Фильм Рустама Хамдамова «Бриллианты» с Ренатой Литвиновой и Дианой Вишневой поехал на фестиваль в Венецию. А это значит, что судьба картины, в отличие от ставшего классикой, но редко показываемого дебюта 1967 года «В горах мое сердце», незаконченных «Нечаянных радостей» и арестованной французским продюсером «Анны Карамазофф», сложилась: ее можно будет увидеть на экране.
Что бы вы сейчас делали, если бы вам было двадцать лет?
Если бы я был молодым, я бы точно купил дом в деревне и никуда не рыпался. Занимался бы садоводством. Цветы разводил, дома строил. С удовольствием делал бы деревянные окна. Не дай бог эти финские, чешские или итальянские стеклопакеты, где пластмасса шириной двенадцать сантиметров! Видеть их в Ленинграде невыносимо.
Бытует мнение, что молодые режиссеры безграмотные и бескультурные.
Культуру предопределяет происхождение. Любой разумный человек понимает, что в 1960-е годы в кинематографе было изобретено
все. И в «новой волне», и в итальянском, и в польском кино. Сейчас же царство чистой технологии. Вещи, которые изобретают молодые дизайнеры, никакого отношения к искусству не имеют. Никто не говорит, что последние фильмы Феллини и Антониони были плохими. Вся архитектура была сделана в 1920-е годы. А теперь дом не квадратный, а круглый или похож на огурец. И что, им следует восхищаться, этим огурцом?
Чему нужно учить режиссеров?
Режиссеров, конечно, нужно учить. Но все киношколы прекратили свое существование. Нет римской киношколы, исчезли киношколы на Кубе, в Пекине. Любой корейский фильм – это абсолютно европейское кино, только актеры с узкими глазами. Ничего национального у них и в помине нет. Вот Северная Корея освободится, и их первый фильм будет премирован во всех Каннах и Венециях. Интерес видят только в новой расе. Смотришь на современных людей и думаешь, что это какие-то накопители впечатлений. Я раньше думал, что только Париж – город накопителей впечатлений, ну еще Лондон и Нью-Йорк с Москвой.
Вы часто говорите о кризисе искусства.
Кризис всегда виден по одежде. Сейчас модно все – любой каблук, любая прическа, а прическа Брижит Бардо и Мэрилин Монро – это же две разные вещи. Мэрилин Монро – солдатская радость, приплюснутый затылок, ужас. Сейчас эта солдатская радость стала звездой номер один. Глобализм уничтожил классовое сознание. Нет элиты, нет аристократического класса. Глобализм уравнял людей, и, может быть, это даже хорошо для среднего человека. Пролеткульт, о котором мечтал великий Ленин, победил без всякого Ленина. Раньше по речи можно было понять, что человек из хорошей семьи. А теперь все говорят на одном языке. Как отличить интеллигентную девушку от какойнибудь особы из Бибирева? Никак!
Какие словечки вам особенно ненавистны?
Давайте перечислим: «типа того», «в принципе», «супер», «класс», «практически». Но понимаете, если культурный человек произносит какую-нибудь гадость, то он умело ее произносит.
Когда вы говорили о том, что «Бриллианты» будут очень декадентской картиной, что вы имели в виду?
Декадентская, на мой взгляд, значит прекрасная. Декаданс в том смысле, что на перчатку надевается кольцо, и оно большего размера, чем положено. Такие вот изощрения. В шкафу должно быть подлинное шелковое белье, как требовал Висконти. Да, туфли и сережки решают очень многое. Еще Лотман сказал, что форма формирует содержание.
Почему первоначальное название вашего фильма, «Похищение чужого», было изменено на «Бриллианты»?
«Похищение чужого» очень трудно перевести на другой язык. Это название по-итальянски уже не звучит. Тем более у меня есть в проекте еще две новеллы: «Яхонты» и «Медь». Вторая новелла тоже будет сказкой о преступлении ради любви. В «Бриллиантах» героиня Дианы ворует в ювелирном магазине бриллиантовую брошь, а в следующей сказке будет убийца. В третьей новелле – старая пианистка, которая также совершит преступление.
Рената Литвинова играет в «Бриллиантах» даму с длинным носом, склеенным из газеты «Известия».
Ренату в какой-то степени тоже сделал я. Я сказал ей простую вещь: «Никогда не трогай руками лицо». Ни одна кинозвезда прошлого не трогала рукой волосы и лицо. А нынешние актрисы бесконечно причесывают волосы. Та же Джулия Робертс – если завязать ей руки, выяснится, что она ничего не умеет.
Расскажите о своем детстве в Ташкенте.
Да, я ведь тоже не в Версале родился, но я застал викторианскую культуру. Во времена моего детства в Ташкенте построили Большой оперный театр. В этом театре я сидел каждый день, потому что моя русская нянька была костюмершей, она шила, стирала, гладила. Когда приехала танцевать Уланова, мы вместе с нянькой ползали по сцене, искали шероховатости. Сейчас разве можно такое представить?
А какая в Ташкенте была мода?
Помню, когда я учился в вечерней школе, у меня была соседка – певица из ночного кинотеатра, и она хотела сделать прическу, как у Бардо, а мы не знали как. Тогда не было консервных банок из пластмассы, она взяла простую банку, сделала что-то волшебное с волосами и пошла петь. И директриса школы, Софья Исааковна, сказала: «Ты больше в школу не придешь», – а через неделю сама спросила, как делать такую прическу.
Хороший вкус – это ведь и образ жизни?
Знаменитая балерина Екатерина Гельцер, которая первой из балерин стала народной артисткой Советского Союза, в 1925 году ходила по улице Горького в каракулевой шубе и с большим орденом Ленина на груди. И вот она написала послание человечеству: «Артисты, никогда не пейте красное вино, только водку, потому что от водки сосуды не сужаются. Второе: одевайтесь в Париже, а не в Моссельпроме. Третье: радуйтесь, что о вас пишут гадости, – вы живая».
Вы любите читать гороскопы. Что было в последнем прочитанном вами гороскопе Рустама Хамдамова?
Там было написано: «Никому не давай интервью». Помните: прежде чем писать об искусстве, нужно просто быть в нем.
Интервью: Аглая Чечот
Фото: Серж О
Комментарии (0)