Фотограф и художница Ольга Усольцева открыла школу психологической фотографии и курсы арт-рехаба. На них помогают разобраться в себе и пережить профессиональное выгорание. «СМР.Собака.ru» узнала, почему фотография напрямую связана с психологией, какие бывают творческие кризисы и как с ними бороться.
Расскажите, что такое школа психологической фотографии и для чего она нужна.
В школе психологической фотографии учат не столько фотографировать, сколько наблюдать за собой. Ведь любой снимок показывает человеческую личность и те вещи, которые мы несем внутри себя: детскую травму, переживания, отношения с людьми, то, кем мы хотим стать, а кем являемся. Если несколько людей будут фотографировать один предмет, то каждый сделает это по-своему: для кого-то здесь будет личная история, для кого-то упражнение на композицию, а для меня, допустим, просто красивое сочетание цветов. Предмет один, а вариантов его снять – масса. Фотография – это не только техника, цвет и свет, фотография – это еще и про мысль, посыл и идею.
Например, есть документалистика, которой я сейчас занимаюсь. Ты работаешь от себя, придумываешь что-то или откликаешься на то, что подкинула жизнь. И начинаешь разбираться в этой теме, изучать, чтобы потом в картинках рассказать историю. Документалист должен быть не только молчаливым наблюдателем. Он должен аккуратно с точки зрения социологии войти в изучаемую среду, а потом также аккуратно выйти из нее. Люди думают, что нужно делать все эти проекты нахрапом, мол, пришел, снял и убежал, опубликовал и забыл. Но это не так.
Что может получить человек в вашей школе?
Навыки. Люди чаще всего приходят в фотографию для того, чтобы заработать. Основное в фотографии – это цвет, свет и сюжет. Как только ученики со всем этим справляются (самостоятельно или в фотошколе), многим становится скучно. И тогда они приходят к нам разбираться: что такое фотография, как она появилась и зачем ее вообще исследовать.
Существует как минимум восемь основных видов фотографии: от фотожурналистики и документалистики до галерейной и рекламной. А внутри каждого вида и того больше вариантов.
В Самаре такому взгляду на фотографию учит только Кристина Сырчикова в галерее «Виктория», но в психологию она не лезет. А мы лезем, так как мы вообще не столько про технику, сколько про внутреннее, про личность, опыт и персональный взгляд.
Мы работаем не для всех. Я всегда за уникальность. У нас много людей, которые через какое-то время разворачиваются и уходят, потому что не хотят, чтобы их грузили историей и психологией, которым нужны только мануалы. И это нормально. Меня интересует три человека, но разделяющих мои взгляды, в которых я могу вложить зернышко за зернышком, а не десятки фотолюбителей, которым фотография интересна постольку поскольку.
Тогда для кого вы работаете?
Наш подход интересен тем, кто хочет глубоко разобраться в вопросе. У нас больше лекций, потому что люди, которые к нам приходят, в основном находятся в творческом кризисе: практики было много, а куда развиваться – не понимают. Мы корректируем направление и помогаем выяснить, что делать. Когда человек это осознает, у него возникают мысли «как», «для чего» и «почему» именно он должен куда-то идти.
Мы недавно делали анализ аудитории наших курсов и выяснили, что у нас четыре типа студентов. Школьники и студенты, которым нужно получить все ответы прямо сейчас: как повысить свой ценник и сделать красивые картинки; взрослые люди, которым скучно и нужно «не позорное» хобби, а также место для общения; люди, которым нужны мануалы, возможности и хорошее портфолио. И, наконец, статусные мужчины, которым тоже нужно хобби, помогающее рассказать о себе, своих трофеях, а также сбежать куда-то, хотя бы на два часа в неделю от своей большой, переполненной обязанностями и звонками, жизни.
Обязательно ли уметь фотографировать, чтобы к вам попасть?
В школе четыре преподавателя, и у каждого есть большой опыт и влюбленность в свое дело. Если совсем не умеете фотографировать, то вам к Косте Щербаку. Его курс так и называется: «Я купил зеркалку». В течение пяти занятий он расскажет все: какой фотоаппарат купить, как работать с камерой, как там внутри всё устроено и т.д. Костя – технический гений, он обожает все эти кнопочки, детальки и механизмы.
Если с опытом все хорошо, то ученики делятся на три направления: либо они идут к Роме Алехину учиться студийному свету, либо к Кате Винокуровой обучаться предметной и фуд-фотографии. Есть и мой курс: документалистика и коммерческая фотография.
Я очень люблю своих преподавателей и говорю о них при каждой возможности. Потому что Рома, допустим, невероятно круто чувствует свет. В Самаре в принципе много хороших фотографов, но в Рому это ощущение света буквально встроено, поэтому я обожаю рассматривать его работы. Катя просто маньяк «предметки»: у нее огромный архив альбомов, книг и каталогов предметной и фуд-фотографии. И ее работа от препродашна и съемки до постпродашкна – просто искусство. Обожаю за этим наблюдать.
Одним словом, мы все – фанаты своего дела, идущие по принципу «как все устроено», «откуда что взялось» и «почему так?».
Школа как-то связана с арт-терапией?
Ни в коем случае. Я педагог, а не психолог. Мне всегда очень страшно лезть в вещи, в которых я не разбираюсь досконально, а потому не смогу контролировать. Поэтому в нашей школе психологии ровно столько, сколько нужно для творчества: мы учим наблюдать за собой и идти по некой последовательности вопросов, которые позволяют отрефлексировать или выстроить свой путь.
Арт-терапия – другой проект, параллельный, называется «Арт-Рехаб» и идет в соавторстве. Я долго искала человека, который был бы со мной на одних ценностях. И когда вдруг встретилась со старым другом, Аленой Филипповой, музыкантом и гештальт-терапевтом. Я была счастлива – поиски закончились.
Арт-терапия сейчас очень популярна, но не совсем понятно ее назначение.
Я не могу говорить за всю арт-терапию, поэтому просто расскажу про свой «Арт-Рехаб». Это место, где людям помогают выйти из творческого кризиса. Это система девяти шагов, поскольку из любого кризиса нужно выходит постепенно. Каждый шаг занимает две недели.
Сначала мы знакомимся с людьми и выясняем, в чем состоит их личный кризис, так как за каждой творческой задачей состоит что-то совсем другое. В основном, это страх будущего, карьерные истории и незнание, куда развиваться дальше. Мы работаем с этим.
У меня была подобная история: до 2016 года я была богатым и успешным фотографом. Но однажды, сделав за новогодние праздники пятьдесят семь фотосессий за шесть недель, я убрала фотоаппарат подальше и сказала себе «никогда больше». Я понимала, что хочу фотографировать, но не хотела снимать дальше именно это направление. Кончился смысл в фотоссессиях. И я начала думать: «А что дальше? Я так и буду это все снимать годами? Но ведь я могу больше! Правда, не знаю, что именно, где и как. Но точно – не это».
И это острое чувство несоответствия с тем, чего я хочу и могу с тем, что я умею, глодало очень долго. Я знала, где-то есть то, что называют настоящей фотографией, и стала это искать.
Он же мне посоветовал школу «DocDocDoc» Миши Доможилова в Санкт-Петербурге, которую через год я благополучно закончила, осознав, что на самом деле хочу снимать жизнь, истории, правду и свой взгляд. И это было потрясающим прозрением. Поэтому на «Арт-Рехабе» я идейный вдохновитель и представитель от художников, а Алена занимается сложными психологическими подоплёками и практиками. Я – тот, кто общается с людьми, своими вопросами выводит их на проблему. Алена же подбирает под них инструменты.
Что происходит на занятиях?
Мы общаемся, рисуем, поем, танцуем и музицируем. Наш первый «Арт-Рехаб» вообще был на набережной, в укромном уголке. Пришли два фотографа, два художника, телесный практик, драматург и музыкант. Сначала мы говорили о том, что такое творчество, потом восстанавливали свои границы, так как человек часто продавливается под запросы жизни и близких, а дальше делали практики по выпусканию блоков из тела.
В следующий раз мы ставили цели, проверяли возможности и восстанавливали и очищали свои ценности.
Люди боятся раскрывать себя публично, но фишка в том, что их проблемы не уникальны. Когда они приходят с разным набором проблем, мы всё равно можем их объединять в одну группу, потому что все они примерно об одном и том же. Это не про творчество, а загон на уровне жизни: Кто я? Как дальше жить? Сплошной Чернышевский. Один из самых простых случаев – это «я получил, то, что хотел, а что делать дальше – не знаю». Тут нужно отращивать новые ценности, и эти вещи мы с Алёной даём.
Насколько длительный эффект от арт-терапии?
Это очень индивидуально. Кто-то долго зреет, а кто-то сразу выходит из кризиса. Мы даем инструменты и практики, чек-листы вопросов к себе. И это – всегда можно достать и применить.
Некоторые после занятий бросают свое дело, потому что осознают, что это не их, а некоторые поднимаются и совершенствуются. Это сложное и облегчающее знание, когда осознаешь, чем именно нужно заниматься. Если человек понимает, что он в творческом кризисе, но ему не хватает внутренних ресурсов и поддержки, он может прийти на групповую терапию. Но когда ты как мерцающая батарейка, еле-еле мигающая на дне, то откуда взяться силам? Надо осознать, что ты в кризисе, капитулировать и прийти к нам.
Текст: Катерина Маршалюк
Фото: Михаил Милберг, Катерина Пригарняя, Полина Мехтиева, Ольга Усольцева.
Комментарии (0)