Ринат Умяров – о том, как Комарово этим летом объединило академиков, миллиардеров, олимпийских чемпионов и москвичей

Поселок Комарово трудно с чем-то сравнивать. Даже с самим собой. От Келломяк осталось мало, буквально четыре трепетно восстановленные жилые постройки и несколько еще не рассыпавшихся. От культурного и субкультурного разгула молодых советских гениев из 1960-х тоже осталось всего ничего. Как почти ничего не осталось — кроме одновременно страшного и смешного особняка — от когда-то главного местного бандита 1990-х по прозвищу (вот это совпадение!) Комар. 

Золотые нулевые принесли в поселок заборы повыше. Говорят, что дух старого времени берегли одноэтажные торговые ряды с домом быта и лавками, но их спалили, чтобы соорудить там ларек с курой-гриль. Сейчас на этом месте то ли почта, то ли ничего. Память о куре-гриль хранит забавный случай: будучи подростком, в ларек на работу устроилась будущий ведущий научный сотрудник Русского музея Саша Поляновская. Семья Поляновских олицетворяет собой комаровские традиции: собирает чернику, ходит на академический пляж, помнит добрым словом фамилию Линник (погуглите «дача Линник» и обнаружите все фамилии деятелей ленинградского рок-клуба, для которых она стала студией и концертной площадкой, и одну попытку убийства музы рокеров и владелицы дачи Ирины Левшаковой музыкантом Федором Чистяковым), а модного архитектора, автора реконструкции «Манежа» Дмитрия Кривенцова знает еще худым и выбритым наголо.

В наши дни здесь все двойственно, даже сам поселок, который делится на верхнее и нижнее Комарово. Последнее считается элитным. Там дороже сотки. Там зеленей нарочно высаженная в мох трава. Там выше заборы и ярче костры амбиций. Там губернаторская дача и ­Курортная улица, которая первой приняла на себя сталинские гектары академиков. Там до строительства дамбы было море, а сейчас непригодный для общественных погружений залив. Там конный клуб, отличный ресторан Flamand Rose и благоухает роскошь. Где-то там, за неприступными перегородками лежит в земле былой интеллектуальный размах когда-то культового, а ныне бессмысленного Дома творчества писателей. Мимо этого великолепия в свободном загородном костюме иногда прогуливается директор Эрмитажа.

Комарово верхнее вместило в себя умеренное число высоких заборов, все многообразие культуры русского XX века, одну кривую улицу, на которой живет главный местный холостяк по имени Леонид, и одну косую, на которой хранят память о Галине Старовойтовой. Редкие и покосившиеся от времени комнаты в горделивых башенках с четырех сторон подперты советскими профессорскими дачами и типовым социальным жильем. Социальное жилье по финской модели от дачного треста, в котором ютилась Ахматова, современному мне напоминает «Твин Пикс», если настроение у меня хорошее, или первый сезон «Настоящего детектива», если настроение плохое. Милые, местами неказистые, именно они и являются последним приютом комаровского духа и очагом преемственности. 

Относительно доступная аренда этих строений влечет и молодых, и уже состоявшихся деятелей культуры. Известный размахом своих интересов (от контркультурной литературы до творчества Джозефа Конрада) переводчик Митя Симановский и совладелец бара «Хроники» журналист Петр Биргер сколотили коммуну и уже более десяти лет регулярно принимают гостей, бережно храня память о своих советских ­предках и их приключениях на местности. Коммуна эта множится и расползается по поселку. В разное время она включала в себя практически всех актуальных деятелей современной петербургской культуры, будь то координатор арт-программы Новой Голландии Алексей Русанов, художница Данини, перформер Александр Бурячко, учитель всея Ингрии Сан Саныч (отец того самого модного режиссера Молочникова) или оператор Булат Шарипов. В паломничество бредут от станции модные московские интеллектуалы. Пандемия продлила «Сапсан» до Комарово, и весь столичный фейсбук стройной колонной маршировал между Первой и Второй Дачными улицами.

До недавнего времени в Комарово на глаза попадались живые гении. Им доставалось от мальчишек и судьбы. Они стояли в общей очереди к автомобильной продуктовой лавке у здания администрации и пользовались уважением пространства. При желании великих можно встретить и сейчас по дороге на озеро — на мемориальном Комаровском кладбище. 

Про архитектуру можно и нужно говорить отдельно. Дизайнер Слава Валовень приложил свою руку к, возможно, самому амбициозному и вдохновляющему проекту по восстановлению дореволюционной недвижимости, который не продают, а в котором живут — в даче 1906 года постройки обосновалась писатель Ирина Оганова. Великим я считаю классицистичный долгострой в духе Павловска на улице Выборгской, который по легенде принадлежит чиновнику-неудачнику. У чиновника-неудачника хватило амбиций и не хватило ума. В результате появились чудо: собранный и даже покрытый штукатуркой и частично характерной желтой краской дом стал доминантой, вокруг которой хозяева разбили курятник и установили одну парковую скамейку. Дом этот, разумеется, стоит на продажу. Надо предложить Кустурице или РПЦ. 

Старая гвардия? Есть! Есть Гориболь! Есть Фрейндлих! И даже Набутов-старший! Комаровцы — народ разнообразный, и в этом заключается главная ценность поселка. На улице можно встретить фриков, люмпенов, хипстеров, богачей, честных советских пенсионеров, сомнительного вида подростков-мажоров, интеллигентов и толпы детей, которые ходят сами по себе. Ощущение абсолютной комаровской безопасности может шокировать новичка. Даже велосипеды с участков пропадают не каждый год! Насилие практически полностью покинуло улицы поселка и переместилось на страницы местных сообществ в социальных сетях. Там соседи бьются до последней крови из глаз, что не мешает на улицах им друг другу в эти самые глаза улыбаться. Не мешает это и писать друг на дружку пусть короткие, но регулярные доносы в администрацию. 

Насилие выместил спорт! Местные жители едут на велосипедах, ходят со скандинавскими палками, бегут по тропинкам и не покидают территорию местного ­стадиона! Олимпийский бронзовый призер баскетболист Сергей Карасев, играющий с друзьями, детьми и подругами в футбол без гендерных, возрастных и любых других ограничений, — обычное дело. 

Впечатлит новичка и инфраструктура Комарово. Детские площадки, спортивные объекты, асфальтированные улицы и поливальные машины, чистая вода из колонки на обочине, беспрецедентная для страны вечерняя освещенность улиц, собственная автомобильная развязка, в конце концов! А чего стоит «мост Полярника», построенный самым молодым директором института Арктики и Антарктики Александром Макаровым в самом конце улицы Германа? Редкие рытвины на дорогах здесь никогда не застанут запоздавшего к ужину скейтбордиста врасплох. Что еще для счастья требует простой русский человек? 

Должны же быть проблемы в этом номенклатурном раю? Должны и есть! Но и они специфические. Порой кажется, что чувство вкуса покинуло пространство вместе с гениями. Главную магистраль захватил лубочный фестиваль современного искусства на обочине. Нельзя сказать, что во всем многообразии развешанных по кустам и прибитых к веткам предметов не попадаются удачные художественные высказывания. Попадаются, но к организатору в лице женщины по имени Наталия есть вопросы. Тем более, что по счастливой случайности она является соавтором практически всех работ, которые сама же и утверждает по итогам строжайшего отбора. 

С другой стороны, когда часть местных жителей пытается через инструментарий доноса руками администрации эти объекты демонтировать, то я встаю на сторону Наталии! Почему? Очень просто! Все, чего касается рука местного муниципалитета, превращается в еще более странные объекты и жутковатые памятники. Чего только стоят холодящие кровь изваяния мальчика и девочки с корзинками для грибов и ягод. Однако есть парадокс! Даже самое нелепое и пугающее на этих улицах подвергается воздействию магии и приобретает обаяние местных ежей.

Хорошо, а по какому признаку можно выявить истинного комаровца, спросите вы? Не знаю, отвечу, я. Комаровцы очень разные и зачастую между собой даже не пересекаются. Объединяет их всех лишь одно: купаться они пойдут на Щучье озеро, а не на Финский залив.