот прям не клеится, а потом раз – и решение приходит в голову. Разве это не счастье?

Река или море?

Река. Я как-то спокойно к морю отношусь.

Что возьмешь на необитаемый остров?

Книгу, конечно, куда же без нее-то?

Какую-то конкретную или просто первую попавшуюся?

Наверное, все-таки ту, что еще не читала, но очень бы хотела прочитать и все время откладывала. Таких книг, кстати, очень много: они стоят у меня на полке и смотрят с укором. Особенно, когда я домой приношу новую стопку. Вот какую-то книгу с этой полки и взяла бы. Ту, что потолще, чтобы надолго хватило. Наверное, возьму Герцена – открыла недавно «Былое и думы».

Зима или лето?

Ни то, ни другое: осень и весна.

Как думаешь, какой из навыков пригодится, если вдруг попадешь в прошлое?

Я мало что умею делать руками, зато неплохо складываю слова в предложения. Но, увы, в прошлом это был не самый лучший навык для женщины. Так что, боюсь, пришлось бы мне сидеть тихо и не высовываться.

Тщательное планирование или спонтанное действие?

Тщательное планирование. Любое несоответствие с планом сильно выводит меня из себя. Я работаю над этим и стараюсь радоваться спонтанным действиям, но пока они мне даются тяжело.

Какой из школьных предметов был любимым?

Литература.

Первая книга, которая заставила тебя задуматься?

В детстве у меня было две любимых книги: «Два капитана» Каверина и «Овод» Войнич. Над «Оводом» я рыдала, это была единственная книга, которая вызвала у меня слезы, и поэтому до сих пор боюсь ее перечитывать, чтобы не разочароваться.

Какие прозвища были у вас в детстве?

Рыжая и Немка.

На фоне какой песни случился твой первый поцелуй?

Песню не вспомню, но играла группа «Алиса».

Сколько рабочих часов в твоих сутках?

Это совершенно непредсказуемо, на самом деле. Я могу весь день заниматься какими-то другими делами, не связанными с работой, а потом часов в шесть вечера сесть за компьютер и оторваться от работы под утро.  Просто потому, что мне вдруг пришла в голову важная мысль, которую обязательно нужно было записать. А вообще телевидение – это не очень предсказуемый процесс. Сегодня, например, у нас третий день монтажа программы, хотя мы планировали в два дня уложиться.

Можешь вместить в свою биографию сто символов?

Да, она не такая уж у меня и бурная: родилась, училась, пошла работать журналистом, работала в газетах, а потом на телевидении, попыталась стать фотографом и до сих пор продолжаю пытаться, снимаю – или пытаюсь снимать – документальные фильмы. Собственно говоря, вот вся моя биография.

Помнишь размер своего первого гонорара?

Ой, рублей 140, наверное. Написала заметку про будни студентов в одну газету, по-моему, она называлась «Жизнь».

Чего ты никогда не сможешь простить другому человеку?

Наверное, намеренное зло, которое он хотел мне причинить. Непреднамеренное могу, а вот если намеренное, то вряд ли.

Есть ли какие-то вредные привычки, которыми можно поделиться на страницах?

Ну, не знаю. Я практически не пью, в азартные игры не играю, иногда курю, но пока все мои попытки пристраститься к этому на регулярной основе закончилось ничем. Я скучный человек – у меня нет зависимости.  Разве что только от работы.

Есть ли у тебя какая-то собственная версия российской национальной идеи?

Боюсь, моего умения и таланта не хватит ее сформулировать.

Какой у тебя любимый праздник?

В детстве я, конечно, ответила бы, что Новый год. А сегодня для меня праздник – любое путешествие. Лучше всего я чувствую себя в дороге – для меня это самое комфортное существование.

Ты всегда знаешь, чего хочешь?

Да.

Цель оправдывает средства?

Смотря какая цель и какие средства.

В каком городе мира ты хотела бы встретить свою старость?

Наверное, я бы выбирала между Самарой и Звенигородом. Но с обязательными поездками в Санкт-Петербург.

Как звучал самый полезный совет, который ты получала в своей жизни?

Не торопись.

Кто виноват и что делать?

Да все виноваты: и красные, и белые, и воздержавшиеся. А что делать? Да работать надо больше и поменьше рассуждать.