Андрей Бергер о Нижнем на карте стрит-арта, граффити-агентстве и своем самом масштабном проекте

Расскажи об этом проекте. Что это? О чем? Кто предложил?

Мы с Ксюшей Чеховской, соорганизатором Intervals, уже давно планировали сделать что-то на стыке медиа-искусства и городского стрит-арта, чтобы из двух художественных направлений родилось что-то новое и интересное. Уже существует явление paint mapping – когда непосредственно рисование соединяется с технологиями, и в этой области еще есть, что развивать. Особенно в России, потому что здесь это пока не очень распространенная история. Мы с Ксюшей уже работали в таком формате в музейно-галерейном пространстве, а в свой прошлый визит в Нижний я увидел мукомольный завод. В общем, звезды сошлись.

Для меня очень важно, чтобы работа создавалась в контексте места, ситуации, в которую она попадает. Я хотел срифмовать поверхность заброшенных элеваторов этого завода и реку, возле которой он находится, чтобы река словно включила его в свой контекст. Поэтому я играл со многими образами промысла, в итоге остановился на фотографии рыболовной сети начала XX века и сплел ее с динамическими, абстрактными формами, тоже напоминающими воду.

Кто-то из местных художников тебе помогает? Стояла задача привлечь их?

Это была даже не задача, а необходимость, потому что площадь объекта – 3100 кв.м. Поэтому я призвал на помощь местных ребят с граффити бэкграундом и просто волонтеров. Они очень помогают, за что им большое спасибо. Плюс со мной приехал мой ассистент, с которым мы работаем на последних крупных объектах.

Можем говорить, что это самый масштабный проект на территории Нижнего Новгорода?

В моей практике это самый большой объект и, думаю, один из самых больших в России. Не рекорд, конечно, но, мне кажется, в искусстве неуместны рекорды.

Как сейчас выглядит процесс работы?

Нам пришлось выдумать схему с нуля. Конечно, у нас уже есть опыт росписи фасадов, создания муралов и в целом работы с крупными объектами. Здесь, кроме погоды, (к ней мы привычны), сложность именно в технике пейнтмеппинга. То есть, поскольку рисунок затем будет дополнен световыми эффектами, нам нужно перенести эскиз буквально попиксельно. И поэтому появляется очень сложный алгоритм: сначала, в темное время, мы высвечиваем фон, потом, засветло, его заливаем. Затем, снова в темное время, поверх фона мы высвечиваем графику, потом заливаем ее. Поэтому мы работаем в две смены, по шестнадцать часов.

Школа, которую вы создали – мастерская стрит арта – это достаточно новый твой проект?

FGA School появилась два года назад и наша программа – о получении навыков не столько рисования, сколько продюсирования собственных проектов, общения с клиентом, выстраивания долгосрочной художественной стратегии. Но недавно мы поняли, что хочется идти в других направлениях, например, делать интенсивы на стыке искусства и фешна, или про стрит-арт с практической точки зрения – про технический инструментарий.

Есть какой-то вступительный экзамен?

Поступить может любой заинтересованный человек. Единственное, один из критериев отбора – мотивационное письмо, хочется набрать людей, которым это нужно и интересно, потому что мы вкладываем душу. То есть это не совсем коммерческий проект, это больше про поддержание среды и про скаутинг новых кадров в наше агентство FGA, которое занимается курированием, продюсированием проектов в области уличного искусства. Мы нуждаемся в профессионалах, и эта школа задумывалась как площадка для поиска и взращивания новых специалистов.

Почему тебе было важно подружить искусство, граффити и бизнес? Почему недостаточно быть просто стрит-арт художником?

Мне недостаточно весело быть просто художником, мне всегда энергии хватает еще на что-то. И параллельно работая руководителем платформы, которая постоянно генерирует новые идеи, я не нуждаюсь ни в отпуске, ни в отдыхе. Переключаясь с одного на другое, я отдыхаю. У меня получается небольшое раздвоение личности, которое позволяет мне быть все время в тонусе. Плюс, это действительно профсоюзная миссия. Не хочу сказать, что я какой-то бессеребренник или меценат. Для того чтобы быть меценатом нужно быть богатым человеком, а я не такой. Этот профсоюз в первую очередь помогает мне как художнику, но очень быстро команда выросла и усилилась, и мы стали привлекать других авторов. Так появилась платформа FGA.

Мы, нижегородцы, любим считать Нижний столицей стрит-арта, – далеки ли мы от правды?

С точки зрения популяризации Нижнего Новгорода и вашего локального патриотизма, наверно, важно поставить себя на какую-то ступеньку. И да, думаю, что с точки зрения стрит-арта именно как низового течения, народной инициативы, самого чистого, партизанского подхода, Нижний, возможно, действительно первый. Я вам сейчас не делаю комплименты, просто здесь народный уличный промысел особенно яркий. Когда говорят про феномен нижегородского стрит-арта, речь как раз об этом. «Место» – пример таких странных самоорганизованных DIY-фестивалей, он этот чистый стрит-арт поддерживает и развивает, за что большой респект Никите Номерзу. Я тоже был два года назад частью этого фестиваля и очень кайфанул. Несмотря на то, что проект был масштабным, он остался низовой инициативой, это круто. Мы ведем в телеграме и в инстаграме паблик «Бенкси плачет» про уличное искусство, мониторим локальные проекты, и у нас часто появляются посты про Нижний.

Как ты относишься к переходу уличного искусства в галерейное пространство? Для тебя важно, чтобы твои работы были в частных коллекциях помимо того, что они существуют на улицах?

Это называется принятие. То есть профессиональное сообщество вслед за коллекционерами и зрителями начинает институциализировать уличное искусство. Уличное искусство – это некий народный промысел, и в истории есть много примеров, когда народные художники становились академическими классиками. Поэтому, думаю, стрит-арт переживает такой же период и это нормально. Как городская инициатива он существует уже порядка сорока лет – это уже взрослый человек, прожитая жизнь. Художники, начавшие свой путь с граффити, с разрушения, с экспрессии, с тинейджерского отрицания, повзрослели, и высказывания у них повзрослели. Поэтому они стали интересны не только своим сверстниками и участникам субкультурного движения, но и другим людям. А те, кто вырос бок о бок с уличным искусством, теперь уже взрослые люди и могут себе позволить приобретение работ современных уличных художников. Начиная коллекционировать, они пытаются оставить частичку своей юности, молодости, зафиксировать те вещи, которые им близки и понятны.

Художники с уличным бэкграундом выходят в галерейное пространство или в паблик-арт. Это тоже абсолютно логично, они делают шаг навстречу новому зрителю. Улица – это тоже некая галерея, но зритель, проходя мимо произведения, не фиксируется на нем, он воспринимает это как часть ландшафта в общей массе. Но когда произведение уличного художника создается для галерейного пространства, оно словно попадает под увеличительное стекло, и зритель уже через другую оптику воспринимает это искусство. 

Для них это рефлексия, умение работать на улице и на холсте.

Для каждого художника этот путь уникален. То есть, если на улице мы все имеем более-менее похожий бэкграунд, то дальше, конечно, все уходят туда, куда им интересно. Каждый развивается так, как ему велит сердце.

А если бы ты остался на родине в Барнауле, смог всем этим заниматься, не переезжая в столицу? Есть возможность делать большие проекты на периферии?

Единственное что я знаю, это что я бы занимался искусством. Потому что я со своих тринадцати лет я иду в этом направлении и никогда не собирался сворачивать. Но для меня всегда было проблемой, как заниматься тем что ты любишь и при этом не умереть с голода. Агентство появилось отчасти по этой же причине. То есть нам, художникам, пришлось самим формировать себе индустрию, потому что люди из вне – из рекламы, из ивентов, бренд менеджеры – они не умели работать с художниками. Поэтому мы сами научились ивентам, рекламе, курированию и всему остальному, чтобы потом изнутри изменить игру. Смогли бы мы это сделать, оставаясь в своих городах? Вряд ли. Но сегодня, когда уже существует платформа FGA, переехать в Нижний Новгород, в Барнаул, во Владивосток и куда угодно, – наверно можно. С таким опытом и бэкграундом я бы смог работать в любом городе. Коммуникации были бы сложнее, потому что основной проектный трафик находится в европейской части России, но я думаю, это не было бы проблемой. А для человека, который сейчас живет в регионе и не имеет никакого опыта, все это будет просто намного сложнее, но тоже реально, если есть желание развиваться. Как представитель FGA хочу сказать, что нашей основной задачей на протяжении всего периода существования является поиск талантов в регионах. И вся команда без исключения состоит из людей, которые приехали из других городов работать в FGA либо пришли в FGA сразу после переезда в Москву.

За пределами России о вас уже знают?

Мой друг и коллега, художник Марат Морик переехал жить в Прагу и открыл там наше европейское крыло. Пока мы там молодые и не очень известные, но в прошлом году выиграли тендер на роспись небольшого района в Праге, и совместно с мэрией и главой округа уже реализовали большой проект.