ТОП 50 2013. Борис Гребенщиков

Музыканты, игравшие с вами в разные годы, делят историю «Аквариума» на несколько периодов.

Здесь удобнее мыслить не периодами, а витками. Был первый состав, которого почти и не существовало. Мы мигрировали с квартиры на квартиру, из квартиры на улицу, автостопом ездили в Москву. Под конец 1970-х стали что-то записывать. Строго говоря, все началось в 1980-м с рокфестиваля в Тбилиси. В 1980-е — второй виток. А в 1990-е — виток с другим составом. Потом пришли 2000-е. Сейчас, похоже, третий состав мутирует во что-то другое.

И сегодня есть чувство, что «Аквариум» переходит в новое качество. Возможно, из-за юбилея и пиар-истории вокруг четырехтысячелетия группы.

Наш бесконечный тур начался в апреле 1991-го. Но с 2012-го мы, надо признаться, превзошли сами себя в гастрольной деятельности. Вообще не занима лись творчеством, выступали без передышки — около сотни концертов, если не больше. Причем в Петербурге играли трижды и каждый раз — я взглянул на сет-лист — исполняли новую программу. Но в русских городах за все эти годы мало что менялось. Ну, поначалу приходили бандиты. Потом бандиты стали одеваться и называться по-другому. А мы все продолжаем ездить и играть — и отмечать перемены, вернее, их отсутствие.

А в Питере... Кстати, так можно говорить — Питер?

Можно, но я предпочитаю называть его Петербургом. Питер — это название, данное приезжими, по-теперешнему — мигрантами. Началось еще до революции: «Питер бока повытер». Когда сюда приехали люди из сел, они так называли этот недружелюбный, промозглый, серый город. Для них не было Петербурга, они его не видели. Питер — это гопота на Лиговке. Государственное общежитие пролетариата, Г.О.П., знаете, наверное? Но я както все время вижу несколько другую сторону этого города.

Если составлять ваш путеводитель по Петербургу, каким он будет?

Я хорошо узнал город, когда поступил в университет. Естественно, вместо того чтобы ходить на лекции, гулял. С утра берешь пачку папирос, записные книжки и ходишь, читаешь, пишешь. И так шесть лет. За это время я исходил большую часть Петроградской стороны, Васильевского острова, центр от Пряжки до Обводного канала. В юности, конечно, интересовался теми местами, в которых не бывал. По карте смотрел: «Ага, название “Уткина заводь”. Нужно ехать!» Сейчас, если бы у меня гостил друг из другой страны, я бы посадил его в машину и покатал по набережным.

Насколько успешна ваша концертная деятельность, если оценивать ее с чисто коммерческой стороны?

Все попытки заработать на музыке не увенчались успехом. Деньги приходят сами. И иногда. Концерты — это то, на что мы живем. А на студийную работу заработать не можем. Возможности «Аквариума» зависят только от тех людей, которые появляются и говорят: «Я очень люблю вашу музыку, позвольте помочь выпустить новую запись». Все альбомы, начиная с Zoom Zoom Zoom, записывались так. Если, скажем, потребуется записать удивительного игрока на зубах в Гималаях, я понимаю: если нужно — кто-то появится, чтобы это осуществилось. Мы играем корпоративы, но они всегда скатываются в удивительные такие аквариумовские посиделки. После концерта разговариваем с людьми, но не знаем их имен и должностей. А если узнаем, то не запоминаем, какой это банк или что там еще. Неинтересно. Люди на корпоративах ведут себя так же, как вели на квартирниках в 1980-х.

Вы вообще не устаете? От тех же концертов?

Нет. Концерты могут не удаваться, но это повод закусить удила и сказать: «Ну хорошо же. Сейчас разберемся». Хочется играть их больше. Я просто ограничен физическими возможностями тела. Если бы можно было, играл бы каждый день. А потом взял бы отпуск и сидел в студии, все же еженедельно выезжая на концерты.

Утомить вас сложно, но можно. Уже не один раз за последнее время вас выводили из себя вопросами о судьбах страны, требуя четкой гражданской позиции.

Мне иногда навязывают участие в игре, играть в которую неинтересно. Как и всех, меня в мире раздражает огромное количество вещей. Но ведь от моего раздражения эти вещи не перестанут происходить. У меня есть такое же желание кричать про неправоту политиков, как и у всех остальных. Но опыт кричащих показывает, что от криков лучше не становится. И чаще всего ничего сделать нельзя, потому что так заведено в России. Или так заведено в Америке, где тоже не все слава богу. Правители заняты своими разборками, деньгами, постоянно появляющейся необходимостью подлатывать ветшающую страну. Мы для них совсем лишние. И во всем мы вольны видеть либо нерешаемую проблему, либо интересную задачу. Я выбираю второе. Не считаться с миром глупо, подстраиваться под него — себе дороже. Пути Господни неисповедимы, но достаточно того, что они существуют. Это волшебный мир, в котором я могу сделать все, что мне захочется. Если мне скажут, что в этом мире нет идеального, я скажу: «Дурак ты, дурак». Моя жизнь — свидетельство тому, что чудеса случаются.

Интервью: Егор Галенко
Коллаж: Светлана Сердюк 

Все номинанты премии 2013 года