Бандитский Петербург: как была устроена преступность в XIX веке

Полиция

В каждом районе Петербурга были полицмейстеры, но наибольшая их концентрация была на Сенной площади – самом злачном и опасном месте города. Впрочем, стражи порядка относились к своим обязанностям безалаберно. Вот как писал об этом Всеволод Крестовский в книге «Петербургские трущобы»: «Часу в двенадцатом вечера я вышел от одного знакомого, обитавшего около Сенной. Путь лежал мимо Таировского переулка. Первое, что поразило меня, это — кучка народа, из середины которой слышались крики женщины. Рыжий мужчина, по-видимому отставной солдат, бил полупьяную женщину. Зрители поощряли его хохотом. Полицейский на углу пребывал в олимпийском спокойствии. «Подерутся и перестанут — не впервой!» — отвечал он мне».

Полицейские были тесно связаны с миром криминала. Воры и бандиты часто были «двойными агентами»: их ловили, шантажировали, угрожали, что сошлют в Сибирь. Если человек соглашался сотрудничать и сливать информацию, то его отпускали. После этого в бандитском мире он опускался на дно, ничего позорнее этого не было. Из просто маргинала он превращался в неприкасаемого. Даже было такое оскорбительное выражение: «Псам на своих куковать». «Вербовали» полицейские и проституток, но их заставляли не только передавать информацию, но и делиться частью прибыли.

Воры

Правили балом в дореволюционном Петербурге воры, которых здесь было очень много. У них существовал не только свой свод законов и понятий, но и особая классификация. Грубо говоря, они делились по специализациям.

Уличники – те, кто орудовал на улице, в том числе карманники. Чаще всего их встречали на Сенной – в те времена на огромном местном рынке всегда была толпа. Также комнатные и домашние воры, ночники – те, кто работал по ночам; швецы – они брали ткань и одежду; скорняки предпочитали меха; ювелиры. Тех, кто воровал деньги в чистом виде, называли по-разному: финажник, сорник и бабочник. Скамевщиками называли тех, кто угонял лошадей. В криминальной среде их очень уважали: конь стоил дорого, а украсть его – это сложная задача, совсем не то же самое, что кошелек. Животное помнило хозяина и далеко не всегда шло за первым попавшимся человеком. Это были самые сильные, смелые и готовые на авантюры воры. Были и преступники-театралы: они брали дорогие лорнеты и бинокли.

Тех, кто занимался убийствами и разбоем, не уважали. Считалось, что воровство – это искусство, навык, который нужно развивать, а угрожать человеку может каждый.

Воры, особенно карманники, рано уходили на пенсию: ловкость пальцев ухудшалась, суставы теряли подвижность, замедлялась скорость реакции. Поэтому, как правило, промышляли на улицах молодые люди, часто начинали они еще в подростковом возрасте, а к 30 годам уходили на покой и обучали подрастающее поколение. Среди них было много беспризорников: их находили взрослые из криминального мира, кормили, иногда насильно приучали к водке, чтобы ими было легче манипулировать.

Попрошайки

Раньше на Сенной площади, помимо рынка, находилась гигантская церковь Спаса на Сенной. Конечно же, там, где есть храм, обязательно есть и попрошайки. У них тоже была своя иерархия.

На низшей ступени находились дети – им как самым слабым доставались только невыгодные места, их отгоняли как можно дальше от церкви. Чуть выше – женщины с младенцами. Они необязательно были матерями: ребенка часто брали напрокат. Детей у бедняков рождалось много, кормить их было нечем, поэтому родители могли сдавать их в аренду за часть выручки. Встречались и женщины с ненастоящими детьми: они клали в ткань полено. Стояли они чуть ближе к храму. Люди с увечьями, как правило, мнимые больные, находились уже на крыльце, так как часто эти «инвалиды» были сильнее женщин. Дальше стояли те, кто работал вдвоем. Как правило, пара состояла из здорового человека и его друга или родственника с увечьями, психически больного или недоразвитого. У них была защита и поддержка, поэтому попрошайничали они внутри притвора церкви, в своеобразном предбаннике.

Самые выгодные места занимали юродивые или те, кто их из себя изображал. Юродство считалось особым подвигом – эти люди отстранялись от социума, который только совращает и отвлекает от дум о боге. В то время у русского человека, особенно у купечества, было к ним благосклонное отношение. Считалось, что если юродивый хорошо к вам относится, то это божья отметина, и вам будет благоволить удача, поэтому им активно давали деньги.

Рабочий день у попрошаек начинался утром, они обязательно стояли перед и после литургии. Днем у них был тихий час, так как в это время в церковь никто не ходил. А в 17:00 — 17:30 они снова появлялись, потому что в 18 начиналась вечерняя служба.

Где жили воры и попрошайки

Часто у них не было постоянного места жительства: снимать квартиру или комнату они либо не могли, либо им просто не хотели их сдавать, поэтому для них было создано специальное место.

Приблизительно там, где сейчас находится ТК «Сенная» находилась «Вяземская лавра» – это целый комплекс зданий, который занимал почти целый квартал. Это было самое жуткое и страшное место Петербурга, даже полицейские боялись туда приходить. Перед тем, как появиться там, они обязательно переодевались, пытались сойти за местных, но, конечно, их часто вычисляли и могли и побить, и сделать что похуже. В этом закрытом мире действовали свои законы, и даже стражи порядка были бессильны.

В «Вяземской лавре» снимали койко-место за 5 копеек – это как 50 рублей на современные деньги. Воры и попрошайки относились к деньгам легко, все, что они заработали за день, тут же пропивали в кабаках, проигрывали в карты, и были вынуждены ночевать здесь.

Жили здесь и беспризорники, и бесконечно рожавшие женщины, все самые бедные слои населения. Крестовский описывал это место так: «Переплеты рам и стекла наполовину поломаны и повыбиты; из них торчат и высовываются всевозможные людские головы: женщины, дети – все возрасты и полы. По коридору видно, как бродит и снует взад и вперед множество разных людей – и пьяные, и лохмотники, и голодные, иные чуть ли не в полном костюме Адама. «Бродячие» женщины затевают перебранки, гуляя по тому же коридору в самом бесцеремонно развращенном виде».

Где делили и сбывали добычу

Украденное обычно сбывали там же, где и выпивали. На Владимирской существовал кабак «Ерши», где была отдельная комната для воров – о ней знали все преступники и приходили туда вечерами. Подобные места были и в питейных заведениях при борделях.

Как обманывали на рынках

Апраксин рынок – один из самых старых в Петербурге, он работал и до революции. Там можно было встретить маклаков – перекупщиков. Они стояли у входа и выхода, наблюдали за посетителями, вычисляли тех, кто что-то купил, подходили и завязывали разговор. Просили показать приобретенное и пытались убедить, что вещь плохая и не стоит таких денег. Они уговаривали человека поменяться товарами, часто еще и с доплатой, и взамен отдавали дешевку. Эта деятельность называлась «ошмалашивать».

Если маклак видел, что человек очень доверчивый, то предлагал выпить за хорошую сделку – это считалось высшим мастерством. Человека напаивали и обворовывали, часто с ворами в тандеме. То есть можно было не просто остаться без покупки, но и вообще без всего того, что на тебе надето.

Тюрьмы в XIX веке

Около современного Мариинского театра находился Литовский замок – мужская тюрьма. Его сожгли большевики, для которых он стал аналогом Бастилии. В народе его называли «Дядиным домом», а женскую тюрьму через дорогу – «Дядиной дачей».

Люди здесь сидели не постоянно, это был перевалочный пункт перед наказанием розгами или ссылкой в Сибирь. У осужденных была разная одежда: например, мужчины, обвиняемые в убийстве, носили черные воротники, а женщины – черные передники.

Тюремные игры

В тюрьме был свой сленг, правила, игры. Например, одна из самых безобидных игр называлась «В черную рожу». У только что прибывшего спрашивали: «Хочешь ли ты увидеть черную рожу?» Он отвечал: «Хочу», тогда у него забирали шапку, засовывали в трубу, чтобы она испачкалась сажей, ударяли ей в лицо и говорили: «Иди, посмотри в зеркало – увидишь черную рожу». Это развлечение считалось очень смешным.

Довольно жестокая игра – это «Похороны покойника», в нее играла вся камера. Выбирался ведущий, он изображал попа: завязывал узел на конце своего полотенца и махал им, как кадилом. Другой человек ложился на пол – он был покойником. Остальные вставали вокруг и произносили специальные слова. В какой-то момент они начинали прощаться с «усопшим»: сначала подходил поп и целовал его, а потом все остальные по очереди. Когда подходил новенький, то его насильно вдавливали в пол, лежащий крепко его хватал, а остальные начинали его бить – такая была забава.

Были и более равноправные игры: например, все тянули жребий, тот, кому он выпадал, садился на колени и упирался лицом в подушку. После этого один из заключенных бил его по спине, а тот должен был угадать ударившего. Если угадал, то они менялись местами, если нет, то его продолжали бить, пока не вычислит нападающего.

Тюремные романы

Женская и мужская тюрьмы были рядом, поэтому иногда здесь возникали своего рода романы. Заключенных каждое воскресенье водили на службу в церковь, мужчины стояли на хорах с одной стороны, женщины – с другой. Они могли переглядываться, а потом, когда контакт был установлен, подкупать работников тюрьмы, которые передавали записки и даже устраивали встречи.