Русские на Венецианской биеннале-2015: главные имена

Глюкля (Наталья Першина-Якиманская)

В Венеции будет мое видео «Крылья мигрантов» и инсталляция «Одежды для демонстрации». В последней речь идет о протестах зимы 2011–2012 годов, когда общество, как раненый подросток, ринулось на площадь. Я тоже не смогла усидеть дома и, нацепив одежды ФНО на палку, вместе с мамой и дочерью в срочном порядке на первом же попавшемся частнике ринулась к ТЮЗу. Первым произведением, которое появилось тогда, была старая дырявая скатерть с надписью «Неужели мы все как эта старая тряпочка?». В принципе, так и надо было бы назвать эту работу. Но Окуи Энвезор, куратор проекта, предпочел назвать ее более отстраненно. Там, у ТЮЗа, в декабре 2011 года была атмосфера, которая запомнилась навсегда: все были вместе, появилась надежда, это был настоящий прорыв. И вот передо мной стоит безумно сложная задача: c одной стороны, воссоздать ту атмосферу, а с другой — отрефлексировать тогдашние события, очертив модель будущих стратегий сопротивления с позиций поэта и феминистки. Пока я остановилась на образе агрессивной жертвы как такой устрашающей силы народного духа, вот тружусь сейчас, соединяя старые одежды с Удельной и новые ткани. Что касается постановочного видео «Крылья мигрантов» — последние несколько лет я в своих проектах participatory art (практика современного искусства, которая выражается в прямом, игровом или провокационном, контакте художника со зрителями. — Прим. ред.) все время создаю ситуации, где художники и другие культурные деятели встречаются с людьми не из сферы искусства — например, как в этом фильме балерины и мигранты. Я давно ношусь с такой утопической и безумной идеей, как создание театра для мигрантов и художников: считаю, что это помогло бы преодолеть многие негативные явления в обществе. Также предметом негасимого интереса являются становление такого общества, где главный герой — подросток, и формы протеста, которые мы должны изобрести, чтобы прорваться к светлому будущему и не дать нашим детям загнуться во тьме мракобесия, национализма, ксенофобии и прочего убожества. По сравнению с платформой «Что делать?» (в группу входят Дмитрий Виленский, Николай Олейников и другие. — Прим. ред.) у меня более чувственный подход. Я порой не согласна с эстетикой группы, которая отрицает слабость как категорию, достойную быть полноценно представленной в искусстве. Для меня показать разорванную тряпку или хрупкую, нежную ткань не является чемто постыдным, а для многих членов «Что делать?» это неприемлемо, они сразу же думают о том, что это приманка для врага. Считаю, это отчасти мачистская точка зрения. Однако благодаря титаническому труду Цапли (художница Ольга Егорова, участница «Что делать?». — Прим. ред.) и моему скромному участию немного удалось изменить такое отношение к слабости и хрупкости».