Почему сериал «Слово пацана» — это «Гарри Поттер» на фактуре позднего СССР? Рассказывает кинокритик Лидия Маслова

«Слово пацана» — феномен скорее маркетинговый, чем художественный, хотя лестное сравнение сериала с бандитской сагой «Крестный отец» прозвучало уже неоднократно. В откровенном показе насилия, которым была пропитана Казань конца 1980-х, Жора Крыжовников не уступает Фрэнсису Форду Копполе, а местами, пожалуй, и превосходит. И все-таки аналогии с «Крестным отцом» применительно к «Слову пацана» — явно не по Сеньке шапка (эта поговорка особенно кстати, учитывая, каким важным стиле- и сюжетообразующим фактором являются в сериале головные уборы). В самый раз тут скорее будет «Гарри Поттер» — по юношеской непосредственности мировосприятия, незатейливой психологии и упрощенной структуре выстраиваемого мира. Вместо сложной и противоречивой окружающей реальности и «ГП», и «СП» предлагают простую и удобную систему бинарных оппозиций: «маги — маглы», «пацаны — чушпаны».

Правда, факультетов в суровой казанской «школе жизни» гораздо больше, чем в Хогвартсе. Все разнообразие подростковых группировок, в кровавых схватках делящих асфальт татарской столицы, создатели сериала почерпнули из книги Роберта Гараева «Слово пацана. Криминальный Татарстан 1970—2010-х», вышедшей два года назад и тогда не ставшей сенсацией. Она представляет собой коллаж из цитат различных исследователей казанского криминала и вообще делинквентного поведения, а также из воспоминаний участников группировок, их подруг или жертв, представителей правоохранительных органов и адвокатов. Свидетельства очевидцев, часто эмоциональные и остроумные, читать довольно увлекательно, но собственной драматургии и концептуальной стройности книга лишена: автор, сам школьником участвовавший в одной из группировок, просто вываливает всю фактуру, какую сумел добыть.

Аналогично и сериал представляет собой набор чередующихся брутальных и сентиментальных сценок. Максимальный эффект достигается, когда жестокость визуального ряда сочетается с чувствительностью саундтрека, создавая своего рода «контрастный душ». Например, когда беззащитного подростка забивают ногами под красивую композицию группы «Аигел» «Пыяла» на татарском языке. Сочетание, казалось бы, несочетаемого — ужаса и сентиментальности — давно проверенный и безотказный прием. Зритель не слишком любит голую документальную правду, но и от бессовестного, неразбавленного вранья тоже воротит нос. Идеальный рецепт — это сочетание «жизненности» и романтической декорации. И создатели «Слова пацана» попытались интуитивно нащупать нужную пропорцию: по их похвальному замыслу, смотреть этот продукт должно быть и страшно, и весело — как на американских горках, когда и горько, и сладко одновременно.

Другое дело, что выдержать баланс не всегда удается: чаще получается татарское лакомство чак-чак, довольно приторное и несложное в приготовлении: главное тут — не жалеть сиропа. А если обильно полить сверху бутафорской крови, такое угощение «зайдет» и брутальным мужикам, сейчас с удовольствием высматривающим в «Слове пацаны» реквизиторские ляпы и анахронизмы, немного смазывающие психоделический эффект от «погружения в эпоху», вроде стеклопакетов на окнах или надписей на сигаретных пачках. Более снисходительна к таким огрехам самая благодарная аудитория сериала — женщины от 50 до 55 лет, под «Дискотеку 80-х» ностальгирующие по своей лихой юности, когда к ним, молодым и красивым, лазили в окна общаг влюбленные пацаны.

Если стряхнуть этот дискотечно-ностальгический морок и посмотреть на «Слово пацана» трезво, а не сквозь романтическую пелену симпатии к дерзким пацанам, которых играют обаятельные актеры, жанр сериала требует уточнения. По смысловому наполнению, по идеологии «Слово пацана» скорее не «криминальная драма» и даже не «дворовый романс», а педсовет. Было в советской школе такое мероприятие, которым пугали двоечников: «Смотри, доиграешься, родителей на педсовет вызовут». Именно туда как бы приглашает в конце каждой серии куаркод с телефоном горячей линии, где любому желающему доходчиво объяснят, что такое «Быть родителем» и ответят на вопрос «Как не упустить подростка?»

Гораздо большее восхищение вызывает не сам сериал, а грандиозная, тщательно продуманная и многоступенчатая пиар-кампания с использованием не только откровенных дедовских методов вроде телерекламы и наружки, но и прогрессивных технологий интернета. Они нацелены на то, чтобы ни один из пользователей соцсетей не мог уклониться от информации о предлагаемом продукте и чувствовал себя каким-то ущербным, если не может поддержать разговор о том, что должны обсуждать все. В этом смысле сетевая атмосфера вокруг «Слова пацана» была умело организована примерно по тому же принципу, что и жизнь злых казанских улиц в сериале, не оставляющая особого выбора: либо ты «подшиваешься» к тем, кто в теме, либо ты презренный чушпан.

Эффектным приемом стал и слив (если это был он) на пиратские торренты недоделанных демоверсий двух последних серий за два дня до официального выхода предпоследней, седьмой. Случай беспрецедентный — ранее подобную оперативность пираты не проявляли: обычно очередная серия нового must-see сначала выходит в онлайн-кинотеатре и лишь ближе к ночи утекает в нелегальный доступ. Последовавший за этим пост Ивана Янковского «Кто слил, тот чушпан» вызвал новый виток споров до хрипоты, кому не западло смотреть пиратский контент — пацанам или чушпанам. И наконец, вдогонку последовало сенсационное сообщение, что выход последней серии откладывается, потому что ее было решено срочно переснять, и официальный финал будет радикально отличаться от украденного злоумышленниками.

Пока что сравнение седьмой серии в легальном и пиратском варианте принципиальных отличий не выявило, но в черновой демоверсии последнего эпизода можно заподозрить хитрый манок, цепляющий пытливого зрителя, не чуждого конспирологии. Самый отталкивающий персонаж — комсомольский вожак с предпринимательской жилкой — делает смешную оговорку. В его реплике «Я принес тебе устав ВЛКСМ» явственно звучит «ВКЛСМ». Теперь есть дополнительный резон с особым нетерпением дожидаться официальной восьмой серии, чтобы проверить, была ли это случайная ошибка, или тоже какой-то маркетинговый фокус, замаскированный сеанс нейролингвистического программирования, а ВКЛСМ на самом деле расшифровывается как гипнотическое заклинание «Включай и смотри».

Текст: Лидия Маслова