Олеся Ротарь и Алена Суржикова о фестивале новейшей русскоязычной культуры Эстонии Vdrug

Как возникла идея создания фестиваля?

Олеся: Мы с мужем выпускаем журнал «Плуг», один из немногих печатных изданий о культуре на русском языке в Эстонии. В нашей стране живет около 30% русскоговорящего населения, но в России многие об этом не знают. В 2015 году к нам обратилась мэрия Таллина с предложением курировать фестиваль современной русской культуры Эстонии, который буквально прогремел на всю страну и был назван самым значимым событием нового столетия для эстонской русскоязычной общины. До этого дни русской культуры в Эстонии праздновались девяносто лет назад. В 2016 году Посольство Эстонии в Москве, при поддержке нашего Министерства культуры и фонда «Капитал культуры Эстонии», предложило сделать фестиваль в российской столице, после чего нами заинтересовались и другие города России. Изначально концепция мероприятия заключалась в том, чтобы познакомить широкую публику с русскоговорящими авторами, чье творчество высоко ценится коллегами и критиками. Это позволило создать более прочную, основанную на положительных примерах, базу для формирования русской идентичности в Эстонии.

С чем, на ваш взгляд, связан такой интерес к русскоязычной культуре Эстонии в России?

Олеся: Прежде всего это удивление, что такое вообще может существовать за пределами России. Когда мы делали фестиваль в Москве, обнаружили, что многим местным, даже профессионалам, сложно понять, что русская культура может существовать на высоком уровне за рубежом.

Алена, какие картины вы представляете на творческой встрече? Почему выбор пал именно на них?

Алена: На фестивале я представляю два фильма: «Не моя земля» и «Керро 40». Первый фильм посвящен изменению государственной структуры и общества. Картина снята в Эстонии на территории бывших советских фабрик, а точнее, на огородах, которые раздавали работникам заводов. В шестидесятые года в Эстонию приехало очень много людей из разных республик. Их привезла система. Потом эта система лопнула, и человек, который был, например, белорусом, в Эстонии стал никем. Он не стал эстонцем, потому что до этого все были советскими людьми. Сначала не стало страны, потом завода, и, последнее, не стало огородов. Новое государство развивается, строит аэропорт, а эти огороды сносят. Люди теряют последнее, что у них оставалось. Таких ситуаций во всем мире, к сожалению, очень много. Человек не имеет значения для махины государства, особенно на постсоветском пространстве, где люди не умеют отстаивать свои права. Этот фильм, в первую очередь, о правах человека, и о том, что мы должны бороться. Вторая картина посвящена старейшему семейному клубу в поселке Кяру. Фильм рассказывает о жизни в провинции. Изначально я снимала его по просьбе местных жителей и даже не думала, что получу за него премию на фестивале «ТЭФИ Содружество» в Узбекистане, несмотря на многочисленные споры российских критиков.

Какое будущее ждёт современную документалистику в России?

Алена: Здесь с документальным кино все очень сложно. Хорошие документалисты либо уезжают, либо переходят на сторону пропагандистской машины. Они работают на государство, обслуживая его интересы. Как в тридцатые годы, когда снимались помпезные фильмы во славу великой страны, не освещая настоящие беды и горе народа. Я считаю, что это неправильно. Документальное кино должно показывать правду.

Вы сказали такую фразу: «Хороший документалист — это тот, кто бежит туда, откуда все уходят». Что это значит?

Алена: Кто первый успеет снять, того и тапки. Начинается война, все убегают, а документалисты, наоборот, бегут на место событий, и кто первый снимет, например, Майдан, тот попадет в Канны. Все просто. Но я такое кино не делаю, ведь можно снимать фильмы о вечном.

Как вы выбирает сюжеты для своих работ?

Алена: Я снимаю то, что меня интересует, или о том, что творится в обществе. Пока мы не вышли на тот уровень, чтобы снимать фильмы о борьбе за мир – мы решаем вопросы бабушек (смеется), подросткового материнства и социального неравенства.

Какую реакцию нижегородцев вы ожидали? Все-таки Нижний Новгород, в отличие от Москвы, считается достаточно провинциальным городом.

Олеся: Лично я не совсем понимаю, что значит у вас «провинциальный». Люди, интересующиеся культурой, везде похожи.

Алена: Нижний Новгород – это как вся Эстония. Мы сами такие же провинциалы. Если делаешь кино про человека, оно будет понятно везде, будь то Париж, Канны, Москва или Нижний Новгород. Это простая человеческая история.

Текст: Евгения Токарев

Фото: Личный архив героинь