Как наполнить улицы города современным искусством, и готовы ли к этому люди

Какие практики интеграции искусства в городскую среду вы считаете наиболее успешными?

Очень сложный вопрос, потому что я как будто бы ставлю оценки в классный журнал. Поэтому сразу оговорюсь, что все мои рассуждения и выводы – это мое личное мнение. Как и у любого эксперта: все равно в оценках преобладает его личное, субъективное мнение, в зависимости от его предпочтений, насмотренности, вкуса. У меня, наверное, будет больше зарубежных примеров. Ричард Серра – один из моих любимых, и мне кажется, что его работы очень органично вписываются в ту среду, где вырастают его скульптуры. Хотя прекрасно «вписанный» в пространство арт-объект Tilted Arc вызвал большой скандал и в итоге был перемещен, из-за чего потерял свой смысл.

Конечно же, Cloud Gates Аниш Капура. Не зря почти все, кто читает лекции по паблик-арту, вставляют его в свои презентации. Очень люблю проект «Четвертый постамент» на Трафальгарской площади из-за постоянного движения, обновляемости и непредсказуемости.

Но каждый из примеров, который я назвала, я отметила по разным причинам. Нельзя сказать однозначно – это лучшее. Каждый объект мне нравится по-своему, но, пожалуй, главное мерило для меня – это сайт-специфичность. Создание арт-объекта, арт-проекта или арт-практики для конкретной локации с ее историей, особенностями, актуальным состоянием, проблемами, потребностями и пользователями. Потому, если возвращаться к российским примерам, мне очень нравится, как работает с пространством и со смыслами Алексей Лука. Он архитектор и очень точно чувствует пространство. Ну и, конечно, по-моему мнению, невероятно тонко и глубоко к созданию и интеграции в пространство своих работ подходит Николай Полисский. Я несколько раз была свидетелем того, как он проводит свое художественное исследование. Он крайне редко предлагает эскиз, идею, не съездив на место, не познакомившись с контекстом. А это время. Вот буквально недавно, в конце прошлого года мы с ним ездили в ленд-арт парк Тужи в Забайкальском крае: чтобы было понятно, это шесть с половиной часов на самолете, три часа на машине плюс разница часовых поясов. Но он не соглашается без этого. Потому что считает, что нужно увидеть место, познакомиться с людьми и узнать от них про землю, на которой они живут, потому что он придумает, построит, а жить с его скульптурой и высказыванием им. И это очень большая ответственность художника – выход в общественное пространство. И не все это понимают. Я, конечно же, перечислила не всех, кто мне нравится, но и мы сейчас не рейтинг составляем.

Чего не хватает Самаре в сфере паблик-арт?

Не хватает визуального кода – очень много визуального вандализма.  Я имею в виду большое количество наружной рекламы, разношерстный дизайн вывесок, которые часто наслаиваются одна на другую. Причем они уже теряют свой смысл и рекламный эффект, потому что жители города видят просто набор визуального мусора.

Ну и, конечно, как во многих российских городах, не хватает готовности администрации города и жителей к появлению современного искусства на улицах. Готовности к тому, что это будут не герои из мультиков и любимых кинофильмов, а искусство, которое не всегда понятно с первого прочтения, но требует внимательного изучения. И здесь важна просветительская работа и с жителями, и с чиновниками, и с бизнесом. Они просто мало знают об этом, но уверена, что узнав о мировом опыте, о том, как паблик-арт «работает» в городах, смогут понять и принять.

Как подходят к этому в мегаполисах?

Ну, конечно, самые яркие примеры, как работают с искусством в общественном пространстве, – за рубежом. Просто потому, что в Европе, Америке начали интегрировать искусство в общественное пространство и регламентировать эти процессы достаточно давно. Конечно же, речь идет о фондах, которые организовываются для того, чтобы в них аккумулировались средства от так называемого процента на искусство: когда девелоперские компании и застройщики, которые строят что-то в городе, обязаны перечислить один процент от своего дохода от построенных зданий в эти фонды. В этих фондах есть уже прозрачная  структура, включающая экспертные советы, в которые входят как представители художественного сообщества, так и администрация, архитекторы, представители городских советов. И они принимают решение, какое искусство должно появиться в городе. Вернее формируют запрос, дальше происходят опен-колы, по итогам которых эксперты отбирают работы. И после этого арт-объекты появляются в городе. Причем под арт-объектами нужно понимать, что это не только объектное искусство, это и саунд-арт, медиа-арт, совершенно разные медиумы.

В Москве сейчас ведется активная работа по этому вопросу, очень много обсуждается решений, которые могли бы изменить, регламентировать процесс появления современного искусства в общественном пространстве города. Я точно знаю, что сейчас разрабатывается программа определения общественных мест, в которых паблик-арт может появиться. И вот недавно был круглый стол в Зарядье, команда которого организовывает большой городской проект «Здесь и сейчас», в рамках которого в городе устанавливаются, пока на временной основе, арт-объекты художников. И на этом круглом столе присутствовали разные представители как девелоперов, так и городских структур, а также кураторы, художники, продюсеры, представители архитектурных бюро, представители музеев. Они обсуждали как раз, какие действия нужно предпринять, что нужно сделать для того, чтобы был какой-то регламент, и чтобы современное искусство регламентировано появлялось в городе. При этом обсуждали в том числе абсолютно насущные проблемы, у кого это должно становиться на баланс, кто за этим должен ухаживать в дальнейшем, потому что арт-объект появился, а дальше он должен жить, реставрироваться в случае утрат и так далее. И как один из вариантов, это должна  быть какая-то структура, какой-то бюджет, который аккумулируется в подобных фондах. Ну и, конечно, должна быть законодательная основа.

C какими проблемами в вашей деятельности вам приходилось сталкиваться?

Проблем было огромное количество: и смешных, и трагичных, и глупых.

Когда мы готовили наш первый фестиваль уличного искусства «Лучший город земли» в 2013 году, тогда еще не было закона о граффити, который сейчас регламентирует нанесение муралов. Согласовывали на уровне Управы. Обсуждение эскиза художника Рустама Кьюбика проходило примерно так: «Что-то странный какой-то этот мальчик на рыбе. Может, он обкуренный?» Это был спич главы Управы.

В Якутске прекрасную работу испанского художника Окуды Сан Мигеля назвали проявлением мракобесия, темных сил, и далее уже мысль дошла до абсурда. Музей, с которым мы делали тогда якутскую Биеннале, поставил ее себе во двор, и все успокоились.

На паблик-арт фестивале на ВДНХ в 2015-м постоянно отрывали «плюшевого» зайчика, который придерживал колонну скульптуры «Зыбкость» Ростана Тавасиева. А зайчик вообще был отлит из эпоксидки и прикручен к массивным металлоконструкциям. Но его не забирали, а оставляли рядом. Это был творческий вандализм. Много всего было и продолжает происходить. Книгу историй можно выпустить.

Супрематический куб: удачный или неудачный кейс, на ваш взгляд?

Нельзя так однозначно сказать. Но мне все же кажется, что выбрано не самое удачное место. Ему там тесно. Я бы перенесла его на площадку к центральному входу в Фабрику-кухню или на более свободную внутреннюю территорию.

Сейчас, опять же, много визуального шума вокруг и нет обзора. А с точки зрения диалога с архитектурным ритмом Фабрики-кухни, мне очень нравится. И с точки зрения просвещения тоже. Нужно наполнять  города хорошим искусством. Искусство – это базовая потребность.