Почему мало смеяться — опасно для здоровья и что такое «юмергия»?

Парк на Манхэттене. На скамейке сидит Бет Ашер, ей сейчас уже тридцать семь, и показывает мне пожелтевшую газету, из которой она узнала, что ее мозг медленно умирает. Оказывается, тетя Мэри нашила ей кучу белых чепчиков перед операцией (гемисферэктомией — удаление части мозга у больных эпилепсией), чтобы прикрывать шрамы, и именно поэтому она смотрелась на фотографии будто девочка из другого столетия. Сегодня у Бет длинные волосы, и если она чем-то и выделяется среди других, так это целостностью личности.

Поскольку левая часть мозга контролирует правую часть тела, у Бет, по идее, должно было парализовать всю правую сторону. Но благодаря возрасту и пластичности нейронов — синапсы еще не были обрезаны иммунной системой — правое полушарие научилось управлять правой стороной ее тела. После девяти месяцев интенсивной терапии Бет смогла снова ходить. Она заметно хромает, а ее правой руке не хватает тонкой координации движений. У Бет отсутствует периферическое зрение справа, из-за чего она не может водить машину. Правую ногу поддерживает специальная конструкция, которая должна помочь ей ходить, но Бет не уверена, что от нее есть толк. Тем не менее совместная прогулка и беседа — это вовсе не то, чего ожидаешь от человека, лишенного одного полушария головного мозга. Ее разговорные навыки лучше, чем у многих людей с целым мозгом. «Я всегда в своем уме», — заверила она меня, привычно ожидая смеха в ответ.

Бет верит, что научилась быть счастливой точно так же, как она заново научилась ходить. «Это было единственным, что я могла контролировать сама, — говорит она. — Я могла сделать себя несчастной, а могла научиться смеяться». Она действительно возмущается, если окружающие недовольны или грустят. «Ты можешь быть счастливее. Ты же жив», — говорит Бет, не пытаясь надеть на вас розовые очки и заставить мыслить позитивно, а со здоровым скепсисом.

Когда люди спрашивают, почему она хромает, Бет чередует такие ответы: «Получила ранение во Вьетнаме», «Совершила банджи-прыжок с Эмпайр-стейт-билдинг без страховки» или «Моя учительница по биологии поставила на мне странный эксперимент. Неудачно». Бет изучала юмор в одной из лучших в Нью-Йорке школ для клоунов — New York Goofs. «Это профессиональное учебное заведение для клоунов, — уточняет Брайан, — так что обучение там довольно интенсивное». 

Для большинства старшеклассников было бы кошмаром, если бы окружающие вдруг узнали, что у них отсутствует часть мозга, но Бет всегда спокойно делилась этой информацией. Она воспринимает историю своей болезни как возможность развенчать людские страхи перед неизвестными, редкими болезнями и физическими различиями. «Чем больше людей узнают мою историю, тем меньше будет тех, кто боится меня или других людей с эпилепсией», — говорит Бет. Она помнит, как все ее сторонились, и призывает с вниманием относиться к тем, у кого случаются припадки. «Не отворачивайтесь, а лучше подойдите и обнимите этого человека».

 Как и для многих людей, посвятивших жизнь юмору, для Мэри Кей Моррисон все началось тогда, когда ей показалось, что все, что ее окружает, не имеет никакого смысла. Постоянно улыбающийся учитель — вот кем она была с 1969 по 2005 год, пока наконец не поняла, что устала и сыта по горло. Она вспоминает свою «досаду», когда из учебного плана детского сада убрали все игры, заменив их тестированием. То, что для жителя Среднего Запада — «досада», большинство людей назвало бы яростью. Моррисон слышала, как ее коллеги жаловались, что когда им с классом было весело и они смеялись, то должны были закрывать дверь, потому что директор, проходя мимо, мог подумать, что они не работают. «Это полностью противоречит тому, как должны учиться дети», — говорит она мне. Поэтому она сначала организовала семинары по юмору для учителей, а потом и для всех остальных. Моррисон верит, что позитивная энергия юмора или, как она ее называет, «юмергия», способствует душевному равновесию и уменьшает стресс. Подпись в ее электронных письмах заверяет корреспондентов, что на них «направлена юмергия».

В настоящее время Мэри Кей Моррисон является председателем Association for Applied and Therapeutic Humor (AATH, Ассоциации прикладного и терапевтического юмора). Она разработала и внедрила трехлетнюю программу сертификации, а также учебную программу по юмору, которая включена в образовательный стандарт и засчитывается как базовый предмет для тех, кто готовится стать психотерапевтом. Выпускники получают диплом сертифицированного специалиста по юмору — Certified Humor Professional, который потом они упоминают в резюме, на веб-сайтах и в профиле в LinkedIn. AATH приглашает всех, кто заинтересован в изучении «преимуществ терапевтического юмора» как средства, применяемого при любых заболеваниях, от самых тяжелых и неизлечимых до обычного повседневного стресса. 

Доказано, что смех способствует выработке эндорфинов точно так же, как бег или употребление опиума, и снижает уровень гормонов стресса кортизола и адреналина, улучшая тем самым функцию иммунной системы. Это работает, даже если вы просто притворяетесь и вам на самом деле не смешно. Сам акт смеха, даже лишенный элемента юмора, по-видимому, оказывает положительное влияние на кровяное давление и настроение. Исследований в области юмора и смеха совсем не много, что в значительной степени объясняется тем, что это не тот вид лекарства, на котором можно хорошо заработать. В отличие, например, от той же желчи, впрыскиваемой в подбородок. Поэтому фармацевтические компании и предприятия, производящие медицинскую аппаратуру, не торопятся вкладывать средства в развитие смехотерапии.

Поскольку миссия AATH состоит в том, чтобы «быть сообществом профессионалов, которые изучают, практикуют и пропагандируют здоровый юмор и смех», я спросил Моррисон, что же они, здоровый юмор и смех, собой представляют. По ее словам, определение кроется в различиях между позитивом и негативом. Злобный смех над кем-то вряд ли настолько же полезен, как добродушный, успокаивающий, освобождающий смех. Насколько я понял, если вы хохочете над человеческими страданиями, это пользы здоровью не принесет. А если вы смеетесь, потому что вдруг заметили, насколько прекрасен мир, или потому что люди ведут себя не пойми как, или ответ на ваш вопрос настолько бессмысленный, что остается лишь громко смеяться, то вам гарантирован терапевтический эффект.

В 2015 г. Мэри Кей Моррисон пригласила Бет Ашер стать основным докладчиком на национальной конференции AATH. Спустя три десятилетия после того, как ей удалили одно полушарие, Бет вышла на сцену, напевая песенку Страшилы из «Волшебника страны Оз»: «Ах, если бы у меня были мозги».

«С ума сойти, что творилось в зале», — вспоминает ее отец реакцию слушателей на речь Бет, заявившей со сцены, что человек с чувством юмора, если он его целенаправленно практикует, может вынести любые испытания. Вместе с Бет на сцену поднялся брат, чтобы переворачивать для нее страницы. «Я — не то, что со мной случилось, я — то, чем я решил стать», — процитировала Бет слова Юнга, и зал аплодировал ей стоя. 

«Я заставила слушателей плакать, – вспоминает Бет. – Невероятное ощущение».

В качестве сертифицированного специалиста по юмору она по-прежнему работает как наставник студентов программы и делится своим жизненным опытом. Неужели и правда можно научить людей быть смешными? И если да, то как? Эти вопросы я задал Моррисон.

Она подчеркивает: чувство юмора очень отличается от умения просто шутить и быть забавным. Смешной вы или нет, всегда можно постараться быть более позитивным и оптимистичным, «переформатировать негатив во что-то положительное, не важно, во что, – говорит Моррисон. – Если вы заболели раком, это нельзя изменить. Если в вашей жизни есть люди, которых я называю «убийцы юмора» и которые высасывают из вас энергию, то это изменить можно. Ограничить контакты с этими людьми в ваших силах».

Моррисон поощряет студентов вести дневник о том, что заставляло их смеяться в течение дня. Как бы они отреагировали на ситуацию, которая могла бы быть негативной, чтобы превратить ее в позитивную?

То есть юмор нужно накачивать, как мышцы? «Ну, это все же не мышца, – отвечает Моррисон. – Это нейронные связи в мозге».

Идея заключается в том, что можно научиться эмоциям и образу мышления точно так же, как можно научиться запоминать шутки. При постоянных тренировках нейронный путь можно сделать «сильнее». Моррисон использует ту же пластичность мозга, которая позволила Бет приспособить правое полушарие контролировать правую половину ее тела. Что касается юмора, то, если вы выросли с родителями и учителями, склонными наказывать и ограничивать шалости, в вашем мозгу укоренился стереотип поведения, не способствующий его развитию, утверждает Моррисон. «Моя работа – научить вас использовать юмор, чтобы увеличить количество позитивных связей и ассоциаций в мозге, – говорит она. – Я рекомендую людям каждый день немного времени отводить на игру… Я, например, обожаю качаться на качелях. Если погода позволяет, я сажусь на велосипед, еду в парк и качаюсь на качелях».

Идея простая, но мало кто действительно ею пользуется, поэтому Моррисон считает свою работу очень важной. И Бет тоже. В случае Бет, помимо удаления половины мозга, смех был единственным средством спасения.

Отрывок предоставлен для публикации издательской группой «Азбука-Аттикус»