Петр Кудрявцев: «Эпоха альфа-гениев прошла, наступило время команд»

Что такое «город будущего»?

Прежде всего, это город, который позволяет людям придумывать будущее. Что не так просто, как кажется. В России существует традиция создания наукоградов, закрытых городов для великих открытий. Но эпоха альфа-гениев прошла, наступило время команд – поэтому нужна среда, где люди могут встречаться, общаться, работать вместе. И важнее не изобрести новое, а понять, зачем это, ради чего придумано и каким образом повлияет на жизнь человека. Значение технологий здесь амбивалентно: с одной стороны, с ними проще, но с другой – те же смартфоны девальвируют память, а соцсети приводят к тому, что мы теряем навык знакомства друг с другом. Отсюда и феномен хикикомори в Японии. В больших городах из-за невероятного информационного шума люди закрываются в своих квартирах и ограничивают свою коммуникацию с миром, перестают создавать семьи, что в итоге приведет к вырождению нашего вида. Поэтому городская среда должна стимулировать человека на общение, на взаимодействие с целью образования самых разных общностей. Мы настолько быстро движемся вперед, что не замечаем, как становимся частью огромного виртуального мира, и забываем задать себе главные вопросы. Нам вообще память нужна? Институт семьи нужен? Или дружбы?

Риторические вопросы?

Кстати, не знаю, риторические или нет. Потому что мы с вами считаем так, но поколение двадцатилетних может считать иначе.

А если перечитать про манкуртов у Чингиза Айтматова в «Буранном полустанке»?

Но это поколение, которое не читает лонгриды. Более того, все сложнее и сложнее концентрироваться на сюжете, каким бы интересным он ни был. Когда я занимался издательским бизнесом, часто изучал глянцевые издания, например Architectural Digest, и видел, что тексты сокращаются от номера к номеру. И я спрашивал коллег: «Как же такое может быть?» На что мне отвечали: «Это же большое искусство. Умение в нескольких предложениях сообщить о главном». Пересказ пересказа. В результате сегодня мы быстро схватываем одну-две мысли, а выстроить многоступенчатую схему нам трудно. Мне понравился сериал «Предложение», The Offer, про то, как снимали «Крестного отца». И я начал пересматривать в очередной раз самого «Крестного отца». Только представьте, насколько сложнее сейчас найти фильм с таким сценарием - в сериале созданию именно сценария уделено огромное внимание. Как известно, в драматургии только 36 сюжетов, но раньше это не мешало сочинять новое. У нас появляются яркие reels, но не «Война и мир». Из-за клипового мышления мы перестали придумывать большие истории. Я часто сравниваю то, чем мы занимаемся в CM International, c кинопроизводством, а свою команду ассоциирую с авторами сценария. Именно мы создаем смыслы. Девелопер (частный или муниципальный) – продюсеры. Архитектор – режиссер.  Вместе мы можем сконцентрироваться на долгих значимых сценариях развития. В Сеуле, допустим, сейчас обсуждают стратегию города на 2050 год. И мы, уверен, должны переходить на более долгосрочное планирование. Не с точки зрения научной фантастики, а в контексте реальности и тенденций будущего.

В чем заключается эффективность предпроектного социокультурного анализа для подобного планирования?

Нас отличает особенный подход: когда CM International придумывает проект, то всегда ориентируется на его пользователей, на людей, которые там будут жить, работать, посещать это место. Всех важно чувствовать и понимать. При этом самих аудиторий – десятки, а сценариев их жизни – сотни. Понятно, что нельзя без приоритетных задач. К примеру, если говорить про университетский кампус, то прежде всего мы внимательны к людям, которые там учатся и занимаются исследованиями. Но в то же время нужно учитывать и тех, кто в нем работает, большое число обслуживающего персонала. И не забыть про семьи профессоров или студентов, а значит – детей... Вот это определение многообразия аудиторий и нахождение для каждой из них правильного сценария жизни – наша основная задача. Цель – сделать так, чтобы человек оставался там максимально долго. Чтобы он ощущал это пространство своим, чтобы ему там было и интересно, и комфортно, и безопасно.

Какие сценарии взаимодействия человека с городом для вас особенно важны?

Для меня критерий успеха городского пространства – то, что человек может прийти туда один. Без какой-либо определенной цели и с удовольствием провести время. Это в большей степени касается «третьих мест». Город в целом должен превратиться в такое социокультурное пространство, где в любом месте можно найти интересный сценарий жизни для себя. Даже в транспорте. Ведь мы проводим в такси, электробусе или в поезде метро почти 10 процентов жизни. Считаю, что его нельзя терять.

Как добиться эмоциональной вовлеченности и сопричастности, чтобы прогрессивные решения инициировали сами жители, а не правительственные институции?

Популярно мнение, что надо обязательно вовлекать жителей в проектирование города и создание смыслов. Это отчасти верно, отчасти – нет. Потому что человек всегда исходит из своего собственного опыта и предлагает понятный набор функций, весьма ограниченный. Так же можно пациента спросить, как излечить его болезнь. Мы же, на правах профессионалов, придумываем новые сценарии, в том числе посредством исследований. Для нас важно определить и решить проблему всего места, а не одного конкретного объекта. И без сбора информации здесь нельзя. Иногда жители могут рассказать о таких деталях и нюансах, которые и городские власти не знают. Кроме того, особое значение имеет объединение людей, важно предоставить им шанс высказаться. Одна из приоритетных задач для нас – выявление сообществ. Самоорганизующихся структур, которые, по сути, могут становиться лояльными и постоянными пользователями территории, а в дальнейшем – ее операторами, управляющими.

Какую роль в формировании концепции развития территории играет сторителлинг?

Считаю, это самое важное. В начале всегда история, то есть слова. Потом мы переводим их в цифры, создаем финансовую модель и уже затем приступаем к пространственному проектированию.

В названии вашего проекта, культурного пространства «19:01 на Кристалле», зашифрован не только год открытия его локации – завода «Кристалл». Но и начало отдыха после рабочего дня, первая минута свободного времени после 19:00. Как создаются новые смыслы для локации?

Обычно за большим столом, в формате мозгового штурма. Горжусь, что в моей команде люди очень разных бэкграундов. Например, у нас есть даже религиовед (улыбается). Когда все мы собираемся вместе, то разные взгляды на жизнь сфокусированы на одной задаче. Прежде всего возникает слово или смысл, который легко объяснить одним или двумя предложениями. И дальше все складывается. У нас есть пример жилого квартала Shagal (масштабный проект развития территории ЗИЛ-Юг). Здесь название – не только имя художника, но, прежде всего, глагол, который означает 15-минутную шаговую доступность. Или когда в нашем проекте с MR Group – SLAVA – мы придумали такое интересное гибридное пространство «Хронограф», где можно и замедлять время, и ускорять его. Убежден, что такая история – скелет концепции. Или отель Stellа di Mosca, который изначально должен был управляться Bvlgari, но после ухода бренда из России, потребовал нового позиционирования и названия, которое мы и придумали.

Чтобы создать этот скелет, нужно быть визионером? Помимо пассионарного мышления, иметь футуристический взгляд на городской контекст?

В свое время я написал диссертацию по футурологии. Но для меня всегда важнее реализация, результат. Сравнимо с ощущением, которое я испытывал, когда выпускал журнал ARX. Готов тираж, я держу первый номер в руках и понимаю, что живу не зря. Только теперь это чувство в сто раз сильнее.

Слово «визионер» немного умозрительное. Визионер, футуролог, новатор... Да, мы с командой в авангарде, потому что сами предлагаем решения, причем рожденные свободно: то, что мы делаем, не регламентировано так, как это бывает у архитекторов или у строителей, например. К нам всегда обращаются, когда есть сложная и большая задача. И поэтому нам ближе слово «пассионарность», которое вы упомянули. То есть желание максимально проявить себя через творчество и быть инициаторами изменений. Для меня изменение мира – конкретные проекты. И умение доводить их до конца. Мы никогда не бросаем начатое на полпути, несмотря ни на что. А еще наша миссия – сохранить изначальную идею. Мы находимся у истоков проекта, и каждый новый участник хочет что-то изменить, будь то архитектор или подрядчик. Часто бывает, что мы единственные, кто помнит, ради чего вообще все придумывалось. Особенно если говорить про проекты с циклом реализации 15–20 лет. Поэтому мы должны быть терпеливыми и настаивать на своем.

Что нужно мегаполису? Как столичные строительные практики могут распространяться на Нижний Новгород?

Я вижу, какие в Нижнем Новгороде происходят невероятные метаморфозы. Но главное, когда город меняется, понять, в какую сторону двигаться. И сохранение идентичности может быть под угрозой из-за глобализации. Все большие города становятся похожи друг на друга, поскольку в них собирается огромное количество амбициозных людей, которые быстро пытаются что-то сделать. А вот нужно ли это? Мне было бы интересно подумать: что такое Нижний Новгород сегодня? А в 2050 году? У Нижнего есть свой абсолютный шарм, невероятное слияние двух рек, удивительное купеческое прошлое, уникальные памятники архитектуры и интересная гастрокультура.

Обычно же выделяют два полюса. Либо это исторический город, который сохраняют, консервируют, допустим Венеция. Или технологичный, например Токио. Но, с другой стороны, вариантов гораздо больше. «Мы – город для молодежи», «мы – город для здоровья», «мы – город для детей»... Вот эта специализация городов и станет важным конкурентным преимуществом. Кроме того, агломерации тоже начнут делиться внутри. Районы будут становиться независимыми мини-городами со своей идентичностью. А с развитием транспорта окажется, что конкретное местоположение может не влиять на сценарий жизни.

Допустим, что к 2050 году Нижний – идеальный город для торговли. Тут и ярмарочная история, и купечество. Или же здесь, наоборот, не концентрируются на экономике, он придуман для детей. Или это лучший город, чтобы заниматься искусством, но не отвлеченным, а применимым в промышленном и графическом дизайне, в книгопечатании.

Мы только в начале пути, чтобы эту специализацию выкристаллизовать?

Мне кажется, что такого дискурса не хватает. Исторически идентичности у Нижнего намного больше. Дорогой, «карман России», богатый, эклектичный... У меня просто в голове этот образ как-то складывается. В нашей стране пример такого яркого города – Санкт-Петербург. Он один сохранил свою идентичность за счет визуального ряда, архитектуры. К этому добавились интеллигентность, гастрокультура и немного маргинализированная, но интересная художественная культура. В столице же мне нравится, что мэр заложил сейчас новую идею: «Москва – город-курорт». Все привыкли к безумному темпу мегаполиса, но пришло время измениться. Москва должна становиться городом, где отдыхаешь, куда приезжают туристы и где... снимаются фильмы. В частности, сейчас мы работаем над проектом кинокластера МЕТМАШ

А какое впечатление производит Нижний Новгород?

Могу сказать, что я в полном восторге, конечно, от Пакгаузов. Это отдельный комплимент Даше Шориной и, конечно, Сергею Чобану, которые сделали блестящий проект. У города появилась новая достопримечательность абсолютно мирового уровня. Нижний до Пакгаузов и после, на мой взгляд, два разных города. Такие проекты очень нужны, потому что они задают планку. Поэтому все новые инициативы, которые связаны с культурой, с общественными пространствами, теперь всегда будут на эту историю ориентироваться.

Как превратить «третье место» в «место силы»?

Я думаю, что успех «третьего места» заключается в работе сообществ. С одной стороны, важно придумать правильное пространственное решение и прописать сценарии, а с другой – нельзя забывать про управление. Мы привыкли к словам «оператор» или «управляющий» в отношении ресторана или театра. Будущее за продюсированием сообществ. Команд, которые занимаются местом. «Третьи места» – обычно пространства, которые провоцируют создание сообществ. «Четвертые места» – пространства с закрытыми сообществами, в которые можно вступить, но с определенной системой входа, доступной не каждому, поскольку они эксклюзивные. А «пятое место» может придумываться самим сообществом. Вообразите, что есть абсолютно новая тема, и вот мы должны с нуля спродюсировать сообщество, а потом и пространство специально для нее. Это как раз про визионерство. Но пока мне кажется, что мы слишком много времени тратим на создание «харда», инфраструктуры, физического пространства. И мало внимания уделяем продюсированию того или иного места. Перераспределение ресурсов и акцентов именно на «софт» – перспективная тенденция.

Текст: Алена Зобова
Фото: Алина Кудрявцева