Актер Глеб Калюжный — о самоедстве, иронии, образе подростка и мемах о «Зеленом слонике»

Сколько альбомов у рэпера Калюжного и что думает Глеб о конфетно-букетном периоде

Что Глеб Калюжный понял про себя и мир к 25 годам?

Воу! Это сразу с места в обрыв. (Смеется.) К примеру, что мир неоднозначен и мно­гогранен. Что люди, к сожалению и к сча­стью, разные и по-разному друг друга чув­ствуют. Что прекрасно жить, заниматься любимым делом, пробовать новое. А я, на­верное, один из самых счастливых Глебов, которые есть. Если не на планете Земля, то точно в городе Москва. (Улыбается.)

Ты рэпер, который снимается в кино? Или актер, который пишет музыку?

Я придерживаюсь формулировки «про­фессиональный бездельник». (Смеется.) Сейчас у меня сложился люто плотный съемочный график, за что я благодарен коллегам и самому себе. Но загвоздка в том, что времени на музыку не остается, а для меня это важно. Это способ самовы­ражения и высказывания, который я нашел еще подростком. Такое письмо в будущее самому себе, которое я отправлял. Будет за­мечательно, когда станет чуть больше вы­ходных и я смогу с друзьями чаще писать что-то новое.

По поводу нового — спасибо тебе за строчку «Погода рвотная, громкая, томная, как в Питере» в свежем треке «Версаль». И вопрос: какой у тебя му­зыкальный багаж? Это ведь не толь­ко кавер на «Забавы» «Мумий Трол­ля» из саундтрека «Черной весны» и «Меня не поймать» из «Вампиров средней полосы»?

Да, у меня более десяти альбомов и ста пе­сен. Вообще мне кажется, только в этом году благодаря моему другу и агенту Гри­ше понемногу пришло признание: люди поняли, что я еще и музыку пишу. При этом давно. Только дайте мне свободные уши!

Когда ты даешь концерты, кажешься по-настоящему радостным и кайфу­ющим. А когда смотрю ставший мод­ным сейчас формат «фильм о филь­ме», там, бывает, чувствуется твоя усталость.

Я учусь получать удовольствие от любого процесса: съемочный день или выходной, музыкальная сессия и джем с друзьями или встреча с семьей. Стараюсь даже в мину­сах находить плюсы. Мне кажется, это пра­вильный подход к жизни: искать в себе по­зитивное и, улыбаясь смерти, идти вперед.

Хочется на твой мастер-класс по рабо­тоспособности и позитивному мышле­нию. Ты уже 10 лет снимаешься без су­щественных перерывов.

Это удача и максимальное везение! Может, еще внутренняя интуиция, что откликался на исто­рии, которые мне близки, и все складывалось наилучшим образом. Хотя постой, помню, что в 2019-м сидел первые шесть месяцев без ра­боты — сразу после проекта, который мы сни­мали полтора года. Представь: ты привыка­ешь, расслабляешь булки, всегда что-то есть на горизонте. И тут вдруг хоп — все сворачи­вается. Я остался без съемок, у меня был вну­тренний конфликт с собой и с друзьями, хотя они меня поддерживали. Тогда подумал, что все — конфетно-букетный период у меня и ки­нематографа закончился: пойду делать то, что умею — работать бариста или официантом. Но случился раз кастинг, два — и все выстрелива­ло. Начались съемки и сумасшедший график.

Когда-то я участвовал в пилоте сериала «Детки» у дорогой и любимой сердцу режис­сера Нигины Сайфуллаевой (проект с Евге­нием Цыгановым в главной роли участво­вал в эксперименте канала ТВ-3, где зрители решали, будет ли он продолжен. — Прим. ред.). Там одним из моих партнеров был Петя Скворцов: а он сегодня снимался в Калинин­граде, завтра в Москве, послезавтра еще где-то. Я мечтал о таком же графике — и вот по­жалуйста. Весь 2021-й у меня вообще не было выходных и сумасшедшая логистика. Не понимаю, как я справлялся.

И как? Какие лайфхаки?

Я научился спать стоя, как лошадь. Не при­бегать к вредным привычкам вроде алкого­ля. И открывать третье дыхание, которое по­является, когда ты уже, кажется, издох. Еще элементарная зарядка и физическая нагрузка помогают.

Вообще мне бы хотелось стать независимым от съемок: не вести несколько проектов парал­лельно и грамотно распределять свои силы, чтобы не пропадал азарт. Ведь каждый кадр и секунда на экране очень важны — так скла­дывается этот пазл. А тут недоспал, там что-то не так сделал — и начинается самоедство.

Как быть эмпатичным, практиковать самоедство и при этом сохранять баланс

Это из семьи идет? Ты всегда был таким гиперответственным парнем с девизом «Умри, но сделай»?

Нет, не могу сказать, что был внимате­лен к просьбам родителей. Вернее, матуш­ки — мои родители разошлись достаточно рано. С отцом при всей моей любви к нему — и в обратку тоже! — мы созваниваемся толь­ко на мой день рождения и на его, вот так у нас протекает общение. А виделись мы лет пять назад, наверное. Но очень его люблю и благо­дарю за то, что могу вот тут сейчас сидеть.

Лет в 15 я осознал, что надо быть опорой семьи. Она у нас большая: старший брат, две младшие сестры, бабушка. Моя матушка — просто моя героиня: работала ради нас по 18 часов в день в три смены.

То есть это глядя на маму ты решил ме­няться?

Да, глядя на маму, а еще на себя в зеркало в детской комнате полиции, когда сбегал из школы и дома. У каждого подростка есть такой период: ты становишься эгоцентричен — во все стороны лезет юношеский максимализм. Мне удалось посмотреть на себя со стороны благодаря близким — самое больное, что они из-за меня плакали и были расстроены.

Я вообще эмпатичный человек. И альтру­ист. Когда что-то происходит у родственников и не только, перенимаю это, пропускаю через себя. Думаю, это заслуга моих родителей. Моя матушка по своей натуре — человек, который привык отдавать, а не забирать. Вот я такой же. Но нужно искать баланс.

Эмпатия и личный опыт трудного под­ростка помогают тебе в ролях — ты же часто играешь как раз не самых простых тинейджеров?

Да, мне говорят, что мой киновозраст гораздо ниже реальных 25. Хотя вряд ли буду, как Леонардо Ди Каприо, до 35 лет играть подрост­ков. Опыт актера — это его парашют во время прыжка. Бэкграунд, насмотренность и внима­тельность помогают быть удобным инстру­ментом в руках режиссера. Я сменил порядка десяти школ, был в разных секциях от спор­та и акробатики до радиотехники, работать по­шел, как только паспорт получил: от курьера и промоутера до официанта и баристы.

На самом деле пыталась подвести к тому, что у тебя все же стало больше ролей не подростков, а молодых взрослых.

Молодые взрослые! (Смеется.)

Точно! Никогда не задумывалась как миллениал, который верит в то, что есть я, а есть по-настоящему взрослые, что звучит так себе. Это калька с термина янг-эдалт. Так это сознательный переход на роли тех, кому уже есть 18?

Наверное, да, стараюсь понемногу двигать­ся в эту сторону. Хотя это опять же про мое самоедство и синдром самозванца — рефлек­сировать, что бесконечно играю подростка и у меня плюс-минус одно амплуа.

Как Глеб учился психофизике стендапера для «Трепачей» и при чем здесь мемы с Епифанцевым

В комедийном сериале «Трепачи» ты играешь как раз молодого взрослого: стендапера Даню, который снима­ет в Москве комнату у полузабытого писателя-сатирика Соколова в ис­полнении Юрия Стоянова.

Я благодарен Юрию Николаевичу Стоя­нову, что он как-то сказал мне фразу, ко­торая во мне очень откликнулась: «Драму сыграть всегда можно, ты сделал груст­ное лицо — и все, не нужно быть боль­шой величины артистом. А вот сыграть комедию и быть смешным — высший пи­лотаж». То есть комедия — это самый сложный жанр. Мне везет сейчас, что приходят такие роли. Но я и сам также стараюсь балансировать между серьез­ным и смешным. Даже в драматических моментах могу включить иронию.

С твоим графиком не буду спраши­вать, смотришь ли ты стендап как зритель. Но вот готовясь к роли в «Трепачах», что-то изучал из него?

Я стараюсь максимально, когда готов­люсь к любой из ролей. Не до такой сте­пени, как Киану Ривз, конечно. Он если пройдет кастинг на роль рыбы, то прожи­вет три месяца в океане. К «Трепачам» я смотрел плюс-минус современные стен­дапы: Луи Си Кея, Билла Берра, Эдди Мерфи. А еще первооткрывателей нашей эстрады: Райкина, Жванецкого и даже За­дорнова, которого любили моя матуш­ка и бабушка. Я старался перенять пси­хофизику, но в любом случае мой герой Даня — начинающий стендапер. И поэ­тому я пытался показать его в развитии и становлении.

Ты в быту юморист? Коллекциони­руешь мемы?

Я люблю пошутить над собой, это точ­но. Умею не относиться к себе слишком серьезно. А вот за всеми трендами ме­мов не слежу: стараюсь поменьше быть с телефоном, хотя это тоже неотъемлемая часть профессии. Но тут недавно было очень смешно, когда мы с товарищами ходили вместе в зал и встретили там мое­го коллегу — актера Владимира Епифан­цева. Для друзей это было целое событие: «Это же “Зеленый слоник”» (культовый андеграундный трэш-фильм Светланы Басковой, где сыграл Епифанцев, в мае 2022-го был запрещен к распростране­нию Октябрьским районный судом Пе­тербурга. — Прим. ред.). А Епифанцев такой: «О, здорово, пацаны! Да что там “Слоник”, есть еще лучше мем со мной, как я в программе “Полиглот” на англий­ском говорил». И сам смеется.

Хотел бы, чтобы про тебя сочи­няли мемы, как про Владимира Епифанцева?

Очень! Буду рад, если это когда-нибудь случится.

Есть такой классный паблик «Рус­ское кино в топе». Там, например, шутили в духе «А что, так можно было?» над теми моментами в сери­але «Трудные подростки», когда ты был, видимо, занят на других про­ектах, а вместо тебя снимали дубле­ра — парня в панамке, не показывая его лицо.

Да-да, его, кстати, тоже зовут Глеб. Это многие заметили. У Глеба даже чуть дру­гая пластика — он очень юный на самом деле. Из-за накладок расписания меня не смогли должным образом интегриро­вать в историю «Трудных подростков», но в пятом сезоне, который сейчас как раз снимается, будет все по-другому. Моего персонажа раскроют более детально.

Глеб торжественно обещает всем нам (и Стоянову!) поступить и получать высшее

Ты, конечно, знаешь, как нежно к тебе относится Юрий Стоянов.

Юрий Николаевич! Не понимаю, чем заслу­жил такое уважение со стороны великого ар­тиста и актера. Многие не понимают всей его глубины, а он настоящий гений. Я сму­щаюсь, стесняюсь и не раз мог просто слезу пустить из-за его отношения. Это такой по­дарок судьбы, который не понимаю, чем за­служил — за него остается только побла­годарить всех богов. Он меня ставит рядом с собой, и это для меня бесценно.

Как в книгах по психологии Дейла Кар­неги, которого советую всем читать, челове­ку же необходимо чувствовать себя важным и значимым независимо от того, чем он зани­мается. Например, если чья-то работа мыть полы — то ты показываешь, что уважаешь чужой труд, проходя не по свежевымыто­му, а по краешку, чтобы не натоптать. Это то, к чему мы все должны стремиться — быть хорошими людьми.

При этом Юрий Николаевич настаива­ет, что тебе надо получить актерское об­разование. И в интервью ты сам всегда об этом говоришь. Но есть такое ощу­щение, что тебе это будто сверху навя­зывают. Сейчас же сама система знаний изменилась, и профильный вуз — это скорее опция, а не необходимость.

А по факту как? (Смеется.) Конечно, обра­зование надо получить. В самое ближайшее время поступлю на заочные курсы. Дай бог, что меня такого старого возьмут туда и не скажут, что я зазнавшийся мальчик или что-то в этом духе. Планирую поступать на ре­жиссуру или режиссерско-актерский курс, если такой будет.

А куда — на кинорежиссуру или театральную?

В кино. При всей любви и уважении к теа­тру я скорее туда приду как зритель и, быть может, как скромный участник. Это весной я дебютировал в «Современнике». Моя кол­лега Клавдия Коршунова, с который мы сни­мались вместе в сериале «Территория», при­гласила выступить в эпизодической роли в документальном спектакле «Мам, а кто это на фото?» в роли одноклассника чьего-то отца. Это благотворительный проект в поль­зу фонда «Дом с маяком». Основные актеры постановки, среди которых Дарья Мельнико­ва и сама Клавдия, расспрашивали своих ро­дителей о людях с семейных снимков.

Театр — это прекрасно, но с кино это раз­ные стихии. Наверное, поэтому у нас не так много актеров, заточенных именно под кино. У нас работать с камерой учатся толь­ко в процессе съемок. Хотя понемногу это меняется. Есть же и Московская школа но­вого кино, и ВГИК. Правда, моя двоюродная сестра Алена Киселева — она умница и я ею очень горжусь — окончила в этом году все же театральный, «Щуку» (Театральный ин­ститут им. Щукина. — Прим. ред.)

Кто из режиссеров почувствовал лучше всего тебя и про что ты? Например, на­сколько знаю, ученики Петра Фоменко, режиссеры Сергей Тарамаев и Любовь Львова, хотели тебя и только тебя на роль поэтичного Мела в драму о взрос­лении, дуэльном клубе и разрушающем насилии «Черная весна», считая, что вы с героем очень похожи.

Да, в 2021-м, в тот самый год без выходных, я договорился с Сережей и Любой на встре­чу, чтобы поужинать и пообщаться. В рабо­те для меня в первую очередь важны люди, а дальше уже сам материал и сроки. И они меня просто засыпали комплиментами, что мы тебя уже знаем, слушаем твою музы­ку. Такой, какой есть, ты нам и нужен, Мел в «Черной весне» — он тоже поэт и меланхолик. Мы начали проводить пробы, я про­чел взахлеб сценарий о том, как школьники начинают устраивать дуэли, как во времена Пушкина и Лермонтова. И в итоге огромное количество комплиментов получил за эту ра­боту. За что большая благодарность и лю­бовь Сереже, Любе и всем коллегам.

Но это правда ты?

Точно это не их фантазия, что я такой. Люба и Сережа же видели другие работы, клипы и решили, что это и есть их герой. Это как и с дебютом «14+» было, когда режиссер Ан­дрей Зайцев увидел меня и понял, что я смо­гу сыграть персонажа, которого он приду­мал. То есть Лешу, который впервые и сильно влюбляется в девочку из соседней школы, и это становится его воспитанием чувств.

Если возвращаться к вопросу, кто из коллег почувствовал меня, я могу просто списком перечислить все свои работы. Меня не ско­вывают, а дают возможность быть, дышать и существовать в кадре. И от каждого есть чему научиться. Рост, быть лучшей версией себя — это то, чего я правда хочу. Моя уста­новка всегда: «Я могу лучше».

Где мы скоро увидим Глеба и есть ли хоть что-то, что ему не нравится

В этом году вышел фильм «14+. Про­должение» — сиквел твоего кино­дебюта, где Леше уже 18 лет и он сталкивается с новыми вызовами. Эта история будет превращаться во франшизу, и Андрей Зайцев продол­жит снимать тебя в разных возрас­тах? Как было у Ричарда Линклей­тера в трилогии «Перед рассветом/закатом/полуночью» с Итаном Хо­уком и Жюли Дельпи или у танде­ма Франсуа Трюффо и Жан-Пьера Лео от «400 ударов» до «Сбежавшей любви»?

Андрей Зайцев очень трепетно относится к кино и своей профессии. Когда стало по­нятно, что первая часть «14+» имеет боль­шой успех, он говорил, что хочет делать про­должение, но не из-под палки. Если что-то родится, то родится. Сценарий, который лег в итоге в основу «14+. Продолжение», был написан в 2017 году, снимать должны были в 2020-м, но из-за ковида перенеслись на 2021-й. А вышел фильм уже в 2023 году со всеми теми реалиями, которые мы име­ем сейчас. Поэтому реакция на него получи­лась неоднозначной (по сюжету герой Глеба хочет уйти в армию, чтобы тем самым сепа­рироваться от мамы и повзрослеть. — Прим. ред.). В любом случае я считаю, что это хо­рошая работа. Я согласился на нее в 2017-м, согласился бы и сейчас. Мне понятна пози­ция Андрея, я ее принимаю и буду прини­мать. Как и любое мнение своих друзей с ка­кой бы то ни было стороны.

Из того, о чем можно говорить без NDA, где тебя ждать в ближайшее время? Кроме пятого сезона «Трудных подрост­ков», как мы уже выяснили.

В потрясающей народной комедии на ТНТ — сериале «Наследство», спродю­сированной среди других Ильей Кулико­вым, автором «Полицейского с Рублев­ки» и «Мылодрамы». В отличной истории про полярников «Челюскинцы. Первые», которую снимает Степан Коршунов, брат Клавдии Коршуновой. Там мы вновь игра­ем вместе со Стасей Милославской, как и в «Красных браслетах». Ну и, конечно, с Юрием Николаевичем Стояновым будем сниматься в продолжении «Вампиров сред­ней полосы».

Такое ощущение, что раньше у тебя было больше инди-проектов. Это про­сто так получается?

Смотря что ты понимаешь под инди. Напри­мер, для платформ чаще всего контент сни­мают независимые студии. Если мы берем «Трепачей», то это продюсерская «Киноком­пания братьев Андреасян», которыми я вос­хищаюсь. Они делают только те проекты, ко­торые им нравятся. Вообще мне кажется, что скоро станет меньше сериалов, люди от них устанут — и снова будет больше полных ме­тров. У нас будет очень много крутого кино.

И без забастовок сценаристов и актеров, как в Голливуде.

Да, у нас свой микромир.

Какое-то у нас очень благостное интер­вью. Я из Петербурга, нам нужно не­много хтони. Может, есть в этом ми­кромире то, что тебе лично не очень нравится?

Предвзятость отношения к продукту, который сами же люди и делают. В нашем кино, да и не только в нем, нет такого, что каждый чело­век на своем месте и любит свою профессию. Я не могу переделать людей, но могу попро­бовать изменить их отношение к своему делу. Я этим и занимаюсь регулярно, на площадке показывая каждому цеху, как он важен. Чтобы не было такого: раз-два, сделали, встали, забы­ли — и пофиг. Нельзя держать зрителя за ду­рака. В общем, да, это опять про то, что долж­но быть больше любви к своей профессии. Это единственное, что могу пожелать.

Хочется сказать: «Аминь!»

(Смеется.) Ну да, это подходит каждому человеку. А еще большое спасибо «Собака.ru», благодаря вам у меня те­перь есть фото с моим учителем Юрием Николаевичем. Попрошу у вас хайрез, чтобы сделать постер на стену.

Идея: Яна Милорадовская

Фото: Валентин Блох

Текст: Елена Анисимова

Креативный директор: Ксения Гощицкая

Стиль: Дарья Пашина

Визаж и волосы: Алексей Радченко

Ассистент стилиста: Юлия Базрова

Продюсер: Мария Зайцева

Ретушь: Жанна Галай и Анастасия Билык