Юрий Бурлака: «Пора возвратить русского «Щелкунчика» России»

Самый главный «Щелкунчик» теперь в Самаре. На сцене Театра оперы и балета имени Шостаковича представят реконструкцию исторического балета XIX века – того самого спектакля, который одобрил сам Чайковский. Художественный руководитель балетной труппы самарского театра и постановщик Юрий Бурлака ставил «Щелкунчика» в Японии и имел громкий успех со спектаклем в Берлине. Сейчас самое время вернуть оригинальную русскую постановку на сцену в Россию.

МИРОВОЙ ХИТ БАЛЕТА

Почему «Щелкунчик» во всем мире так популярен и считается самым новогодним спектаклем?

Для меня это загадка, которую я не могу отгадать до сих пор. Если вдаваться в подробности и уходить в историю балета, то можно предположить, что XIX век оставил нам в наследство не так уж много рождественских историй. Еще я могу вспомнить в той эпохе один очень коротенький балет в Москве — «Волшебные грезы», и, наверное, все. Но успех «Щелкунчика» — это прежде всего музыка Петра Ильича Чайковского и, конечно, сказочная история.

Сказка немецкого писателя Гофмана «Щелкунчик и Мышиный король», рожденная в XIX веке, сразу завоевала популярность и ее начали переводить на разные языки, в том числе и на русский. Но первый ее постановщик в России — наше все русского балета — Мариус Петипа опирался на французскую версию сказки, написанную Александром Дюма. Его «История Щелкунчика» — это вольный пересказ популярной гофмановской сказки с еще более добрым концом.

Когда Чайковский брался за «Щелкунчика», никто не знал, что это его последний балет. Все были рады, что он взялся за эту работу, кроме него самого. Для него это было выполнение заказа дирекции императорских театров, зарабатывание денег, и написание музыки шло достаточно туго. Ведь он в то время был сильно очарован оперой «Иоланта» и менее очарован балетом «Щелкунчик». В итоге получилось, что «Иоланта» известна отдельными ариями, а «Щелкунчик» стал мировым хитом балета.

Отвечая на ваш вопрос, на «Щелкунчике» отразилась популярность в XIX веке сказок Гофмана и Дюма, а сегодня — это все-таки великое композиторское мастерство Петра Ильича Чайковского.

Когда Чайковскому предложили работать с Мариусом Петипа, он достаточно быстро согласился. Ведь ему очень нравилась четкость и конкретность балетмейстера.

Петипа, когда начал работать с «Щелкунчиком», очень тяжело заболел, у него умерла одна из дочерей, и он сам был на грани жизни и смерти. Он придумал либретто, разработал сюжет, написал план-заказ для Петра Ильича Чайковского, но сам ставить не мог и передал дела своему ассистенту — второму балетмейстеру Льву Иванову.

И ВСЕ-ТАКИ МУЗЫКА

Петипа ставил очень конкретные задачи перед композитором. Получается, что «Щелкунчик» — это, в первую очередь, танец, а потом уже музыка?

Прежде всего это все-таки музыка, потому что так исторически сложилось, что балет был популярен в хореографии Льва Иванова. Его «Щелкунчик» прожил достаточно долго – до 20-х годов XX века. Потом его сменили другие версии — другое время, эпоха конструктивизма, другого взгляда на наследие XIX века. В 30-е годы появился «заменитель» — спектакль советского балетмейстера Василия Вайнонена, который по либретто Петипа сделал такой добротный советский балет-сказку. Мне очень хотелось обратиться к истокам и показать именно первоначальный спектакль во всей прелести сценографии и костюмов XIX века, продемонстрировать, что это не менее замечательно, чем балет 30-х годов XX века.

Как проходила работа по реставрации балета?

Мне, как балетмейстеру-реставратору, надлежит заниматься спектаклями прошлого и, конечно, приходится работать с огромными пластами различных знаний. Для того, чтобы что-то найти, нужно хорошенько поработать и покопаться. Конечно, это все архивы и библиотеки нашей страны. Прежде всего это город Петербург, потому что там есть архив дирекции Императорских театров, где хранятся эскизы костюмов и декораций, это Санкт-Петербургская театральная библиотека и Санкт-Петербургский театральный музей.

Расскажу практически детективную историю про документы хореографической нотации балета «Щелкунчик», придуманной в России. Система записи танца в России была создана в XIX веке, хотя людей, связанных с танцем, это волновало еще с XVI века.

Танцовщик из Мариинского театра Владимир Степанов увлекался анатомией и придумал, как можно зафиксировать движения и записать танец. Когда он поехал в Москву распространять свою новую идею в московскую балетную школу, он там простудился и умер. Но его систему перенимает танцовщик, потом главный балетмейстер Большого театра Александр Горский. В дальнейшем его последователь Николай Сергеев, характерный танцовщик Мариинского театра, когда становится режиссером, записывает 23 спектакля, среди которых был и «Щелкунчик». Наступает революция, и в 1918 году Сергеев забирает, как он посчитал, свое имущество, включая все записи балетов, и увозит все через Ригу и Париж в Лондон. Так основой английского балета становятся русские спектакли «Лебединое озеро», «Спящая красавица», «Коппелия» и «Щелкунчик», которые начинают идти с 30-х годов на английских сценах.

В конце 50-х годов Сергеев умирает, оставляя бумаги своей ученице-балерине. Она не знает, что с ними делать, и продает на аукционе. Документы попадают в Гарвардский университет под Бостоном, где они благополучно лежат. Никто на них не обращает внимания. Заглядывают только избранные люди. Среди таких избранных людей был и я, который интересовался, но с большим трудом доставал копии этих документов.

Когда мне предложили сделать в Японии спектакль, я собрал огромное количество того, что было в нашей стране, и использовал то, что еще было в этих увезенных документах по системе записи танца. Начал с этим разбираться. Плюс, руководя балетом Большого театра, я часто выезжал на гастроли в Лондон, где английские балетные тетушки, которые когда-то танцевали в этих спектаклях, показывали мне разную хореографию, которая дошла до сегодняшнего дня передаваясь «из ног в ноги» и «из рук в руки». И вот с этим материалом мне выпала возможность попробовать поработать сначала в Японии, а потом в Берлине.

БЕРЛИН И РЕКОНСТРУКЦИЯ

Как вас пригласили в Берлин?

Мне предложили поставить спектакль в Берлине. Для меня это было большое откровение, потому что с таким названием, как «Щелкунчик», редко зовут. Это настолько популярный в мире балет, что нет ни одной труппы, где бы он не шел, тем более к Рождеству. Трудно пробиться в театры, которые имеют уже свои версии спектаклей. Но так как я никогда не ищу легких путей и все время смотрю с позиции сегодняшнего дня в прошлое и занимаюсь реставрацией балетов, мне повезло, и мои идеи заинтересовали руководство Берлинского балета. Они пригласили меня сделать именно реконструированный русский спектакль 1892 года в тех же декорациях и костюмах Мариинского театра. Мы с моим соавтором Василием Медведевым поставили этот спектакль на сцене Берлинского государственного балета. Он успешно шел, и все было хорошо до тех пор, пока не произошла «отмена русского искусства» в Европе. Видимо, это было знаком, что пора возвратить русского «Щелкунчика» России.

В Берлине в спектакль просили внести ряд изменений, связанных с острыми темами «блекфейс» и стереотипами об азиатской культуре, которые акцентированы в современном немецком обществе. На самарской сцене будут учтены «правки», или мы увидим реконструкцию оригинального спектакля 1892 года?

Берлинская публика с восторгом приняла этот балет. Действия в спектакле происходят в немецком городе Нюрнберг, и мы вместе с художниками и хореографами прошлого показали немцам Германию XIX века, в оформлении, в костюмах, в традициях. Об этом было очень хорошее представление в России XIX века. Немцы были в восторге. Были аншлаги, и Берлин ломился на этот спектакль. Никакого отторжения не было изначально. Но начались политические игры нового руководства, пришедшего на смену Владимиру Малахову. Театр сотрясали политические интриги, а люди захотели быть в тренде, вот тогда они и затеяли эти фантастически надуманные истории. Это все такая нехорошая спекуляция на вещах, которые ни до, ни после не вызывали никакого отторжения.

Вы работали в разных странах мира. На ваш взгляд, есть ли какое-то отличие в восприятии «Щелкунчика» в разных странах мира — в Японии, в Германии, в России?

Абсолютно нет. «Щелкунчик» превратился в бренд Рождества и Нового года. Это абсолютно универсальная история, приятная взрослым и интересная, умилительная для детей. С одной стороны, сказка очень простая, а с другой стороны, в ней Гофман заложил некий подтекст, который могут воспринимать в другом возрасте уже совсем иначе.

Для взрослых это, наверное, история возвращения в детство. Все отмечают момент взросления, обретения первых чувств на фоне праздника. Мы всегда ждем от Нового года чуда, перехода через какой-то рубеж, где растворится наша предыдущая жизнь и после елок и игрушек возникнет что-то волшебное или новое, более прекрасное.

Конечно, очаровывает не только простота и ясность этой волшебной истории, случившейся в рождественскую ночь, но и, конечно, великая музыка Петра Ильича Чайковского. Его имя стало брендом не только русского искусства, но и всей музыки. То, что он сумел вложить в свою музыку, стало волшебным ключиком, который до сих пор каждый год открывает детские и взрослые сердца.

НЕСПЕШНОСТЬ И ПОДЛИННОСТЬ

Насколько важна в реставрации балета доскональность, и следует ли учитывать, что в XIX веке были другие ткани, свет?

Все было другое. Я не пытаюсь реконструировать и никогда не объявляю, что занимаюсь полной реконструкцией. Это невозможно сделать. Я восстанавливаю только образ театра конца XIX века. Многое изменилось: свет, фактура тканей, амплитуда движений, тела танцовщиков и танцовщиц. Но образ волшебного театра XIX века прекрасен. Минимализм XX века забрал много прелестей старинного театра.

Старинный театр — неспешный. Тогда еще не появилось кино, телевидение, интернет, но было чтение, гости, балы, собрания, увеселение в парках, на лодках по реке. И в этом неспешном мире театр занимал огромное место. Театр был частью образования и воспитания, а не только местом светских сплетен и возможностью показать себя. Это прекрасно понимали наши цари и никогда на театр денег не жалели. Не зря у нас работали все выдающиеся иностранные балетмейстеры. У нас была богатая страна и богатая дирекция Императорских театров. Театр — это витрина государства. Над спектаклями того времени работали выдающиеся люди, создавая прелесть балета XIX века, которая растворилась за новым искусством XX века.

Мне хочется, чтобы таинство театра XIX века, его волшебство и магия, дошли до сегодняшнего дня. В основном все смотрят вперед, а я смотрю назад. Именно для того, чтобы утраченные ценности театра XIX века показать сегодняшнему зрителю.

Сегодняшний «Щелкунчик» — это спектакль с ароматом эпохи конца XIX века. Да, по декорациям, костюмам и отчасти по хореографии — это будет тот спектакль, который видели многие выдающиеся люди своего времени, в том числе и сам Петр Ильич Чайковский. Это будет тот спектакль, который дожил до 20-х годов уже XX века.

«Щелкунчик» технически сложный спектакль для современных танцовщиков?

Очень сложный, потому что все это волшебство требует большой работы. Именно это волшебство во многом и ушло из спектаклей XX века. У нас вы снова увидите люки: появление персонажей из разных частей архитектуры сцены — из пола, шкафа, стены и так далее. Будет знаменитый рост елки, комнаты, предметов, для которого Чайковский и придумал грандиозную музыкальную тему. Это огромное количество бутафории и вещей, которые были маленькие, а стали большие. Это волшебное превращение комнаты в зимний лес. Увидите путешествие на ореховой скорлупе.

Все это уникальности XIX века, когда буквально, как на острие ножа, на пуантах проплывает балерина и волшебный шарф улетает в поднебесье, и еще много-много всего прекрасного для зрителей и технически сложного для современных танцовщиков. И все это ожидает зрителей внутри волшебного действия, поэтому даже на афише мы написали о том, что мы показываем балет-феерию — это такой специфический жанр, такое волшебство, рожденное в XIX веке, в сказочной атмосфере 1892 года.